 |
24.09.08
Новые книги. Чудотворец был высокого роста
Исследователи творчества того или иного литератора часто со временем сами становятся похожи на изучаемый объект. Пушкинисты отращивают бакенбарды, хлебниковеды пытаются раскрыть тайны мира с помощью математических вычислений. Известной чертой хармсоведов является жгучая ненависть друг к другу, не переходящая в рукоприкладство лишь чудом.
Александр Кобринский, автор книги «Даниил Хармс», выпущенной в серии "Жизнь замечательных людей", выглядит среди них самым мирным и рассудительным. Такой и книга его получилась.
О своем герое и смысле его творчества он рассказывает вдумчиво, неторопливо, ни разу не перейдя на личности. В оценках Кобринский почти всегда осторожен, собственный тезис неизменно иллюстрирует двумя, а то и тремя длинными цитатами. Любой причуде персонажа находит рациональное объяснение. Даже рассказывая о страшном, выбирает для читателя убаюкивающие слова. Нет, думаешь, что-то здесь не так: герой книги вряд ли одобрил бы своего биографа, предпочтя кого-нибудь менее логичного, но – более неистового.
Впрочем, и в такой интерпретации Хармс выглядит среди персонажей "ЖЗЛ" отщепенцем.
На фоне последних лет его жизни даже лохмотья и пьянство какого-нибудь Поля Верлена поэтичны. К тому ж Верлен выпускал сборники, был провозглашен "принцем поэтов". Жил тяжело, но ему хотя бы было чем дышать. Хармса же прежде войны, блокады и тюрьмы сожрала серость окружавшей реальности. Последние годы жизни он вполне осознанно вел жизнь воспетого его другом Николаем Олейниковым таракана. Прятался от ненавистного оскотинившегося мира (которому посвятил практически всю свою безжалостную прозу) в норе собственной комнатенки, зная, что в любой миг может быть прихлопнут государственным тапком. Круг дружеского общения сузился до нескольких человек: иных из тех, с кем прежде было интересно спорить о литературе, музыке и философии, государство раздавило раньше.
Сохранившиеся записные книжки молодого Хармса середины 1920-х исписаны телефонами новых знакомых, набросками стихов, названиями прочитанных книг - это время надежд, скоро поэт организует с друзьями творческую группировку ОБЭРИУ, получит приглашение от Маршака написать что-нибудь для детского журнала "Еж"... Он радуется жизни, валяет дурака, интригует женщин эксцентричным поведением и странными шутками.
В последнем из уцелевших его блокнотов находим список психических заболеваний из справочника. Характерная запись этого периода: "Мне чрезвычайно не нужна семейная жизнь. В семейной жизни нет ни одного пункта, который был бы мне нужен".
История Хармса - история постепенного, неотвратимого падения. Заветные творения опубликовать не удалось, любимые женщины ушли, друзья превратились в прах. Герой его повести "Старуха" мечтает написать рассказ о чудотворце, который может сотворить любое чудо, но не делает этого. "Его выселяют из квартиры, он знает, что стоит ему только махнуть пальцем, и квартира останется за ним, но он не делает этого, он покорно съезжает с квартиры и живет за городом в сарае. Он может этот старый сарай превратить в прекрасный кирпичный дом, но он не делает этого, он продолжает жить в сарае и в конце концов умирает, не сделав за свою жизнь ни одного чуда".
Обреченный на нищету и забвенье, Хармс и себя, вероятно, ощущал таким чудотворцем - и, конечно, он не мог предположить, что его рукописи, сохранившиеся в разрушенном блокадном Ленинграде, лет через сорок после смерти творца перепашут мировосприятие у сотен потомков.
Постороннему, особенно воспитанному в условиях нынешнего тотального культа Успешности, это понять сложно. Что поделать, в России Хармс поныне воспринимается многими как писатель "юмористический", этакий циничный весельчак, едва ли не предтеча "Камеди Клаба" - как же-с, как же-с, слышали: "Театр закрывается, нас всех тошнит", "у Пушкина было четыре сына, и все идиоты", прикольно!
Однако основатель ОБЭРИУ был по жизни, скорее, доктором Хаузом, мрачно острящим, чтобы забыть о жуткой боли. Кобринскому, при всей гладкости тона его книги, уже то следует ставить в заслугу, что он на десятках страниц описывает, как его герой безответно любил и мучился от любви, как, лишенный возможности печатать даже детские стихи, умирал с голоду и молил Бога о скорой смерти.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
|
