Надежда Середина
Роман "Черная птица на белой сирени"
Глава 16
Кира гордилась тем, что у нее всегда было много по-своему чудаковатых, но оригинальных, интересных гостей. Она никак не сравнивала свой салон с салоном Анны Павловны Шерер, только лишь потому, что это было другое время, и, к тому же, она хоть и провела большую часть своей жизни в Петербурге, но сейчас жила в древнем граде Москва. А это город, где в круг элитной интеллигенции попасть непросто. Она была на кругу, как говорил Славецкий, делая едва уловимые движения угольными бровями.
- Человек рядом со мной испытывает эйфорию, - смеялась после шампанского Кира, быть может, она была не так далека от истины, по крайней мере, с точки зрения Вадима Николаевича.
Торжественно держа перед собой добытую на улице листовку, Андрей Сергеевич Зубр ждал момента, когда ее можно будет огласить. Ему нравились люди, которые им восхищаются.
- К гражданам России! - наконец торжественно произнес Зубр и почувствовал, что выбрал момент правильно. - В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны.
Вошел Славецкий слегка пригибаясь, словно в свою коморку под спуском. Куртка потертая, как у бомжа, а внизу, под советской курточкой, костюмчик чуть ли не из Парижа.
- Вот и триумвират, - Кира стояла как бы на одной ноге, расслабленно, в лице играла насмешливая непринужденность.
- Стало быть, я пожаловал в Рим? - Славецкий слегка склонился, чтобы поцеловать ее в щечку, он был выше ее почти на голову и превосходил ростом всех в салоне. - А кто же еще эти два государственных деятеля?
- Один наш общий знакомый - наш маленький римлянин. Другой - грек.
- А кто же я?
- О! Об этом не время... Проходите.
- Какими бы причинами не оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом - Андрей Зубр сделал паузу для нового гостя, поднялся и словно застыл. И вдруг заметил, что Иван Петрович повел плечом, словно ему неудобно сидеть, и, побоявшись, что дочитать листовку не удастся, скороговоркой застрочил дальше. - При всех трудностях и тяжелейших испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах, необратимый характер. Народы России становятся хозяевами своей судьбы.
- Страх. Террор. Слезы преступности власти, - тихо нараспев, словно стихи прочитал Славецкий.
Оля вскочила, словно ее кто-то позвал, и вышла.
- Идет реставрация капитализма! - пророкотал полковник своим мощным голосом. - Все разбазаривается, народ нищает. Теперь транснациональные монополии получат за бесценок сырье, расчленят и ограбят нас. Геноцид. По конвенции ООН подлежат суду.
- Страх учит людей говорить одно, думать другое, делать третье, - усмехнулся Славецкий закрытыми, напряженными губами.
- Страх ничему не может учить, господа, - Илья называл всех "господами", дабы скрыть в этом слове разницу в возрасте, на которую так любили указывать полковник и Андрей Зубр. - Страх только парализует...
- Если человек говорит то, что думает, думает ли он? - Славецкий то ли сочинял афоризмы на ходу, то ли вспоминал, трудно было понять.
Иван Петрович приподнял бровь и смотрел вдумчиво на полковника и Славецкого.
- Существенно ограничены бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. - Зубр расценил поднятую бровь Ивана Петровича, как добрый знак, и продолжал уже увереннее. - Руководство России заняло решительную позицию по Союзному договору, стремясь к единству Советского Союза, единству России.
Вдруг вошли Саша и Оля, с явным неудовольствием смотрели на чтеца, и с большим нетерпением на телевизор.
- Девочки, а вы послушайте, послушайте! Это документ века. - Усаживал их настойчиво Андрей Сергеевич рядом, но они отчаянно выкручивались из его цепких, властных рук, играя, точно с ровесником. - Когда-нибудь будете рассказывать всем, что держали в руках эту листовку, - и изменив голос с детского на взрослый. - Наша позиция по этому вопросу позволила существенно ускорить подготовку этого Договора, - продолжал грудным голосом маленький римлянин, как окрестила его хозяйка салона, - согласовать его со всеми республиками и определить дату его подписания - 20 августа сего года.
- Мама, а по телевизору сейчас идут мультики, - сжимала Сашенька жаркий и влажный кулачок, ей было до слез обидно, почему с ней не считаются, как со взрослой.
