|
12.09.07
Воронежцы на Бородинском поле
Позолоченные временем хрупкие страницы архивных материалов и книг о Бородинском сражении рассказывают нам о нержавеющем становом стержне родного народа. Вот история одного из воронежцев с русской фамилией - Петров. Детство Михаила прошло на Чижовке, где мальчишки играли в моряков, мастерили лодки, плоты, изображая флот, идущий под руководством Петра Великого на азовские баталии. Но служить Отечеству полковнику Михаилу Матвеевичу Петрову довелось на сухопутном театре военных действий. В Бородинском сражении командир батальона егерского полка, показывая образцы храбрости и умения своим братьям-славянам, выполнял задания знаменитого полководца генерала Ермолова. Часть корпуса французов прорвалась через реку Колочу, захватив мост, овладела переправой. И тогда в атаку с развернутыми знаменами ринулся 1-й егерский полк. Возглавлял наступление батальон Петрова. В штыковом ударе была истреблена вся неприятельская колонна. Егерский полк ворвался в село Бородино. Прискакавший на линию огня Ермолов, отдал приказ - "не увлекаться", не заходить в лавину неприятельскую, как в ловушку, а уничтожить мост и закрепиться. А вот как действовали наши смельчаки в самые тяжелые для батареи генерала Н.Н.Раевского моменты. Туда было брошено подкрепление, которое возглавил лично генерал Ермолов. В составе подразделения, с командой в 40 солдат, находился и Михаил Петров, который смелой штыковой контратакой заставил врага отступить. Немногие вернулись с того кровавого пира: Россия заплатила за победу при Бородино жизньями 40 тысяч своих сыновей. Мне хорошо помнится из раннего детства, как в смоленской деревне бабушка вынимала из сундука медаль с солнечными лучами - кто-то из моих предков-солдат, значит, участвовал в баталии. После пожара, учиненного фашистскими оккупантами в нашей деревеньке при отступлении, на пепелище дома Лукерья Яковлевна отыскала ту медаль и обгоревшие карманные часы с ключиком. Остановившиеся часы подарила мне, а треугольную медаль - советскому воину-освободителю, уходившему под Юхнов на Угре добивать врагов. ...Но возвратимся на Бородинское поле. Сохранились воспоминания самого Петрова о сражении. "С наступлением ночи угаснул пыл Бородинской битвы - кровопролитие прекратилось, ружейные выстрелы кое-где изредка во мраке ночном мелькали; лишь стоны умирающих длились между грядами убитых - и были нам будто прощальными приветами священных теней храбрых наших товарищей, падших со славою, защищая свое Отечество. В продолжение ночи посланные от нашего полка патрули, час за час, открывали французские передовые посты, отступающие назад далее и далее... Чтобы иметь больше сведений о неприятеле, приказано было узнать, занимают ли французы село Бородино. Через час времени патруль возвратился и донес, что в селе Бородино нет неприятеля. По окончании генерального военного совета в Филях, перед рассветом дня 2 сентября, армия наша пошла через Москву на Коломенскую заставу". Остается добавить, что: М.М.Петров в дальнейшем участвовал почти во всех главных сражениях сентября и октября 1812 года. При торжественном вступлении союзных войск в Париж 1814 года он находился на боевом скакуне Воронежского конного завода в свите командного состава русской армии.
Кладбище в Воронеже, где похоронены погибшие в Отечественной войне 1812 года.
Писательская организация "Воинское содружество" в Воронеже активно готовится встретить 200-летие Бородинского сражения. Выступая перед воинами местного гарнизона, писатель-историк, полковник в отставке А.М.Аббасов непременно зачитывает как вступление для молодых армейцев воспоминания офицера-воронежца Аполлона Марина. "В пять часов утра первый выстрел из орудия возвестил страшную и единственную в истории битву на полях Бородино... Не более как в полчаса мы стояли уже в колоннах к атаке. Давно желанное сбылось; все, начиная с полкового командира до последнего рядового, с нетерпением желали испытать себя в бою... Весело и бодро мы шли вперед и остановились против деревни Семеновской, прикрывая старую Смоленскую дорогу. Ядра вырывали уже у нас ряды. Не прошло и получаса, как увидели перед собою неприятельских кирасир, которые, проскакав первую и вторую линию, в большом беспорядке поскакали к третьей, оканчивающейся на левом фланге нашим полком. Мы приняли гостей не совсем вежливо... И ни один уже из дерзких не воротился назад. Мы, молодые, не обстрелянные, но храбрые новички, стали грудью против закаленных уже в битвах наполеоновских воинов". Поэт Аполлон Марин чудом остался жив; получив два ранения - в руку и ногу, а затем в шею, передал командование своему заместителю и был отправлен на перевязочный пункт. В дальнейшем он принимал участие и в заграничном походе русской армии. До глубокой старости Марин жил в Воронеже. Здесь он создавал свои воспоминания. Ветеран-бородинец в галерее дома, что находился близ Покровской церкви, поместил пудовый колокол, отлитый из французской пушки, добытой с Бородинского поля. В пять часов утра каждого августовского дня ветеран сам звонил в колокол. А когда стал очень стар, то просил верного товарища ординарца исполнить этот благовест. А вот письмо Кондратия Рылеева, опубликованное в четвертом номере журнала "Отечественные записки" за 1820 год. Посвящено оно другому земляку - Михаилу Бедряге. "Бедряга служил в Ахтырском гусарском полку почти с самого малолетства. Будучи самых высоких понятий о чести и благороден чувствами и поступками, он умел вдохнуть и в нижних чинов дух свой и любовь к чести. Эскадрон его не только в контонир-квартирах, но даже и в быстрых переходах во время Отечественной войны щеголял чистотою и исправностью. Во время ужасов сражения гусары его, как будто на ученьи, хранили глубокое молчание, строились в примерном порядке, под картечами. В Бородинской битве, сраженный пулей близ самого виска, он упал. Несколько гусар подскочили к нему. От чрезмерной боли был не в состоянии ни слова сказать. Но и в сие роковое мгновение, думая единственно о пользе любимого Отечества, он отверг услуги их, указывая на неприятеля. Сия-то жестокая язва, лишив его возможности продолжать службу.., лишила Отечество одного из отличнейших сынов его, армию - храброго и искусного воина, офицеров - редкого и умом, и способностью товарища. Подчиненных - примерного начальника..." Сегодня мы с большой долей уверенности можем предположить, что внимательно следивший за творчеством Кондратия Рылеева Александр Пушкин читал это письмо, находясь в своей первой - южной - ссылке. Не излишне тут будет напомнить: Пушкин - служащий МИД России на юге - находился в окружении военных, где все было живо о 1812 годе. Там же поэт познакомился и с Павлом Свиньиным, который как раз о своем десятимесячном отсутствии в столице и говорит, помещая в своем журнале письмо Рылеева.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
|