 |
05.07.08
Штрихи к портрету. Заповедует Память
Уже давно лелею мысль о том, как странно переплетаются людские стежки-дорожки. Откуда их начало? Где первый след, отпечатавшийся на земле: на песке ли, в раскисшей от дождя глине, или только травку примяла нога, а может, скользнула по меловой круче, оставив осыпь мелких камушков за собою?
По горячим пыльным степным дорогам тянется цепочка следов этого человека. И точно на таких же дорогах, только с другого края, тянутся и мои следы…
Уже неоспоримо и неопровержимо доказано, что вода – лучшее вместилище земной памяти: и природы, и человека.
Не потому ли этот рожденный и выросший на берегу Дона человек сделал предметом всей своей деятельности Память? Не свойство мозга - запечатлевать, а свойство человеческой натуры - не забывать.
Чтобы раскрывались этой памяти самые сокровенные уголки - в этом он увидел себе предначертанный с детства путь, который будто сродни степному пыльному шляху, утоптанному многоточиями людских следов, начиная от сотворения мира. И мне радостно, что на тех же путях есть и мои следы, потому что и мое детство прошло невдалеке - на одном из притоков Дона; и крестились мы с ним в одних и тех же речных водах среднерусской дали.
Что я скажу о его творчестве? Да то, что думаю: читать Виктора Будакова непросто, сложно, а то - и архисложно. Это не словесные опыты, не стилевые упражнения, не плетенье лирических кружев. Хотя разножанровость ему присуща как никому более из его сотоварищей по писательскому цеху: если книга начинается прозой, то почти всегда - и в тему - закончит он ее стихами. И все это - как одно единое целое. Такое мало у кого можно наблюдать в книгах.
О Будакове я наслышана очень давно, в основном то, что мне, издательскому редактору, близко - что был он редактором в местном издательстве, и не простым дежурным по книге, а зачинателем тридцатитомной серии «Отчий край». Во времена, когда книг нельзя было купить, это был подарок всем читающим, да еще какой! Впервые изданный в стране после его отъезда за границу Е.Замятин, почти раритетные, вытащенные из полузабытого тексты Бунина, Пришвина, Боратынского, Фета, Платонова...
Как писателя я его заметила по основательной биографии поэта Алексея Прасолова "Одинокое сердце поэта". Вдова поэта Раиса Андреева подарила только что вышедший двухтомник: в изящном картонном футляре одна книга - поэта, другая - о поэте в авторстве Будакова. Следуя давней привычке листать книги с конца, я и тут взялась сначала за биографический томик. Прочтя изрядно, была поражена знакомостью пейзажей, описываемых в книге. И получив такую эмоциональную благодать, захотела сказать писателю, как я ему благодарна за пробуждение памяти.
Мысль о том, что земля, природа-мать взращивают писателя, справедлива в его концепции, но была бы она ограниченной, если бы он утверждал, что растет будущий писатель без своего народа, простого люда. Вот строки о Бунине:
"Одинокий хутор. Одинокая усадьба. И одинокое детство - самое, может быть, одинокое изо всех детств в тогдашнем мире. Нет, не постоянное и не бытовое. Мальчика лелеяли ласковые глаза и руки матери, и нашлись дружки в соседних Выселках, и хороводил он с ними. . . и знавал он ребячьи игры, в какие один не поиграешь, и пас он со сверстниками телят да жеребят И все же - одинокое детство! Наедине с непостижимыми Полем и Небом, ничем здесь не застимыми, величавыми, как в первый день Творения..." И та же мысль о Кольцове:
"Степь врачевала его. С кем-то встречался он, внимал старинному преданию, собеседовал - с кем? Теперь уже не узнать, мимо какого перелеска проскакал он на вороном, в какой деревне слушал долгие песни, из какого колодца утолял жажду, в каком логу коротал ночь при свете костра. Все поглотилось одним общим - степью. Крестьянской страждущей нивой"... "Через имена, звуки, краски; через нивы, холмы, реки; через старинные избы, песни и усадебные пепелища", считает Будаков, можно продлить и память, и укрепить талант.
Памятливый человек - талантлив. Это едва ли не основной мотив философических произведений В.Будакова. Что без памяти места рождения Е.Болховитинов, А.Кольцов, И.Никитин, И.Бунин, А.Платонов?. . Здесь эта память - уже элемент культуры, образованности и просто потребность души.
