Надежда Середина
ПУСТИТЕ ПЕРЕНОЧЕВАТЬ
Было непривычно морозно в нашем не северном городе. Вечерние улицы безлюдные, и только машины перегоняли друг друга. За углом, где открывался переулок, шумела и толкалась кучка взъерошенных парней: не то затевалась драка, не то холод втягивал их в невольное озорство.
Молодая женщина торопливо прошла мимо шумной ватаги. Смех и крики отдалялись. Но кто-то шел следом: становился отчетливым скрип снега, она насторожилась от этого догоняющего ее морозного хруста.
Электрический фонарь бросает холодный свет на снег. Тень ее фигурки вздрогнула и застыла. Резко остановилась и быстро оглянулась. Мальчишка неуклюже ткнулся ей в плечо. От неожиданности отскочил...
- Тетенька, а вы далеко живете? - мальчишка с нее ростом, лет одиннадцати.
- А что? - удивилась молодая женщина, разглядывая преследователя: худое узкое лицо, ершистый, легкая болонья куртка застегнута на две нижние пуговицы.
- Пустите переночевать, - шмыгнул носом, потер его голой без варежки рукой.
- Извини, мне ехать далеко, - жалость и настороженность боролись в ней.
Оглядываясь и нелепо подпрыгивая, мальчишка шел сбоку, засунув руки в накаленные морозом карманы.
- Застегни пуговицы, - незаметно приглядывалась к нему.
Непослушные озябшие пальцы забегали по пластмассовым льдышкам, но пуговица, скользнув, вынырнула из разорванной петли, впуская стужу к детскому незащищенному телу.
Подошел троллейбус.
- Тетенька, к вам можно? - не отставал мальчишка.
Клубы едкого газа, словно мыльные пузыри, вылетали и тянулись за машинами, обдавая угарным теплом.
- Садись, - бросила она через плечо и быстро шагнула в распахнувшиеся дверцы троллейбуса.
Мальчишка легко вскочил следом, не вынимая рук из карманов. Неловко, боком сел на свободное место, постукивая ботинками, согревая ноги.
В морозном блеске мелькали, как новогодние гирлянды, яркие огни рекламы.
- А до вашего дома далеко ехать? - подышал на красные пальцы, зажал их между колен, стараясь заглушить морозную ломоту, и, взглянув исподлобья, опять насупился, словно в лицо стегал морозный ветер.
- На следующей выходим.
На ярко освещенной остановке ее ждал муж. Взял из рук жены сумочку, притянул за плечи, согревая. Женщина торопливо объясняла ему ситуацию. "...Что-то случилось, - до мальчишки долетели слова. - Я еще не поняла, что. Ему некуда идти, я пригласила его к нам", - мальчик видел, как она изменилась в лице, разволновалась, словно не была хозяйкой своего решения.
- Мы решили, что ты сейчас пойдешь к нам, - подошла к мальчишке, выжидательно стоявшему в стороне. - Мы здесь близко живем, согреешься, - решительно говорила она, трогая его за плечо, с содроганием ощущая морозную ломкость шуршащей куртки.
- Не надо, - тихо ответил мальчишка и отстранился. - Я сам. Мне есть, куда пойти, куда-нибудь...
- Иди туда - не знай, куда? - рассмеялся мужчина.
- Не надо, - повторил мальчишка, упрямо борясь с морозом. - Зачем вам ругаться потом? - и с дерзким вызовом бросил. - Я не замерз!
- Так как же тебя зовут? - спросил мужчина, снимая со своей руки кожаную перчатку на натуральном меху.
- Сергей, - недоверчиво ответил мальчишка и разжал замерзшие в кулаке пальцы.
- Тезка, значит, ты моему батьке, - и, словно придумывая условия игры для этой ситуации, добавил. - А теперь пойдем в наш терем-теремок. Он не низок не высок, В тесноте, да не в обиде, как деды говаривали, да? А ты серьезен, да легко одет, брат. Мороз-то он, видишь, не тетка, шутить не любит.
- Мне не холодно. Я привык, - не принимал Сергей наигранного тона.
...В квартире тепло и уютно. Комната тесно заставлена: шкаф, секретер, два кресла, телевизор, письменный стол, заваленный бумагами, стеллаж для книг, служащий одновременно и перегородкой. Если бы в квартире не было ее мужа, Сергею бы казалось, что он дома - было так тепло и хорошо на душе, какой-то покой проник в него, которого давно не ощущал ни дома, ни в школе, ни на улице. Не было ни натянутости, ни стеснительности ни за столом в кухне, ни в кресле перед телевизором: чувство было не обычно, будто бы его впервые, как будто эта женщина его старшая сестра или сестра его матери.