- Сашенька! - остановила ее Кира. - Это для всех сейчас действительно важнее мультиков. И посмотри, какие у нас люди собрались!
Нона Аверьяновна вынырнула из кухни, как только дело касалось Сашеньки - она все видела и все слышала:
- Одной женщине нужно двадцать лет, чтобы сделать из своего сына человека, а другой достаточно получаса, чтобы превратить человека в глупое дитя.
Все минутой молчания признали ее речь, и она довольная опять удалилась на кухню готовить что-нибудь вкусненькое для девочек и гостей.
- Такое развитие вызывало озлобление реакционных сил, толкало их на безответственные, авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами. - Зубр помолчал секунд тридцать, втягивая губы внутрь, так что полоска рта стала до того узкой и бледной, что казалось покрытой инеем. - Ранее уже предпринимались попытки осуществления переворота, - и, повысив голос, маленький римлянин выкрикивал будто бы с броневика. - Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый комитет. Соответственно, объявляем незаконным все решения и распоряжения этого комитета.
Корнев редко повышал голос и не говорил, когда все спешат высказаться. У него от напряжения только поднималась бровь, и он чаще поводил плечом, словно неудобно пошит пиджак.
- Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным Законам... - Андрей Зубр встал, широко расставил ноги, усилил голос. - Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию.
Иван Петрович Корнев повел плечом, словно ему что-то мешало.
- Безусловно, необходимо обеспечить возможность Президенту страны Горбачеву выступить перед народом. Требуем немедленного созыва Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР. - Зубр посмотрел на всех кавказским сталинским взглядом.
Борис Константинович закашлялся.
Славецкий встал, достал сигарету:
- Через край нальешь, через край и пойдет, - хотел выйти покурить, но постояв минуту, опять сел, убрал сигарету, руки скрестились на груди, успокоились. - Да, все было хорошо... Открытые люки посреди тротуаров, неубранная гололедица...
- Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконно потерявших всякий стыд и совесть путчистов. Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте. - Маленький римлянин оглашал текст листовки с безотчетным упорством.
- То государство на краю пропасти, правители которого внимают моральным проповедям явных проходимцев, - поспешно процитировал чьи-то мысли Вадим Николаевич.
Иван Петрович посмотрел на него, как на того проходимца, о котором шла речь.
- Надо всем коммунистам отмежеваться от политики Горбачева и Государственного деятеля. - Составлял на скорую руку свои директивы полковник.
- Можно и зайца научить спички зажигать: море крови, море боли... - усмехнулась сквозь приветливую примиряющую улыбку Кира. - Но кому это нужно?
- Да, - стряхнул с себя запал разгоревшегося спора полковник. - Вот и думай, в какой трубе дорогу проложить.
- До выполнения этих требований призываем к всеобщей бессрочной забастовке. - Лидер триумвирата, коим хотел себя считать Зубр, стал спешить, и призывы получались невнятные. - Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правого переворота.
- Мировая жизнь! Как говорит моя хозяйка, - усмехался с каким-то напряжением Славецкий. - Все сыты - хорошо живем! Цены мировые... Культура - антиценность...
- Что делать? - взметнул Вадим Николаевич черные глаза, наполненные мистическим испугом. - Культура - это иная реальность за пределами повседневности и обыденности.
- Рынок - это опасная иллюзия, - волновался полковник. - Захлестывает инфляция, безработица, преступность. Падаем в пропасть!
Потом он протянул Славецкому отпечатанный на принтере листок, через минуту забрал. Славецкий начал как бы стесняться Вадима Николаевича, и от этого держался от него в стороне. Это было неестественно, и все это замечали. Полковник вперил указательный палец на подписи Государственного деятеля, Силаева, Хасбулатова. Подписи были отксерокопированы, но вызывали все-таки у Вадима Николаевича мистическое поклонение, будто эта бумага в девять утра, действительно, прошла через их руки.
- Верховный Совет СССР должен немедленно провести расследование, - горячился полковник. - Это все влияния западной буржуазии.
- А что Восточная? - осторожно вставил Славецкий. - Накормим баранов шашлыками?
- Нужно создать везде рабочие комитеты! - опять ворвался звонкий, как удары по металлу, голос Зубра.
- Горбачев развалил государство - исключить его из партии! - ходил по комнатам, чеканя шаг, полковник. Это выглядело смешно, как старая прусская парадная маршировка. - Никакой рыночной авантюры! Объединиться и сохранить целостной страну!
