01.08.08
Далекое - близкое. Вторая жена Дурова
Елена Робертовна Дурова (урожденная Гертель) – вторая жена великого клоуна Анатолия Леонидовича Дурова. Родилась в Берлине, в семье морского капитана. Поистине прекрасная Елена была блестящей женщиной своего века. Даже двух веков. В девятнадцатом расцветала ее природная красота, а двадцатый век помог раскрыться ее духовной красоте, милосердию, стойкости и преданности.
Елена Робертовна Дурова.
Выступала она в кордебалете Шумана, где ее и увидел А.Л.Дуров. Пела в кафешантанах. Сценическое имя - Bell Helen. В афишах программ Анатолия Дурова она значится как «медиум Елена».
С 1896 года - в России. Служила в цирке А.Саламонского: высшая школа верховой езды, мнемотехника, дрессировка… До 1916 года выступала с А.Л.Дуровым, а после его смерти оставалась хранительницей их дома. Впоследствии совместно с К.Д.Фаччиоли и А.А.Дуровым выступала в цирке-кооперативе в Воронеже, других цирках страны.
Потеряв такого харизматичного человека, каким был А.Л.Дуров, Е.Р.Дурова-Гертель осталась без всяческой поддержки. Опорой и защитой для этой красивой, элегантной женщины стал ее второй муж - Карл Джиованни Фаччиоли. Они продолжали выступления в цирке с труппой дрессированных животных.
В житейских же делах была Елена Робертовна непрактичной, а порой и просто беспомощной. Вот такой пример.
В 1918 году служащий Дуровых А.А.Колчак присвоил золотые часы Анатолия Леонидовича, а в ответ на требования Елены Робертовны вернуть их он подал заявление в суд. Вот что по этому поводу писала сама Елена Робертовна:
"По существу дела имею дать следующие объяснения: упомянутые часы никогда по праву собственности Колчаку не принадлежали. Они принадлежали сначала умершему моему мужу Анатолию Леонидовичу Дурову, а затем мне, как его наследнице. История временного нахождения у Колчака часов такова: после смерти мужа я, будучи в Москве, желала эти часы отдать для ремонта, но с меня там назначили за исправление 100-150 рублей. Эта сумма мне показалась высокой... В это время Колчак предложил мне свои услуги, поручить ему эти часы для исправления. И при этом он добавил, что ремонт будет стоить не дороже 15-30 рублей. Я поручила ему эти часы отнести в ремонт. Как артистка, я выезжала из Воронежа и вернулась месяцев через 6 или 7, то есть. в то время, когда часы были уже исправлены и находились у Колчака, который и задерживал их у себя, частенько поговаривая о том, что часы золотые, хорошие, дорогие, и ему, Колчаку очень не хотелось бы возвращать мне эти часы, а, наоборот, было бы очень желательно оставить их у себя, как память о моем умершем муже Дурове..."
В начале Великой Отечественной войны Елене Робертовне было предложено в 24 часа покинуть Россию и вернуться на родину - в Берлин. Ехать в 61-летнем возрасте туда, где нет ни родственников, ни связей, было бы просто неразумно. По сталинскому Закону "Об иностранцах", она была выслана в Сибирь, откуда вернулась только в 1946 году, пригласив с собой пожить бездомную монахиню, также освободившуюся из лагеря.
В воронежском доме знаменитого клоуна в послевоенную пору ютились, согласно домовой книге, многие люди из соседних разбитых в войну домов. Елене Робертовне отвели ее бывшую гостиную, где она дожидалась возвращения из лагеря Карла Фаччиоли. Ему, однако, сразу поселиться в Воронеже не разрешили - он жил под Воронежем, в одном из совхозов.
У Фаччиоли появилась мысль описать методы дуровской дрессировки, используемые Еленой Робертовной в годы их совместных выступлений. Книгу назвали "Дуровская рефлексологическая дрессировка животных и птиц". Елена Робертовна плохо владела письменным русским языком, и литературную обработку текста книги он поручил своему другу Григорию Ивановичу Шукмину.
В фондах дома-музея А.Л.Дурова сохранились письма Григория Ивановича Елене Робертовне. В одном из них он сообщал:
"16.04.50г. Многоуважаемая Е.Р.! Простите за беспокойство, но, зная вас, зная Карла с 1918 года, удивляюсь, как только существуем еще. Карл живет в лесу, в избушке отшельником, иногда я прихожу к нему разделить его горькие часы. Живет он, питаясь картошкой и капустой, но это не жизнь, а жалкое прозябание. В тот день, когда он пришел в совхоз, чтобы послать вам телеграмму с поздравлением дня вашего ангела, с ним случился припадок, - не выдержало сердце гнетущей тоски в разлуке и одиночестве, по заявлению врачей, наступила дистрофия организма. Положение его ухудшалось, и его слабого я доставил в лесную избушку, где он работал сторожем.
