 |
05.08.08
Штрихи к портрету. Духовная опора
От ветхих страниц старого издания, лежавшего на столе, – на титульном листе старославянскими буквами выведено:«Синодальная типография - 1915», - сразу повеяло и духом нетленной истории, и величием момента соприкосновения с этой самой историей. И тут в нашем разговоре с Александром Мозалевским произошел какой-то сбой… Это была обычная "беседа с современным композитором". И беседа сразу развернулась в иную плоскость. Стало ясно, что за всей внешней открытостью, даже какой-то изящной светскостью, за всей этой "одежкой", по которой встречают, существует и живет своей жизнью совсем иной мир, мир творчества и размышлений.
По какой-то причине именно Всенощная стала центральным, может быть, наиболее крупным произведением Александра Мозалевского.
- Когда начинал работать над этим сочинением, очень много занимался тем, что изучал репертуар православной церкви, обращался и к этой Божественной литургии, что вы сейчас держите в руках, - говорит композитор. - Потом брал оттуда знаменные, киевские, греческие распевы - на старинный манер, "роспевы" - и вводил в музыкальную ткань Всенощной, стараясь как можно корректней обходиться с подлинным материалом.
...Сам он родом из Белгородской области. Будущий музыкант не имел перед собой заведомо проторенных семейной традицией дорожек. Мать умерла рано. Отец работал тогда и учителем, и директором в местной школе, поднимал троих детей. Младшего - восьмилетнего Александра - пришлось отдать в интернат. В Воронеже в то время как раз открывалось специальное музыкальное заведение, и по всей области отбирали детей со способностями. С этого момента и начался его путь вхождения в профессию.
Интернат, потом музыкально-педагогическое училище, что на улице Газовой, Свердловская консерватория, несколько лет работы на кафедре хорового дирижирования в Воронежском институте искусств - и снова учеба, в ассистенатуре-стажировке в Москве по хоровой специальности, в институте имени Гнесиных, после чего - еще один период студенчества, теперь уже связанный с обретением композиторской профессии.
Так вот и мелькали одна за другой вехи биографии, которые, наверное, и должны были бы ответить на вопрос, как композитор стал композитором. Но есть у этой биографии и свой подтекст. В нем говорится о музыканте, которому редко доводилось плыть по течению - все больше против, преодолевая то плохо прикрытую нищету, то раннюю самостоятельность, то переезды из города в город, поиски заработка. Чтобы действительно стать композитором, требовался особый сплав - характера, композиторского дарования и сформировавшихся в юные годы вкусов. И первые музыкальные впечатления - из детства.
Дома все пели - и мама, и бабушка. Примета времени для многих семей в 50-е годы: смешение убеждений новых атеистов, к которым, конечно, и относился отец, и никуда не ушедшей, ни из сердца, ни из обычаев, православной веры, традиции которой поддерживала в семье бабушка.
На самом деле поворот к духовной музыке был не столь уж и неожиданным.
В девяностые годы жизнь и творчество Александра Мозалевского были связаны с Москвой. Находясь в столице, композитор не просто знает о происходящих переменах в музыкальной культуре России - он оказывается внутри этих стремительных и глобальных перемен. С конца 80-х свой второй взлет в ХХ веке, после долгого забвения, переживает духовная музыка, расцвет которой предсказывал еще в свое время великий П.И.Чайковский.
Открываются новые возможности для творчества, и Мозалевский, понимая, что нельзя войти в духовную музыку откуда-то "со стороны", стремится проникнуть в таинства этого искусства, обретая в нем свою духовную опору. Для композитора начинается процесс постижения православия: он изучает богословие, труды российских ученых прошлого столетия, исследовавших древнерусское певческое искусство, знакомится с традициями духовной музыки Кастальского, Гречанинова, Чеснокова. Иногда Мозалевский и поет в церковном хоре, проводит службы регентом в храме Покрова на Нерли.
- Тогда я был буквально захвачен идеями возрождения православной церкви, - рассказывает композитор. - Вместе с товарищами мы создали православное братство "Иоанн Домаскин" и организовали ансамбли духовной музыки с символичными названиями - "Новый ковчег" и "Покров". Где мы только не пели! И в московских церквах, и когда сплавлялись на байдарках по рекам Подмосковья - это был своего рода акт паломничества, - пели в разрушенных храмах. Туристы, случайные прохожие, истинно верующие - нас слушали самые разные люди. И вот здесь мы особенно остро ощутили, что наше искусство действительно нужно и желанно.
Перед тем, как приступить к работе над Всенощной, Мозалевский, как и положено по церковным канонам, брал благословение на сей труд. Не раз потом возвращался к работе над этой музыкой. Позже композитор сделал вторую редакцию, но уже в первой своей версии Всенощная была издана в Москве - это издание и разошлось по российским приходам через Свято-Данилов монастырь.
Есть у композитора и другие сочинения на богослужебные тексты. Известно, что они звучат в Задонском монастыре, во многих храмах Липецкой епархии. Удивительным свойством обладает такого рода музыка: как будто она жила и до того, как ее написал композитор, и будет жить потом; как будто отзвуком своим она разносится по миру, преодолевая границы разных языков и традиций. Когда несколько лет назад в Воронеже выступал хор из Сербии, музыканты включили в свою программу и одно из произведений Мозалевского - песнопение "Богородица Дева, радуйся". И вот уже Санкт-Петербург, Москва, потом Сербия, Греция - по самым разным городам и странам разнеслась эта музыка.
Александр Мозалевский, в общем, не так давно еще переживавший свое профессиональное становление, вхождение в композиторскую профессию, сегодня переживает еще одно вхождение - в круг исполняемых и издаваемых композиторов.
В Москве на фестивале "Московская осень" звучали вокальные произведения Мозалевского на стихи Ивана Бунина, Андрея Платонова, Осипа Мандельштама. Столица приняла их. Романсы Мозалевского на том фестивале пел известный пропагандист современной музыки народный артист России Сергей Яковенко.
Для композитора это была уже его вторая "Московская осень". А до этого было еще и участие в концерте всероссийского фестиваля "Панорама музыки России". Имела свой выход музыка Мозалевского и на концертные сцены зарубежья: его сочинения исполнялись сначала в Венгрии, а спустя год в Италии. С большим успехом прошло исполнение хора "Зашумели над затоном тростники" на большом международном фестивале, посвященном памяти Белы Бартока - в свою программу это произведение включил ставший тогда лауреатом конкурса хор ВГАИ под управлением заслуженного деятеля искусств России профессора Ольги Николаенко.
- Для композитора важно понять, чего он хочет, - считает Александр Васильевич. - Чем меньше лукавости - тем лучше. Настоящее искусство всегда искренно. Важно, как воздействует твоя музыка на публику. Только по реакции, по тому, как слушатели ее воспринимают, можно понять: по правильному ли пути развивается творчество?
В музыке Мозалевского нередко пробивают токи экспрессионизма, как, например, в вокальных сочинениях на стихи Сергея Есенина. Есть и светлые, пастельные тона в его палитре музыкальных красок - в романсах "Шепот, робкое дыхание", "Это все - весна" на стихи Афанасия Фета.
Почти все произведения Александра Мозалевского исполнялись. В Воронеже они звучали в разных залах города. И кто-то, может быть, скажет: "Да этому композитору просто везет!" К тому же издано уже и немало его сборников - детской фортепианной и хоровой музыки, хоры на стихи русских поэтов. Хотя на самом деле, просто такова диалектика его судьбы, в которой все кажется закономерным.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
|
