Воронежские новости - В борьбе за человеческое достоинство невозможны компромиссы

05.08.08

В борьбе за человеческое достоинство невозможны компромиссы

Алексей Овчинников: В борьбе за человеческое достоинство невозможны компромиссы

"Свою судьбу каждый делает сам"

- Недавно из новостей узнала о новой категории пикетчиков: дети довоенных и военных лет требуют признания их статуса и соответствующих льгот.

- Понимаю, что вы имеете в виду. Признаться, я тоже случайно услышал об этом и "споткнулся" на этой теме. Не от хорошей жизни, конечно, люди вышли на площади. Но я впервые задумался: к к какой категории отношусь я, в какой мне встать строй? Я тоже из детей как раз довоенного и военного времени - родился в 1938-м на берегу Дона, в селе Нижний Мамон.

Мать и отец, простые сельские труженики, с малых лет учили: свою судьбу каждый делает сам. Своим детским умом я эту мудрость воспринял просто: в 15 лет стал помощником тракториста, прицепщиком. Если в двух словах, огромный трактор, десятилемешный плуг - тяжелая работа в реве мотора и сплошном облаке пыли, в котором видимость ноль и трудно дышать. Словом, открыл свою трудовую биографию, работал наравне со взрослыми.

Хотелось встать на ноги, приобрести специальность - через год уехал а Украину, в Ворошиловск, поступать в ФЗО - школу фабрично-заводского обучения. Выбрал специальность каменщика. Как-то, спустя много лет, меня спросили: что ж не стал строителем? Ну почему же не стал? Вот только строить довелось не дома, а взаимоотношения… Не раз пришлось сказать спасибо той школе жизни, в сравнении с которой даже срочная служба в ракетных войсках показалась несложным испытанием. Ну а в 1962-м, отслужив, поступил в Воронежский "лестех".

- Стоп, вам, получается, тогда "стукнуло" уже 24 года. Явный пробел в биографии.

- Никакого пробела. Просто в Днепропетровский техникум после семи классов не поступил: диктант, который преподаватель читал на украинском языке, написал в чистейшем русском переводе. Мою оригинальность не оценили: в небольшом тексте насчитали две сотни ошибок. Вернулся в свое село, где как раз открылась средняя школа, два года отучился по новой. Стал секретарем комитета комсомола школы, там же (редчайший случай!) был принят кандидатом в члены партии. Видимо, прицел был предложить меня в секретари райкома, но тут как раз - армия, так что комсомольцев я все-таки возглавил, но уже в армейском дивизионе.

- А когда появилась тяга к защите общественных интересов?

- Это сейчас актуально слово "защита". Тогда, скорее, речь шла о представительстве.

- Но лидерские качества, инициатива, у вас все же были?

- В институте, в первые же каникулы, поехал в Кустанайский край - по комсомольской путевке, комиссаром студенческого отряда. Рядом со стройкой как комиссар организовал детский лагерь "Спутник": вокруг нас вечно крутились казахские ребятишки, их там человек сто было - каникулы, а заняться нечем. Так вот, мы ежедневно стали выделять по три человека из отряда, занимались с ними, ходили в походы, в футбол играли, устраивали конкурсы, концерты. Вернулся с правительственной наградой за освоение целинных и залежных земель - оценили, думаю, не только мой труд, но и заботу о детях.

"Пришел в облсовпроф в переломный момент"

- На должность руководителя областного совета профсоюзов вы пришли с поста заместителя председателя исполкома областного совета народных депутатов. До этого были первым секретарем райкома партии. Еще раньше работали старшим инженером и начальником автоколонны. С таким опытом идеолога и управленца могли рассчитывать на повышение.

- В облсовпроф пришел, что называется, в переломный момент. С одной стороны, партия бросила клич - повернуться лицом к народу. То есть, алюминиевые ложки стали менять на "нержавейку", рядом со столовой можно было в кафе сходить, а на заводах озаботились наличием сауны и душа, а не только производственного плана. С другой стороны, приближались 90-е - годы ломки системы. Пустые прилавки, острый дефицит продовольствия, товаров первой необходимости порождали социальную напряженность. Вот тут-то и пригодился опыт по выработке "эффективных механизмов управления". Приходилось буквально "выбивать" фонды на мясо, молоко, другие продукты - и это тоже защита прав и интересов трудящихся.