- Какая забастовка?! - возмущался Вадим Николаевич. - Кто будет добывать уголь, нефть, природный газ? Катастрофа! Начнется топливно-энергетический кризис, а тут и остановка всего производства!
- Идея не инструмент, который можно менять, как отвертки, - Славецкий скрутил листовку и смотрел в нее, как в бинокль. - Суверенизация и демократизация. Когда в 65 году в Штатах произошла крупная авария в энергетике - то централизовали энергетические системы.
Зазвонил телефон, и Кира, чтобы не мешать присутствующим, вышла и сняла трубку в прихожей.
- Позвонил бы сейчас товарищ Сталин, и все ваши вопросы в один мил бы решил! - У Славецкого насмешливые глаза, будто в шестом колене у него были предки Чингиз Хана, но больше лицо ничем не выдает Востока - над всем может посмеяться, даже уголки губ не шевельнутся.
- Не будем стадом! - призвал всех по старой педагогической привычке Вадим Николаевич, вспоминая, как дети на его уроке отважились поджечь шторы в физкабинете и отрезали лезвием лягушонку лапку, а он, молодой, начинающий учитель, не выдержав такого вандализма, швырнул юного палача так, что он врезался головой в батарею. - Раскол общества - вот самое опасное, что может быть. Нельзя допустить кровопролития!
- Обнищание - это страшнее всех расколов, - заметила Мария, смущаясь своего голоса. Словно здесь было собрание мусульман, и женское присутствие не уместно (когда была Кира в салоне, это чувство не возникало).
- Людям показан виновник всех бед - КПСС, - подливал масло в огонь Славецкий, - 70 лет отучали людей от денег, и теперь они стали очень падкими на них. А значит все коммунисты...
- Кем показан!? - вспыхнул полковник. - Кто был падким, тот падким и остался.
- Страх научил не высовываться, не брать на себя ответственность. - Славецкий стал заводиться, невольно нарушая свои правила - приводить в доказательства только аргументы и факты. - Вчера пели хвалу Брежневу, сегодня - новым идолам - Яковлеву и Шеварднадзе. Кого же они интересно завтра сочтут инакомыслящими? Те, кто обманул вчера - обманут и сегодня. А реальная власть у них была и при Советской власти и останется сегодня. Вопрос, - что ими движет?
- Страх, - повел плечом Корнев. - Страх потерять эту власть.
- Психология подопечности, - однако возразил Славецкий. - Победителей не судят? А судят не по результату, а по отчету. Неповторимое в истории распространение халтуры.
Андрей Зубр от такой подсказки вскочил:
- Как только вырвем у них власть - им каторга!
- Не потеряет власть тот, кто умеет обещать, - Славецкий точно не замечал выпадов маленького римлянина из триумвирата, зная, что тот против него ничего не позволит. - Много чего можно пообещать: коммунистический рай еще долго будет пьянить умы обнищавших крестьян и рабочих. Они ведь сами книжек, брошюр и листовок не читают, а ждут "вот приедет барин, барин нас рассудит". А барин нынче не дурак, он пересказывает им все притчи по-своему. И поверят, и пойдут, и сломают все, что построили. Русский народ еще долго будет верить в своего Бога, вспоминать, что царь был не правильно свергнут. Дали команду: "Перестройсь!" Раз! Два! И на два - не узнаешь, кто где был.
- Власть! Власть нужна! - полковник стукнул себя кулаком по колену.
- Вот ради власти они сегодня и создают врагов, сталкивают лбами простых людей, - правая бровь у Корнева зашевелилась, приподнимаясь вверх, что было признаком особого волнения.
- Серая созидающая масса - их миллионы, миллиарды - неспособна переродиться в предпринимателей и бизнесменов. А они тоже за перестройку?! - заметил Вадим Николаевич. - Вот что интересно...
- Можно одним махом все взорвать, завалить, уничтожить, и ничего из того, что было, нельзя будет восстановить. - Мария почему-то вспомнила деревню. - А можно разобрать по кирпичику, сохранить то, что пригодится. Перестройка перестройке рознь. Не только материал, но и время дорого.
- Какое время, послушай!? Уничтожить всех русских хотят! Ты что, женщина, этого не понимаешь? Я пятнадцать лет прожил на Кавказе, это там давно началось, только вы здесь не видите. Что это не понятно кому-то?! - Зубр подошел к Славецкому, пристально посмотрел в его глаза, и продолжал, понизив голос до угрожающего шепота. - Я говорю как офицер русской армии! Офицер - это костяк любой боевой единицы. Если у этих мразматиков паралич власти - возьмем все в свои руки!