Живя в двух километрах от совхоза в лесу, я по старой дружбе посещаю его, но сам не могу ничем помочь, так как живу без работы, пишу ученые труды, от которых пока еще нет мне ни радости, ни помощи. А Карлу нужно усиленное питание, которого я ему дать не могу, ибо в Воронеже в войну у меня убили жену, разграбили имущество, и я тоже оказался одиноким, и нищим, и разграбленным. В довершение меня, так же, как и Карла, сослали в эту трущобу, где только выть от печали и отчаяния, но не жить".
А через месяц Григорий Иванович Шукмин писал Елене Робертовне:
"Труд, который я пишу и оформляю со слов Карла, это будет ценный вклад в науку. Вам, как представительнице старого поколения Дуровых, он даст возможность войти в нашу цирковую литературу по-новому. Не исключена будет возможность с выходом книги назначения увеличенной вам пенсии. Гуманная дрессировка Дуровых с животными и птицами может повести к Сталинской премии".
Наивность этих рассуждения очевидна. Книга не была опубликована, она так и осталась в рукописи. Гуманное отношение к животным на фоне негуманного отношения к людям никак не могло привести к Сталинской премии. На материальное положение Елены Робертовны это тоже никак не повлияло. Умерла она в полной нищете, похоронив в 1964 году Карла Фаччиоли и завещав дом великого артиста русского цирка А.Л.Дурова "Союзгосцирку".
На рукописи книги "Дуровская рефлексология" стоят пометки, сделанные рукой Елены Робертовны. В послесловии она написала:
"Рефлексологический метод дрессировки, нашедший обоснование в учении И.П.Павлова, был методом Дуровых. Метод этот себя оправдал. К животным и птицам человек привыкает так же сильно, как и к человеку. На своем долгом пути цирковой артистки и дрессировщицы я дружила со многими четвероногими артистами. Утрату каждого встречала с болью в сердце, память о них жива до сих пор. Отдав цирковому искусству более 50 лет, я довольна тем, что дуровская гуманная дрессировка зверей и птиц стала в нашей стране ведущей".
Среди прочего в рукописи приводится и такой интересный эпизод:
"Из цирка во время империалистической войны с Германией была взята дрессированная лошадь Милли. В революционное время, после шестилетнего отсутствия, мы наткнулись на следы Милли. Лошадь побывала на войне, не знаем, где еще побывала, и очутилась в крестьянских руках. Будучи в цирке шесть лет тому назад, Милли проделывала все цирковые номера, положенные для дрессированных лошадей, но кроме этого она проделывала поиски платка, зарытого в песке, изображала раненую лошадь, прыгающую на трех ногах и другие номера.
Задержавшись на базаре в Майкопе, мы случайно наткнулись на лошадь, запряженную в крестьянскую телегу, почуяв в ней что-то знакомое. Подойдя ближе, мы по бельму на левом глазу узнали, что это лошадь Милли. Узнав, что крестьянин продает ее как негодную для его хозяйства, попросили его, чтобы он с ней доехал до цирка. Когда лошадь распрягли и провели на манеж, то она громко заржала и тут же стала проделывать все свои номера, да так, как будто она их вчера в цирке проделывала.
Крестьянин в недоумении смотрел на свою лошадь, не зная, что это за оказия, но когда ему все объяснили, то он заметил, что это - верно: кто к чему приучен, тот хорошо то и делает, а на другом деле он только хлеб даром ест, что и было у него с лошадью Милли".
Или другой эпизод.
Присутствуя на дрессировке в Германии у Гагенбека в его зоологическом парке, из которого Гагенбек поставлял животных во все страны мира, Анатолий Леонидович Дуров приводит случай с дрессировкой львов, только что привезенных из Африки. По железной клетке расхаживает красавец-лев, очутившийся в непонятной для него обстановке. Движения его грациозны, шаг и поступь мягки, во всех его движениях чувствуется могучая сила. Но вот появляется дрессировщик. Возле клетки идут приготовления, ставится электромотор с проводами к электросети.
Дрессировщик - мрачный мужчина с усами а-ля Вильгельм - надевает кожаный фартук, на руки - большие резиновые рукавицы. Берет стальной толстый прут, на котором приделана пластинка, командует включить электромотор, доводит пластинку до белого каления и входит в клетку ко льву, доводя льва до болевого отупения.
"Анатолий Дуров не мог согласиться с подобной дрессировкой, - подводила итог Елена Робертовна. - Его любовь к животным - не меньшая, чем к людям, - не могла мириться с методами варварской дрессуры. Дуров первым построил свой метод на ласке и поощрении. Этот метод помог узнать характер животных, проникнуть в их психологию и создать из обычных животных цирковых артистов".
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