Исторически у профсоюзов всегда была одна цель - создание условий труда, быта, достойного уровня заработной платы. Но важно другое: именно тогда, в этот переломный момент, профсоюзы заявили о своей независимости. От кого независимость? От политических партий, движений, работодателей, государственных структур - но в соответствии с Конституцией и Законом.

- Но раз возник вопрос "от кого независимы", полагаю, был и другой - в чем зависимость заключалась?

- До тех пор профсоюзы всегда были "приводными ремнями" партии. Самостоятельность декларировалась законом, однако серьезную политическую и кадровую "правку" определяла партия. А нередко она же задавала и вектор деятельности. После Съезда ВЦСПС, в котором я участвовал и на котором профсоюзы заявили о независимости, буквально вырвав у Правительства Закон "О профсоюзах, их правах и гарантиях", мне позвонил первый секретарь обкома партии: "Я что-то не понял, кто из нас к кому теперь будет ходить?".

Вопрос прозвучал с номенклатурной неформальностью, и я ему в шутку ответил: "Как коммунист я буду ходить в обком партии. Ну а вы - как член профсоюзной организации - просто обязаны ходить ко мне". Шутки шутками, но прежней партийной и другой зависимости уже не было. А вскоре в профсоюзы люди пошли уже как в единственную организацию, где осталась надежда, что тебя услышат и помогут. При этом мы искали возможность конструктивного диалога с властью - не поступаясь принципами, сохраняя оппозиционность, изначально свойственную всему мировому профсоюзному движению.

Тот факт, что мы обозначили свое место на правовом поле, стал прологом следующего важнейшего шага - профсоюзы инициировали двустороннее, а затем и трехстороннее, соглашение с органами власти и работодателями. Оно четко определило взаимоотношения с властью - виды на жизнь, на производство, на социальную сферу. А затем состоялось одно из главных достижений профсоюзов Воронежской области - в 1995 году был принят Закон "О социальном партнерстве".

Я был депутатом областной Думы четвертого созыва и реально оцениваю его значение. Этот закон дал импульс для совершенствования трехстороннего соглашения между администрацией Воронежской области, профсоюзами и работодателями. В частности, коллективный договор обрел значение серьезного документа, обеспечивающего реальную защиту прав трудящихся на местах - достойную зарплату и социальные гарантии. Не случайно многие работодатели по сей день негласно сопротивляются принятию коллективных договоров - это реальная сила в руках трудящихся.

"Возглавить доведенных до отчаяния..."

- Ответьте на простой и прямой вопрос: трудящиеся, интересы которых вы призваны защищать, почувствовали реальные перемены?

- Такой же простой и ответ. На Руси испокон веков было так: если тебе реально - сегодня и сейчас - не положили в карман, никаких позитивных перемен ты не почувствуешь. Далеко не на каждом предприятии работники готовы требовать подписания коллективного договора, а ведь это основа взаимоотношений с работодателем (и не только в сфере производства), гарантии прав на годы вперед. Это особый российский менталитет - глубинные особенности психологии и культуры, обусловленные, в первую очередь, кстати, экономическими и политическими обстоятельствами.

С другой стороны, люди продолжают идти в профсоюзы за помощью. Только в 2007 году правовая инспекция труда облсовпрофа приняла 16 тысяч трудящихся, члены профсоюзов в результате всех форм правозащитной работы в общей сложности получили дополнительно более 154 миллионов рублей. Около 170 дел было рассмотрено в суде с участием профсоюзных инспекторов труда. Мы провели областной пленум профсоюзов, на котором дали оценку реализации нацпроектов, заявив, что из-за недостаточной проработки вопроса повышения зарплат врачам и учителям, произошло расслоение людей в образовании и здравоохранении - то есть в сферах, от которых очень многое зависит. Добились определенной корректировки.

За цифрами и фактами - уровень доверия людей и профессионализм наших специалистов, которых, бесспорно, закалили события последних 20 лет - трудные, противоречивые, но и во многом успешные.

Могу добавить, что за эти годы мы не потеряли ни одной профсоюзной здравницы, приумножили материально-техническую базу, расширили спектр медицинских, бытовых и культурных услуг, сохранили и привели в порядок спортивные сооружения.

- И, к слову, выслушали немало обвинений в том, что профсоюзы "присвоили" громадную материальную базу, построенную на народные деньги.