- Армия сегодня на правах пасынка и громоотвода! - полковник явно не выдерживал натиска русского кавказца. - Какая-то злая сила разваливает то немногое, стабильное, что осталось. Кому-то нужно спровоцировать вооруженные силы на неправильные действия.
Маленький римлянин теперь стоял широко расставив ноги перед полковником и со злобной усмешкой бросал ему слова прямо в лицо:
- Полковники сказки русские народные рассказывают! Какая-то злая сила! - он саркастически передразнил его голос. - Не знаешь, какая сила? Сионисты всего мира на Вселенские соборы собираются, чтобы на наших православных могилах пляски устроить!
Кира не любила таких намеков и не допускала их, но ее, к счастью кавказца, в салоне в эту минуту не было.
Над всеми повисла напряженная тишина. Полковник спокойно смотрел на своего горячего оппонента.
- Срывать маски надо с жидов! - наконец выкрикнул последнее маленький римлянин и сразу успокоился.
- В июле Верховным Советом СССР принят закон "Об основных началах разгосударствления и приватизации предприятий", - Вадим Николаевич считал Законы и Положения таким же объективным фактом, как зиму, лето и осень.
- Этот закон противоречит действующей конституции, - негромко заметил Иван Петрович. - Был референдум.
- У нас было могучее государство! Послушай! Кто и когда мог победить Русь?! Что вы притихли по углам, русичи!?
- Не надо кричать, - Вадим Николаевич изобразил на лице трагическое ощущение творческой неполноценности. Он даже прикрыл ухо рукой, а другой гладил ткань пиджака. Он был похож на человека, который заковал себя в броню, и она его душит, а он вырваться не хочет или не может.
- Дельцы, теневики, спекулянты! Нашлись иуды, это реванш за 17 год! - Зубру критика Вадима Грекова не мешала, он не сбивался от его ремарок, слишком хорошо знал, что это за критик, не вылезший из пеленок поэзии и прозы. - Иуды ничего не собирались перестраивать ни тогда, ни сейчас. Послушай, а иудам что нужно? Хаос, голод и нищета русского народа! Объявят частную собственность на землю, скупят Россию по клочкам. Гитлер не завоевал - иуды голыми руками возьмут.
- А у тебя-то отец кто? - Вадим Николаевич обладал способностью вводить в заблуждение.
- Иуда - это не еврей и не жид, это мутант. Это изгой! Предатель! Он ни там, ни здесь не нужен! Израильской колонией сделают нас, а потом и их уберут...
- На Севере ни при царях, ни после них не было частной собственности на землю. Так и осталась тайга нетронутой., - Славецкий выдержал паузу.
- Что ты хочешь этим сказать? - Зубр прямо и упорно не сводил взгляда со Славецкого.
- 20 июля Ельцин подписал указ, - Славецкий спокойно выдерживал все выпада Зубра, словно тот был в клетке. - "О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР".
- Да это же реакционная диктатура! - полковник больше не мог себя сдерживать и не хотел - тут все свои. - Открытая дорога захвату экономической и политической власти доморощенной буржуазии в союзе с коррумпированной бюрократией и иностранным капиталом!
Андрей Зубр быстрым широким движением почти подбежал вплотную к полковнику, наконец найдя в нем искреннего единомышленника:
- Надо призвать всех к борьбе - отменить профашистский указ. Это оборотень!
- А академик Яковлев заявил, - Корнев обычно не принимал участия в дебатах этого салона, но сегодня заговорил. - Бывший член Политбюро ЦК КПСС, он отвечал за идеологию, был членом Президентского совета, руководителем группы помощников Президента, так вот, Яковлев заявил: "пришел я к отрицанию марксизма как руководства к действию, к констатации поражения социализма".
- Главный исполнитель проявил себя! - вынес приговор Зубр. - Главный "архитектор перестройки"!
- Академика ему дали... Развивал марксизм и социализм! - Мария решила не говорить, но так разволновалась от всего происходящего, что не удержалась от полемики.
- Противник, лишенный идеологии, - громко, отчетливо выдавал слова полковник, - превращается из организованной силы в слепое стадо!