Но цитировать из его работ можно долго и много. Книг у Будакова немало - как тут не позавидовать, но и как не порадоваться? Читая, словно распутываешь архаичные сплетенья исторической заповеди своего народа, словно пытаешься истолковать древнейшие тексты огромной человеческой книги Памяти, сокрытой в тех местах, где столько оставлено следов человека, зримых и незримых. В степи ли, на берегах придонских речек или в водах самого батюшки-Дона...
Есть толкователи древнейших рукописей - герменевтики, и Будакова хочется причислить к их немногочисленному племени. Но у него - особые рукописи, написанные самой матерью сырой землей: они разбросаны по склонам сыпучей меловой крутизны, среди ковыльных кругов, в пламенеющих воронцовых логах, на вековечной непаши, кое-где еще встречающейся. Здесь, он толкует, выросли многие наши известные писатели. Здесь набирались они своих неповторимых слов: кольцовских, никитинских, бунинских, платоновских...
И в свою очередную книгу "Свет на земле" Виктор Будаков включил очерки о Евгении Болховитинове, Алексее Кольцове, Иване Никитине, Иване Бунине, Андрее Платонове. Книжка невелика, но примечательна. Она выходит в серии "Воронежские писатели: XXI век", которую местное отделение Союза писателей России совместно с издательством "Река Времени" (как не отметить символы в названии!) начали издавать, чтобы с просветительской целью пополнить библиотеки черноземного края. И обозначить новые имена на среднерусской карте: писателей эта земля по-прежнему рождает и взращивает. И сам Виктор Будаков в их числе. Но решил преподнести не художественный свой вымысел, а раздумные строки о других - о классиках. Что ж, скромность украшает.
И за его строками об иных видишь самого автора, переживаешь его боль и загораешься его главенствующей идеей. И становится все на свои места: тридцатитомник "Отчий край" - книжный заповедник в истории отечественного книгоиздательства. А Будаков был редактором этой серии, и среднерусский простор по обе стороны от реки всех времен - Дона, взрастивший плеяду мастеров отечественной литературы.
Создатель книжного заповедника ратует о заповеднике географическом с конкретными "точками на карте" - деревнями, хуторами, селами, реками, рощами, полянами... С местами, где не только один Бунин хаживал, а как Будаков справедливо упоминает, и другие наши именитые земляки.
И может, давно пора бросить всенародный и всенациональный клич, призывающий "всем миром" сохранять то, что еще, к счастью не совсем потеряно: "Реальные "пристани" бунинского заповедника - Воронеж, Орел, Елец, Озерки, Каменка, три Воргола, Огневка, Измалково, Становая, Васильевское, Ефремов....". И далее с грустью продолжает: "Здесь приходится ставить горестное многоточие. Потому что многие деревни и хутора, знавшие Бунина ребенком, отроком, взрослым, ушли - как и не были. Жилое, Смыгаловка, Выселки, Осиновые дворы, Коллонтаевка, Предтечево, Шипово, Скородное - где они? Как горько видеть церковь посреди безлюдного поля: словно концесветный символ она!"
Это не я здесь в статье о Будакове, а сам писатель Виктор Будаков давно, но пока тщетно, призывает:
"...Пора бы уже быть в черноземном крае Бунинскому литературному заповеднику. Именно литературному заповеднику, который бы объединил, воскресил, явил целостный мир бунинского слова, дал многогранное представление о русской словесности и культуре..." Страна строит олимпийские города, тянет по миру огромной толщины трубы газо- и нефтепроводов. Но Олимпиада блеснет, как падающая звезда на небосклоне, - и смолкнет. А газ и нефть давно пришла пора сменить на солнечные батареи да ветряные двигатели, чтоб дышать было легче на Земле. Но никто не вправе гасить национальную память. Давно уже должны перевестись на Руси иваны, не помнящие родства. И как же здесь вновь не процитировать Будакова: "Духовная жизнь движется творчеством, культурой, памятью".
Думаю, что его поддержат и все нынешние и грядущие соискатели любви и понимания у электората, так щедро сулящие сдвинуть недвижимый в нашей стране воз классических проблем с улучшением жизни многих сограждан. Не лучше ли для таких, бездействующих и растерявшихся в этой жизни, обозначить ориентиры не в виде лишнего цыпленка или нескольких колбасных кружалок, а в виде обращения к родовой, национальной памяти, за которой непременно всплывет и потянется духовность. Ведь русским людям всегда было чем гордиться. И хотя не нова мысль, но ее не лишне повторять и повторять, как это делает Виктор Будаков в своих книгах: "Обращаясь к ушедшим, мы продолжаем непрерывное историческое бытие".
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
|