- За такими обвинениями, обеспечивавшими соответствующую обработку общественного мнения, как правило, следовал передел собственности. "Народные деньги" и "народное добро" - не юридические категории. Если бы у профсоюзов не хватило политической воли и авторитета выдержать "накат" и сохранить контроль над объектами социального характера, думаю, сегодня там были бы совсем другие хозяева и другие задачи. Мы ничего не перепрофилировали, не продали и не дали такой возможности другим.

- В свое время в ответ на инициативу проведения манифестаций, пикетов, забастовок вас обвиняли в попытке завоевать дешевый авторитет.

- Вы же понимаете, что это были слова явно не народных защитников, четко оценивающих настоящую силу массовых акций. Я всегда говорил, что задача профсоюзов - не допустить стихийных выступлений трудящихся. И возглавить людей в тот момент, когда они доведены до отчаяния бешеной гонкой цен, страхом остаться без работы, унизительной беспомощностью в случае болезни или с приходом старости.

Кстати, призывать к той же забастовке - серьезная ответственность и риск. Людям не платят зарплату, а им надо жить, и чем все это закончится - предугадать трудно. Мы уже начинаем понемногу забывать, как по семь-восемь месяцев не платили зарплаты. И чего нам стоило выбивать эти крохи, копейки, в итоги исчислявшиеся миллиардами. Мы этот путь прошли, и это наш неоценимый опыт.

"Народ и ситуация должны дозреть"

- Идя на обострение, на конфликт, несмотря на все законы о независимости и полномочиях профсоюзов, вы чувствовали административное давление?

- Мы действовали исключительно в правовом поле. А административное давление было всегда. Вспомнить Первомай, когда мы впервые заявили о проведении митинга, - что тут было! Александр Яковлевич Ковалев, тогда глава администрации области, собрал нас всех, спрашивал "с пристрастием". За день до 1 Мая звонит, просит зайти. Прихожу, он стоит в темном кабинете, без света, смотрит в окно, на площадь Ленина. Говорю: что, Александр Яковлевич, советуетесь с Владимиром Ильичем, как поступить? Все будет нормально, узнаете, что народ о вас думает, будете принимать верные управленческие решения. Потом не раз вспоминали с ним этот эпизод. Такое было время...

Было и другое - 2002 год, многократное повышение цен на ЖКХ и тысяч шестьдесят человек на центральной городской площади. Это были в большинстве своем не седые старики, не пенсионеры, а рабочий класс.

Поднялся на трибуну, глянул - вся площадь, все примыкающие улицы, все "рукава" забиты. Не дай бог потерять контроль... Потом сразу глава Госкомитета по строительству и жилищно-коммунальному комплексу Шамузафаров сюда приехал. Часть долгов покрыли, а ему, к слову, вскоре пришлось сменить работу. Мы тогда, по существу, всколыхнули всю Россию. И опять мне со всех сторон говорили: что вы делаете! Советовали отказаться, но я понимал - чаша терпения воронежцев переполнилась. Надо чувствовать момент.

Вот посмотрите, что делается в Европе. Она бурлит - повысили цены на ГСМ! А мы, в своем собственном доме, где нефть льется рекой, - молчим! Вот он - момент, а мы празднуем победы футболистов, хоккеистов, обсуждаем "Евровидение". Можно подумать, что мы мир покорили уровнем жизни. Но если думаете, что после "бронзы" на чемпионате Европы по футболу народ не пойдет на забастовку, вы плохо знаете народ. В конце мая в 20-30 регионах России часть автолюбителей уже выходили на улицу, требуя разобраться с ценовой политикой. Дизтопливо стоит, как и высшей марки бензин, а на нем работает все сельское хозяйство! Почему терпят? Очень просто: ожидают снижения, расценивая происходящее как политическую акцию. И это действительно политический шаг. Но пока в результате элементарно вытряхивают наши кошельки - не олигархи, а государство, это его линия, его политика. А у олигархов в результате лишь руки развязаны.

- Так поведет ли профсоюз за собой всех обиженных автомобилистов?

- Народ и ситуация должны дозреть. И если дозреют, никому мало не покажется. Ведь вопрос на самом деле шире, чем видится вначале: цены на бензин ведут к мировому уровню, а зарплату до мирового уровня будем повышать? Цены как будут расти, а инфляция? У нас же процентов 30 россиян не то чтобы на машинах не ездят, а живут за чертой бедности! А выйдут или не выйдут на улицу с акциями протеста - так это, как говорится, цыплят по осени считают. У нас осень преподносит многие уроки - и народу, и власти.