- Надо было давно предвидеть такой оборот. - Заметил Славецкий, припоминая газетный факт - Еще Рейган в бытность президентом говорил, что марксизм скоро окажется на свалке истории. Коммунизм отвергает вечные истины, он отменяет религию и мораль.
- Ложь! - вскрикнул полковник, точно его ударили. - Клевета!
- Извиняйте, это к товарищу Марксу... "Коммунистический манифест" призабыли. А Ленин толковал позже рабочему классу: "Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата".
- Положитесь на меня! - громко, с экзальтированным риторическим выпадом призывал маленький римлянин. - Вот что мне сейчас нужно! - он указывал в газету пальцем так сильно, что в ней образовалась дырка. - Из выступления президента Всемирного еврейского конгресса. Горбачев заверил меня, что внешняя политика остается неизменной. Новым подтверждением тому стало и назначение посла Бессмертных на пост министра иностранных дел. Но мне кажется, что у Горбачева нет долгосрочного стратегического плана: он, как у нас говорят, "стреляет с бедра". Он блестящий тактик, он умеет менять лошадей. Взгляните: где люди, которые с ним начинали? Где Яковлев? Я встречался с Яковлевым. Никогда еще мне не приходилось видеть столь мрачного настроения - разве что пожалуй у Шеварднадзе.
Кира кивнула Марии, и они удалились из мужского собрания.
Корнев чувствовал напряжение других, вертикальная складка прорезала высокий лоб, и от того, что морщин на лице почти не было, это говорило о многом. В нем росло ощущение взволнованности. Он хотел встать, пройти по комнате, как это делал за работой, но только повел плечом, словно пиджак жал. Но здесь снять пиджак ему было неловко.
- Когда мы с Горбачевым, - маленький римлянин произносил так, словно это он с Горбачевым, а не президент Всемирного еврейского конгресса Эдгар Бронфман был в Культурном центре "Уай" в Нью-Йорке. - Когда мы с Горбачевым беседовали, я говорил ему о нашей тревоге по поводу его значительного сближения с консерваторами. Он ответил: вам придется в этом на меня положиться, я знаю, что надо делать. Вопрос лишь в том, в какое положение переведен у меня рычаг скоростей. Мы движемся вперед, просто с разной скоростью". - Маленький римлянин вытянул вперед руку, костлявую, мускулистую, с широкой прямоугольной ладонью.
Вадим Николаевич потянулся за газетой и, как только получил ее, уточнил для всех:
- "Советская Россия, 22 января 1991 год". А вот писатель Кириллов в знаменитой шаталинской программе четко просматривает рекомендации Международного валютного фонда для стран Восточной Европы.
- К семидесятилетию Сталина взяли и закрыли Пушкинский музей изобразительных искусств и приспособили его залы под Музей подарков Иосифу.
- Цель этих рекомендаций известна! - вынес резюме полковник, игнорируя музейную восточную усмешку Ашота. - Бросить нас во власть международных монополий! На закрытом заседании Верховного Совета СССР 17 июня Крючков показал один документик "О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан". Они проводили обучение наших людей, проталкивали в сферу управления политикой и экономикой. Саботаж, извращение партийных указаний - все из ЦРУ. Они задерживают развитие нашей экономики! Они и науку пустили по тупиковым направлениям!
Корнев на это заметил, прибегая, как всегда, к поддержке только фактов:
- Калугин - бывший генерал КГБ, а ныне народный депутат СССР. А Крючков - председатель КГБ. 113 наименований политической литературы разом исчезли с прилавка...- Корнев повел плечом. - Речи Горбачева о роли партии, о социалистическом выборе, о коммунистической идеологии...44 произведения и ни одного...
- Списали все на свалку! - выкрикнул, сардонически смеясь, Андрей Зубр. - Слушай! Вот это конспирация!
- Вот опять вы о свалках, - с глубоким сожалением, словно это его лично касалось, тихо, но так, что все услышали, произнес Илья. - Взгляд должен быть устремлен к свету, а не в разъедающий душу мрак.
- Директива от Союзного Главка, - внес поправку Славецкий со скрытой улыбкой. - 70 лет думали глядя вверх на начальство и вниз на пролетариат... Подобострастие и пренебрежение - две стороны одной медали.
Полковник гневно обрубил:
- Американцы больше болеют за нашу перестройку, чем мы сами. Особенно пекутся о судьбе Горбачева. Для США вопрос о выживаемости Горбачева чуть ли не главный на сегодняшний день.