Наташа постелила мальчику на раскладушке, слышала, как он немного поскрипел натянутыми пружинками и затих во сне. Где-то в других квартирах, словно из другого мира доносились приглушенные звуки. Полночь просигналило радио у кого-то и смолкло. Наташа заставляла себя уснуть, не думать, не вспоминать. Воспоминания из детства приходили, словно сон: превращались в мысли о жизни, ей было приятно, что мальчик спит за перегородкой в тепле ее квартиры.
Утром на завод Наташа опоздала, рассказывала о мальчике, словно оправдываясь.
...А сейчас вот посадила его на трамвай до автовокзала, дала на дорогу. У мальчишки, кажется, и денег не осталось, говорит, все фильмы пересмотрел.
- Вы уверены, Наташа, что он поедет на автовокзал? - скептически спросила деловая Алла Петровна.
- Как Вы пустить решились с улицы в дом какого-то мальчишку, - недоумевала и старший экономист Татьяна Ивановна. - В жизни ведь всякое бывает. Вот в нашем доме соседка сжалилась, тоже пригрела девчонку с улицы. Так в благодарность, знаете что получила? - она возмущенно повернулась, проскрипев стулом, вопросительно посмотрела на молодых женщин отдела. - Обворовали ее. Оставила она девчонку в квартире, вышла, в магазин кажется. И все... И вся вам благодарность.
- Как это случилось? - спросила Наташа'.
- Как? - передразнила, удачно копируя интонацию, Аллочка. - Жизни ты не знаешь, Наташа. Случилось то, что и должно было случиться. Воровкой оказалась девчонка с улицы. Какая разница, как? - закончила она опять не своим голосом.
- Вернулась, значит, соседка из магазина, - размеренно, с подробностями рассказывала Татьяна Ивановна, - видит, девчонка сжимает что-то в кулаке. Ну, приятельница моя подходит к ней и говорит: "Разожми пальцы!" И как вы думаете, что в руке оказалось? - выдержала паузу, как в детективном фильме, и с казнящим осуждением сделала вывод: девчонка-то воровитая, - и вдруг усмехнулась. - А десять тысяч соседка-то нарочно положила на пианино, не сверху, а прямо на черную полированную крышку.
- Сколько этой девочке лет? - тихо, в раздумье, спросила Наташа.
- В школу пошла, в первый класс, а воровать уже научилась. А еще случай был... - нахлынули воспоминания на Татьяну Ивановну, раскраснелась от возбуждения. - Тоже вот так... Переночевал один мальчик с улицы, а через неделю эту квартиру и обчистили! - Она грузно поднялась со стула, подошла к Наташе, положила ей руки на плечи, посоветовала. - Позвони в милицию. Береженого бог бережет. Ну, что-нибудь такое заметили за ним?
- Не знаю, - пожала плечами Наташа. - Все было странно с самого начала... Я даже испугалась: снег, как разбитое стекло, хрустел, и шаги все ближе, ближе... Ну, думаю, все отдам, лишь бы не били... И когда он мужа увидел на остановке, вдруг идти не захотел... Крутил, рассматривая замок, когда утром выходили из квартиры.
- Нет, я бы так глупо не поступила, - повела полными плечами. - Зачем все усложнять? Надо принимать все как есть. Мир не переделаешь. Есть специальные люди в милиции, которые занимаются такими детьми. Вот пусть каждый и делает свое дело, - убеждала она, энергично крутя диск телефонного аппарата.
- А как он вел себя в квартире ночью? - не унималась Татьяна Ивановна.
- Не знаю, - устало ответила Наташа. - Мне снился сон...
- Сон-то сном, а что теперь в твоей квартире делается?
- Он говорил, что не видел еще квартиры без телевизора... - продолжала вспоминать вслух.
- Вот-вот, - нехорошо, громко засмеялась Алла, - Что за такой страховой агент, что квартиры обходит?
- Да, Наташенька, и я тебе, как дочери, советую: вспомни все, подумай и позвони в милицию. В молодости я тоже была доверчивой.
- А муж тоже на работе?
- У нас-то и воровать нечего, только книги...
- У меня все вынесли. Днем... Алло! Милиция? - она услужливо и властно протянула телефонную трубку Наташе:
- Говори!
Наташа говорила, не узнавая своего голоса. И ей что-то отвечали, что-то спрашивали.
Возвращаясь домой, Наташа прошла несколько остановок пешком. Подул теплый ветер и зима сразу отступила, обмякла, снег раскис, стал грязен. Почему так изменилось настроение? Может быть, не в ворах дело, а в нас. Откуда этот дикий, изнуряющий, необоснованный страх? Почему разучились доверять себе? Ей казалось, что звонком в милицию она себя предала, а не мальчика. Вспомнилось, как ее пригласила в свой дом незнакомая женщина в чужом городе - это было давно. А утром тишина и записка "Завтрак на столе. Подогрей чай. Ключ положи под коврик у двери. Ни пуха, ни пера!" Она сдавала вступительные экзамены.
Проснулась - и ключ на белой бумаге...