"Митинг - не праздник и не шоу"

- С другой стороны, митинги становятся, извините, модой. То есть, по сути протестные акции превращаются в шоу, нередко заказные. Вы не боитесь потерять свое главное оружие - организованный гнев народных масс?

- В преддверии Дня независимости прозвучало: а пусть молодежное движение "Наши" проведет митинг! И я, действительно, был вынужден напомнить: митинг - мера вынужденная и отнюдь не праздник и не шоу. Воронеж и без того достаточно политизирован, недели не проходит, чтобы кто-то на площадь не вышел. Мне как-то один высокопоставленный чиновник сказал: "Ну, выведешь ты 300-400 человек, велика ли сила?" Я говорю: "Что, соскучился по многотысячной толпе? Не бросай камень, не вызывай волну".

О "заказных" и, соответственно, оплачиваемых пикетах слышал, но за руку никого не ловил. Тем более что у наших людей столько проблем и бед, столько поводов страдать от несправедливости, что выдвигай требование наугад - не ошибешься.

А оружия, как вы выразились, нас никогда не лишат. У нас взвешенный, объективный и законный подход ко всему происходящему. Мы, очертя голову, не ринемся, как бы ни провоцировали, какие бы партии ни хотели выехать на профсоюзной "спине", и не только в выборную кампанию. У нас четкая вертикаль - ФНПР (Федерация независимых профсоюзов России), 48 отраслевых профсоюзов в масштабе страны, на местном уровне - областной совет, отраслевые комитеты, 3481 первичная профсоюзная организация. "Раскрутить" любой вопрос - ничего не стоит, если вопрос стоящий.

- Вам лично приходилось испытывать чувство страха перед толпой?

- Не боятся только дурак и сумасшедший. Хотя, в моем возрасте и с моим опытом работы с людьми это, скорее, не страх, а чувство огромной ответственности. Еще во времена советской власти, в конце 80-х, когда в магазинах не было в свободной продаже сахара, сигарет, водки, меня позвали на завод "Воронежсельмаш", помочь нормализовать ситуацию. Я это предприятие знал, в свое время без малого десять лет был секретарем Ленинского райкома партии.

Приехал, они меня сразу - в литейный цех. А что такое литейный цех? Загазованность, жара, ребятишек туда, как правило, исколотых брали. Они на свою площадь заводскую высыпали, один майку рванул: "Не забуду мать родную!" - где сигареты, в бога мать?! И я, хотя и знал там многих, и меня знали, почувствовал затылком горячее дыхание. Думаю, что там, сзади? И оглянуться нельзя: заметят слабость - можно уходить.

Или тот грандиозный апрельский митинг 2002-го. Пора заканчивать, а люди все рвутся - дайте выступить! Я знал, что микрофон любым путем надо выключить, говорю: все, ребята, митинг окончен, потом можете хоть говорить, хоть песни петь. И вдруг группа людей разворачивается - это было спровоцировано - и буром на здание администрации. Обошлось без серьезных последствий, но в прокуратуру меня вызвали - к чему это вы на площади призывали?

В другой раз после митинга стали трогаться - какой-то сукин сын бросился под машину, а потом оправдывался: "Меня заставили". Секундой позже бы водитель среагировал - и раздавили бы. Это все "житейские" эпизоды нашей борьбы.

"Не соглашательство, а соглашение"

- Тем не менее вас нередко обвиняют в соглашательстве с властью.

- Одни поиск совместных решений называют соглашательством, другие - партнерским соглашением. С другой стороны, посмотрите, что делается на предприятиях и в организациях, где, скажем, к власти пришли иностранные фирмы или подконтрольные им структуры. Там же дело до драки доходит, с боем берется собственность. Стоит ли ожидать от них взвешенных и справедливых практических действий в экономике, политике, социальной сфере?

Сильные профсоюзы никому не нужны - ни власти, ни работодателю. Но умный руководитель, планирующий не урвать свое, а действительно развивать производство, всегда постарается найти с профсоюзами общий язык, чтобы даже вопросы социального характера решать с опорой на общественность. И такое взаимодействие - не соглашательство, скорее - согласие на вынужденные полумеры.

Источник: Газета "Коммуна"

[Последние] [Архив]