- Они болеют за всех. Буш предсказал Горбачева еще весной 84 года, - привел факт Славецкий из давно минувших лет, не зря ежегодно выписывал "Аргументы и факты". - Так вот, он это поведал Громыко ... Громыко предложил избрать Генеральным секретарем ЦК КПСС Горбачева.
- А почему? - взметнулся маленький римлянин.
- На этот вопрос мог ответить только сам Громыко, - с тонкой улыбкой заметил ему Славецкий. - Буш... Скоро и эти поймут, что им было куда спокойнее за железным занавесом. Армия в шестьдесят тысяч частных охранников. Что начнется, когда закончится перестройка? Ведь русский он какой - здесь перестроит, пойдет перестраивать Европу, а потом и до Мыса Доброй Надежды его не остановишь.
Улыбка Славецкого, а особенно смех, вот такой, какой он сейчас не смог скрыть, действовали на вологодского кавказца, как красный плащ тореадора на разгоряченного быка.
Пока маленький римлянин с трудом гасил свою горячность, Вадим Николаевич позволил и себе вступить в полифонию разговора:
- Даже господин Коль призвал усилить компанию сбора средств для нас.
- Когда закончится перестройка, - наконец к вологодскому кавказцу вернулась способность говорить - ни одного русского не останется.
- Я останусь русским, и останусь коммунистом, - заверил всех полковник.
- Соперничество Горбачева и Нового Государственного деятеля существуют лишь для видимости, - бровь у Корнева поднялась еще выше.
- Да, это сиамские братья! Причем неоперабельные! - вынес диагноз кавказец. - Слушай! Это предательство невиданных мировых масштабов!
Андрей Зубр вскочил, и чуть ли не бегал по салону как-то нелепо запинаясь.
- У людей была социальная защищенность... Но за счет чего? - Задал, наконец, свой вопрос и Вадим Николаевич, и сам же на него поспешил ответить. - За счет свободы... Перестройка, конечно, нужна, но так, чтобы пролилось меньше крови.
- Крови! - набросился на него кавказец, и если бы у него оказались рога, то наш тореадор в силу своей легкости в весе взлетел бы прямо на подвески хрустальной люстры из Парижа. Напрасно надеялся Вадим Николаевич, что этот театральный плащ принесет ему успех публики. - Крови! - взревел кавказец голосом, способным сотрясти и горы. - Ты что в прорабы хочешь пойти к ... - тут у оратора выскочило из головы имя того, кого считали архитектором перестройки. - На тридцать три серебряника! - он второпях выхватил из брючного кармана какие-то помятые бумажные деньги, но, пошарив еще, отыскал металлическую и со звоном ударил эту монету об пол, но звона не вышло, денежка закатилась под кресло, в котором сидел Ашот Славецкий.
Ашот наклонился, достал серебряник и с лицом счастливого кота Базилио стал подбрасывать денежку на ладони. - Орел? Нет... Решка, - состроил он тоскливую рожицу Буратино, у которого собираются отнять последний капитал.
Оля рассмеялась, но видя, что никто не отважился смеяться, и Вадим Николаевич строго и с осуждением смотрит на нее - выскочила из комнаты.
- Один высокопоставленный советский чиновник сказал, что за семьдесят лет мы построили систему, безразличную к человеку, враждебную ему, - Вадим Николаевич сделал смысловую паузу перед тем, как назвать фамилию, которую не мог припомнить кавказец. - Яковлев был по-граждански честен.
- Яковлев - главный архитектор! - посмотрел пристально Андрей Зубр на всеведущего Славецкого и Грекова, словно разгадывая тайну Киры о триумвирате. - Не Яковлев подчиняется Горбачеву, а наоборот! Слушай! Какая степень посвящения, а!?
- Никакой тайны нет, вот уже два года, как нет коммунистической диктатуры в Польше, Германии, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Венгрии. За четыре месяца рухнули, - напомнил Ашот.
Вошла Нона Аверьяновна и любезно напомнила, что пирог получился великолепный и через несколько минут всех просят отведать его:
- Есть такая примета, господа, - ей хотелось побольше побыть в поле зрения полковника. - Подавая соль - смейся, не то поссоришься.
- Спорить спорь, а браниться грех, - вошла за нею следом и Надежда Федоровна.
