28.06.08
В городе на Днепре. Фронтовой репортаж
...Год 44-й. Утром 28 июня мы вышли из Луполова (предместье Могилева), занятого нашими войсками накануне, и двинулись в город. Могилев стоит на возвышенном правом берегу Днепра. Летнее солнце освещает сейчас его печальные строения - каменные стены без крыш и окон, обезглавленную каланчу, мертвые руины. Гарь пожаров стелется по городу: горит теплоэлектроцентраль, горит почта. Продолжается пожар на железнодорожном узле.
Из города группами выводят пленных. Мы всматриваемся в их лица. Иные лица немцев выражают смертное отчаяние, иные - фаталистическую обреченность, подобную спокойствию, иные - затаенную ненависть к победителям.
Мы вышли на Первомайский проспект - главную улицу Могилева. Трупы немцев лежали поперек улицы. Видимо, они были убиты во время перебежки. Один из них был рассечен гранатой пополам. Голова его, с отростком позвоночника, лежала на тротуаре, а прочее находилось посреди проезда. Улица залита была обильной кровью врагов, и мы пошли по их крови. Мы не хотели этого, но нам негде было пройти. У ворот одного дома стоял ветхий, отощавший старичок. Мы спросили его: давно ли он живет на свете и давно ли проживает в Могилеве?
- Весь свой век тут нахожусь, - сказал он нам. - От роду мне без двух годов восемьдесят.
Он пожал нам руки и был так заинтересован нашим появлением, что не обращал внимания на близкие разрывы немецких снарядов. Старика звали Гордеем Васильевичем.
- До немцев-то я человеком был, депутатов выбирал и пенсию получал, - сказал Гордей Васильевич. - А при немцах... Что ж, при немцах я побирушкой жил и с голоду околевал. Хотел было я прутьев в лесу наломать, чтоб метелки делать либо корзинки плести, - так куда тебе! Меня и к шефу возили, и полицейский ко мне являлся. "Не сметь! - говорят. - Это все наше сплошное имущество, это все на Германию должно идти, и вся природная польза наша". И правда, лес они рубили по своему желанию, а мне и листьев не велели собирать.
- Чем же кормились при немцах, Гордей Васильевич?
- Ч-что? А я при них мало кормился. Что Бог даст через наших добрых людей.
Пока мы беседовали со старым человеком, нас окружила группа молодых женщин. Вдруг из противоположных ворот выбежала пожилая женщина, с криком радости бросилась к нам и поочередно прильнула к каждому. Она хотела поцеловать нам руки, но мы ограничили ее желание. Ей еще не пришлось разглядеть вблизи наших бойцов и офицеров. Другая женщина настойчиво старалась предъявить нам документы, чтобы мы тоже поговорили с нею. Немцы, по ее словам, ничего не начинали без рассмотрения документов и справок, и она удивилась, когда мы без рассмотрения вернули ей эти бумажки.
- А мы здесь на документах только и жили, - сказала женщина. - Бывало, вся затрясешься от страха, если справку либо квитанцию какую заховаешь куда. Немец проел нас бумажкой...
Девушки и молодые женщины пережили при немцах великие испытания. Для многих из них эти испытания закончились гибелью, а перетерпевшие свою судьбу стояли перед нами. Почти все молодые женщины Могилева, не угнанные в Германию, сидели в лагерях. Это было не легче увода в рабство.
Немцам и на месте нужна была рабочая сила, особенно для постройки военных сооружений. Для заключения в лагерь достаточно было обвинить человека в связи с партизанами. А для доказательства этой связи достаточно было, если к вам войдет незнакомый человек, попросит напиться, и вы подадите ему кружку воды.
Евгения Киселева дважды сидела в лагере. Теперь она стоит перед нами, улыбающаяся, в горящем городе, на окраине которого еще идет бой. У нее - все впереди. Она еще увидит свой родной город над Днепром, увидит его тихим и вновь отстроенным: у нее будет счастье, и она убеждена в этом.
Снова ведут пленных немцев. Они идут робко мимо содеянного ими. Взглянув на нас, они пугаются. Мы идем далее. В глубине города, около большого выгоревшего здания, мы подошли к командиру дивизии, которая совместно с другими частями атаковала Могилев и овладела им. Генерал, видимо, давно не спал. У него воспаленные глаза. Он стоял невдалеке от своих дерущихся полков и вслушивался в гул боя.
Где-то вблизи раздались автоматные очереди. Младший лейтенант, адъютант генерала, побежал выяснить, что это значит. Вскоре автоматчик вывел из-за угла молодого немца: он был светловолосый, без головного убора, с белыми, омертвевшими от ужаса глазами. Автоматчик подвел пленника к нам.
- Вот он стрелял из дома по нас, - сообщил красноармеец, - до этих пор хоронился.
Немец автоматически вытянулся перед нами. Мы медленно смотрели на него. Страх обескровил его. Он был смертник, оставленный в городе, чтобы стрелять до последнего патрона и затем погибнуть.
- Уведите его, - приказал один офицер.
Майор, оперативный работник штаба дивизии, доложил генералу радиотелеграмму:
- Товарищ генерал, командир полка доносит с северо-западной окраины. Взято большое количество пленных, очень много трофеев - автомашины, орудия, медикаменты.
- Это Советская власть придет сюда и подсчитает все подробно, это ее добро, - сказал генерал. - А нам некогда считать, нам надобно вперед.
- У противника, - продолжал докладывать майор, - отмечается паника.
- Это другое дело, - просто произнес генерал.
Оказалось, что к данному моменту наши войска, охватывающие город с запада, перерезали несколько дорог, ведущих из Могилева, но для немцев это положение осталось неведомым. Они уяснили его себе после того, как попытались отойти от города на запад и неожиданно были встречены оттуда огнем. Вначале немцы оказали упорное сопротивление, но потом, под сокрушительными ударами наших частей, все более падали духом и начали сдаваться в плен целыми группами. Генерал был удовлетворен работой своей дивизии, усталое лицо его посвежело, и он рассказал нам на прощание несколько веселых историй.
- Мои люди взяли в плен полковника, командира 89-го пехотного полка 12-й дивизии. Полковник говорит, что он никак не ожидал такого оборота дела, чтобы вдруг попасть в этот мгновенный "котел", который мы здесь им устроили. А мой сосед слева взял в плен самого коменданта города Могилева, немецкого генерал-майора, и еще вдобавок генерал-лейтенанта, командира 12-й пехотной дивизии.
Мы снова пошли по городу. Это было несколько трудно, потому что население выходило группами из подвалов и убежищ и окружало нас, желая знать все, что творится на свете, желая просто побеседовать с людьми, которые не показывают перед ними ни власти, ни превосходства.
"Красная звезда", июнь 1944 года.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
