Надежда Середина
Роман "Черная птица на белой сирени"
Глава 13
Когда не работалось дома за пишущей машинкой, Вадим Николаевич шел в читальный зал Ленинской библиотеки. Академичность и деловое напряжение, царившее в залах, внушали ему вечность книжных истин. Молодые лица студентов - неувядающая надежда и бесспорное доказательство важности своего дела. Утром в библиотеке было уже много народа, и он предусмотрительно раскланивался с гардеробщицами и дежурными. Поработав часа два, спускался в буфет.
В светлом с высокими окнами, небольшом, но уютном буфете пахло кофе, отварными сосисками, жареной рыбой и пряностями: все это покупается здесь, видимо для того, чтобы перебить аппетит во время небольшого перерыва от книг. Он ясно, отчетливо вспомнил, как познакомился здесь с Кирой. Она посмотрела в его сторону, но мимо него, даже сквозь него, как через пустоту или прозрачность окна. Расплатившись, взяла тарелочку, до краев наполненную закусками, отнесла ее на столик у окна и вернулась к стойке за соком и стаканом сметаны.
- Заказывайте! - не выдержала болезненная буфетчица с распухшим лицом, сердясь, что он затягивает время.
- Взвесьте мне, пожалуйста, один грамм сыра!
- Вы что, издеваетесь?
- Если бы я издевался, я бы попросил нарезать!
Он предупредительно улыбнулся. Она никак не прореагировала. Видимо, усталость притупляла чувство юмора.
Зато на устах Киры была улыбка.
- Будьте добры, сырочек творожный, если он свежий, конечно?
- У нас всегда все свежее, - буфетчицу раздражала эта медлительность с претензией на что-то, как ей показалось, значительное и пустое. - И все?!
- Да, пожалуй, - Вадим Николаевич мог бы заказать еще что-нибудь, но он экономил. - Сколько с меня?
- На витрине написано, - буркнула буфетчица, она не потеряла еще способности выделять людей важных. Посмотрела презрительно на его потертый кошелек и снисходительная усмешка отразилась на ее лице.
- И, будьте любезны, чайную ложечку, пожалуйста, - Вадим Николаевич сохранял деликатность. - Одну...
- Нет чайных ложечек, - буфетчица повернулась к нему спиной, и нарезала бутерброды. - Возьмите вилку!
Он держал блюдце под донышко, маленькими женскими пальцами элегантно придерживая его с боку мягкой подушечкой большого пальца с чистым заточенным круглым ногтем. Грациозно повернулся, словно вальсируя на балу, и направился к столику, за который только что села миловидная женщина. Он приближался, ступая так, точно идет по цирковой проволоке, и сколько усилий нужно, чтобы удержать равновесие! И тут он опять отчетливо, живо все вспомнил. Представил все до мельчайших деталей, как редко бывает в реальности, а возникает только в особые минуты воспоминаний. Он никогда не забудет, как глаза их встретились. Он остановился, она смеялась. Наконец Вадим Николаевич сделал несколько шагов к соседнему столику и сел спиной к ней. Вилкой пытался развернуть бумагу, но сырок, сыроватый и мягкий, прилип к обертке и размазался по тарелке, как простокваша. Но необходимо все же его съесть, иначе язва даст о себе знать. Он старательно подобрал вилкой сырковую массу, встал, задвинул стул и вышел. "Что же смешного было во мне?" - зашел в мужскую комнату, но все на себе нашел в полном приличии.
С трудом подавив смех, молодая женщина придвинула тарелочку, но есть не смогла, будто все еще кто-то смотрел на нее и мешал, стеснял своим цепким оценивающим взглядом. Она глотнула тепловатого сока и проткнула вилкой желтый глаз глазуньи - маленькое солнышко растеклось по тарелке. За частой сеткой капронового тюля беспрестанное движение машин и людей. Ей вдруг стало неловко за свой беспричинный смех. Эта неловкость перешла в грусть и даже какую-то подавленность. Мир за окном жил в каком-то противоречии между работой и отдыхом. Здесь, за стенами библиотеки этого не было. Кира чувствовала себя в читальных залах, как бы вне времени, за пределами этой машинно-городской цивилизации. Но ее смех взорвал это отрешенное состояние. "На противоречии между отдыхом и работой держится вся жизнь". Заставила она себя продолжить скромную трапезу. "Цивилизация - это найденный компромисс". Аппетит пропал вместе со смехом, и она заставляла себя есть, занятие весьма не приятное и не интересное, но необходимое для восполнения энергии.
Он вернулся. Сел за ее столик и, глядя в ее лицо, задал свой вопрос.
- Хотите я приглашу вас на ночные забавы?
Солнечная глазунья мешала сразу ответить на его дерзкую шутку. Нужно было сначала дожевать, хочет она того или не хочет. Обиделся? Мстит? Но большие карие глаза улыбались, скрывая в себе искорки влюбленности.
- Завтра интересный спектакль...
- К сожалению, я занята.
- А как вы проводите ваш weekend? - он заметил, что неловкость, с которой он вышел из буфета, передалась теперь ей.
- Занята тоже, - слова ее почему-то стали неуклюжие и вязкие.
- Чем же вы заняты? - Он ждал. Пауза затягивалась. - Видимо ваш муж...
- Работа... - удовлетворила она его любопытство. - Так что ночные забавы у меня совсем другого характера.
- У нас на гастролях Краснодарский драматический театр... - Он подал ей визитку, отпечатанную на принтере на простой машинописной бумаге. - Позвоните, когда будет свободный вечер, я с удовольствием посажу вас на лучшие места.