Они управились с кухней и тоже хотели поговорить с умными людьми.
- Однажды я рассказывала Сашеньке сказку, - усаживалась Нона Аверьяновна на диванчике. - "... И тогда они поженятся", закончила я. - Бабушка, а почему сказка всегда кончается, как только любящие поженятся?
- Супружеские оковы так тяжелы, что их можно нести только вдвоем, а иногда и втроем. - Напряженные губы Славецкого слегка расслабились.
- Одному философу задали вопрос, - хи-хи, усмехнулся, погруженный в себя Греков. - "Какие женщины, по его мнению, склонны к большей верности - брюнетки или блондинки? Философ ответил не задумываясь: "Седые".
- Ах! - всплеснула полными руками дородная Надежда Федоровна. - А ведь не все у нас готово...
Следом за ней, похихикивая хи-хи, удалилась и Нона Аверьяновна, унося во взгляде что-то завистливое и нетерпеливое.
- Рабочих отодвинули от распределения продуктов своего труда. - Возмущение Андрея Зубра не погасло, а как бы усилилось от небольшой передышки. - Как они могут влиять на производство и общество?
- Либерализация - это просто повышение цен, - заметил Вадим Николаевич. - Только на рабочую силу нет повышения.
- А что сделали для простого человека приходящие на смену Советской власти?! - задал риторический вопрос бывший летчик-истребитель.
- Лжедемократия вытеснила рабочих из законодательных органов! - Утверждал маленький римлянин член триумвирата. - Где органы самоуправления?
- В 29 году травят Евгения Замятина и Бориса Пильняка за то, что их публикуют за границей, - взгляд его ни на ком не задерживаясь, ищет что-то вдали, Славецкий, переживал это не как вчерашний день, а извлекая это в сегодняшние будни. - Пильняк кается, а Замятин умер на чужбине.
Наконец, Андрей Зубр нашел где-то у себя еще какой-то клочок листовки и стал поспешно читать, словно боясь, что явится жандармерия на тайную конспиративную квартиру и заарестует всех, а его, при наличии этого документа, сошлют в сибирскую каторгу:
- Резолюция "О возрождении советской власти - гарантии политических и экономических интересов трудящихся", - прочитал заглавие и сразу перешел к концу. - "Съезд рекомендует органам рабочего самоуправления взять под свой контроль распределение прибыли предприятий, приобретаемых товаров (в том числе за валюту), жилья и добиться полной гласности в этих вопросах, переходить к найму администрации на контрактной основе, определив коэффициент оплаты ее труда в зависимости от средней зарплаты рабочих". - Стремительно встал, вытянул руку вперед, но сразу собрал пальцы жменькой. и опустил. - Нищие просят подаяние уже у самых стен Кремля!
- Буш предоставил кредиты для закупки зерна, - вставил ремарку Вадим Николаевич. - Бейкер срочно приехал в Союз для встречи с новым министром.
- Сталин за два года восстановил экономику после войны! - как с трибуны, зазвучал уверенный голос полковника. - Мы первыми из всей Западной Европы ликвидировали продовольственные карточки! На вожжах и лошадь умна.
Славецкий, продолжая играть в "орел решку":
- 34 год. Создается Союз советских писателей. Воздерживаются вступать: Андрей Платонов, Булгаков, Ахматова. От преступлений Сталина содрогался весь мир.
- Еврейский фактор вешать на Сталина? - опять вспыхнул в негодовании маленький римлянин. - Все начальники ГУЛАГОВ были евреями.
- Нельзя объяснять историю только национальным фактором. - Задетый за живое, на пределе спокойствия пытался возразить Вадим Николаевич. - Сегодня у нас свобода печати, какой не знала Россия.
Зубр, пользуясь свободой слова и печати, опять стал читать, он все никак не мог успокоиться, словно ему надо было непременно выработать политическое соглашение трех лиц для совместных действий.
- "Резолюция "Об отношении к курсу на приватизацию". Съезд рабочих Москвы выступает против курса на приватизацию. Такой курс в корне противоречит экономическим интересам трудящихся и Конституции СССР, которая исключает превращение предприятий, земли и рабочей силы в предмет купли-продажи и спекуляции, - он затих, прочитывая про себя несколько абзацев. - Съезд заключает: настоящими хозяевами производства трудящихся сделает не приватизация и муниципализация, а безотлагательная передача всех предприятий под рабочий контроль и рабочее управление.