 |
18.12.08
Точен ли судебный диагноз?
Все больше больных людей с надеждой защитить свои права обращается в суд. Однако вынесенный вердикт порой удивляет своей нелогичностью Летом 2005 года в одном из роддомов Воронежа молодой маме была перелита плазма крови. Препарат, как оказалось впоследствии, получили из крови ВИЧ-инфицированного донора. Женщина лишь случайно узнала об этом заражении спустя несколько месяцев. С понятной тревогой она написала заявление в правоохранительные органы.
Прокурорская проверка закончилась передачей дела в суд, который хоть и не нашел виновного, но назначил пострадавшей компенсацию морального вреда в размере 3,5 млн.рублей. Это был самый большой в судебной истории России иск за ущерб здоровью. История взбудоражила общество, потому что прежде компенсации морального вреда составляли, как правило, в среднем 10-12 тысяч рублей. Из каких соображений судьи назначали именно такие суммы, никто не знал.
Более 900 тысяч жалоб от пациентов российской медицины приходит ежегодно в различные учреждения. Однако серьезно конфликтовать с медиками больные чаще всего не решаются, поэтому в российских судах слушается ежегодно лишь около 300 исков. В то время как в американские суды направляется примерно 20 тысяч исков по защите прав пациентов, и средняя величина компенсации составляет около одного миллиона долларов.
История, о которой пойдет речь, тоже началась летом 2005 года, но завершения ее пока нет.
На третье место среди самых опасных заболеваний в мире вышел нынче сахарный диабет. Его невозможно вылечить, а осложнения, возникающие со временем, ведут к инфаркту миокарда и инсульту, почечной недостаточности и слепоте, возможной ампутации ног. На планете больных сахарным диабетом насчитывается около 240 миллионов, в России – 2,6 миллиона. В Воронежской области - более 50 тысяч. Если учесть к тому же, что 90% всех затрачиваемых средств уходит на лечение осложнений, то становится понятным, почему больные люди так страшатся ухудшения самочувствия.
…Жительница села Нижний Мамон Г.И.Левина уже много лет страдает сахарным диабетом. Поскольку человек она аккуратный, то эндокринологу ЦРБ показывалась регулярно, и в кабинете врача получала необходимые препараты для лечения. Одним из основных был «Протафан-НМ», после приема которого Галина Ивановна чувствовала улучшение.
23 июня 2005 года больная в очередной раз приезжает из своего села в Верхнемамонскую ЦРБ к доктору В.И.Обыденных, и та, после профилактического осмотра, выдает пациентке лекарство. Левина берет флакон с инсулином, и через несколько дней уезжает в Украину, в гости к родственникам. Она делает уколы, как и прежде, но, по ее словам, чувствует себя с каждым днем все хуже. И тут неожиданно обнаруживает, что срок годности инсулина, указанный на упаковке с лекарством, истек еще три месяца назад.
В разбитом состоянии нижнемамонская жительница возвращается домой - и попадает в районную больницу. Лечится в ней 13 дней сентября того же года, но улучшения не наступает. Пациентку перевозят в областную клиническую больницу N1.Здесь опытные доктора обнаруживают скрытые патологии глаз, головного мозга, сердца, почек, желудочно-кишечного тракта. Все это медики объясняют тяжелой формой сахарного диабета в стадии субкомпенсации.
После интенсивного лечения больную выписывают домой, но через три недели недомогание возникает вновь. Левина вынуждена идти в стационар ЦРБ. Потом опять попадает в ОКБ, где ей делают операцию по поводу калькулезного холецистита. Операция прошла удачно, понемногу нормализовалось и общее состояние организма. Тем не менее через месяц после выписки больной устанавливается вторая группа инвалидности: слишком серьезными оказались осложнения.
Решив, что беды последних месяцев, навалившиеся на нее, пошли от употребления просроченного инсулина, женщина едет в ЦРБ и предъявляет претензии врачам. Те отвечают, что просроченного лекарства у нее не могло быть в принципе, потому что инсулин той серии, которая указана на флаконе, не вырабатывается уже несколько лет, а значит, врач не могла выдать ей такой флакон. Руководители ЦРБ рекомендуют сельчанке не становиться "завзятой жалобщицей", ибо в противном случае районным докторам будет трудно ее лечить.
Галина Ивановна совет не воспринимает и пишет заявление в прокуратуру района. Следователи в синих мундирах проводят проверку и устанавливают, что Левиной действительно был выдан инсулин "Протафан-НМ" с истекшим сроком годности. За указанное нарушение "врачу-эндокринологу Обыденных В.И. приказом главного врача Верхнемамонской ЦРБ объявлен выговор".
Возможно, принципиальная больная и удовлетворилась бы тем, что врач за непростительную оплошность был наказан, а недостатки с выдачей лекарственных препаратов в ЦРБ теперь устранены. Однако забыть о случившемся, по ее словам, не дали сами медики. Теперь при появлении в больнице или поликлинике она слышала ядовитые реплики: "Вот жалобщица пришла..."
Эндокринолог принципиально не хотела с ней разговаривать и выходила из кабинета, а заведующая поликлиникой отказывалась выписывать льготные лекарства. В конфликт втянулись даже медсестры. Левина приезжала в ЦРБ, подходила к регистратуре, а ее встречал неприязненный вопрос: "Зачем вы сюда приехали, у вас же свой участковый есть?"
Действительно врач в участковой больнице Нижнего Мамона была, но и с ней у пациентки сложились неприязненные отношения. Трудно поверить, что конфликт, разгоревшийся на пустом месте, мог принять столь уродливые формы. Но именно так рассказывали на суде и сама истица, и два свидетеля - сестра Н.Куликова и врач ЦРБ Н.Ибрагимова.
- Все это - откровенные наговоры, и таким показаниям нельзя доверять, - взволнованно заявила главный врач ЦРБ Мария Журавлева, специально приехавшая в редакцию "Коммуны". - Куликова поддерживала сестру из родственных связей, а у Ибрагимовой со всем руководством больницы сложились неприязненные отношения, вот она и решила воспользоваться случаем, чтобы возвести напраслину.
Что ж, подобные отношения в медицинских учреждениях не редкость, но тогда почему никто из медиков ЦРБ не пришел в суд, чтобы опровергнуть возводимую хулу? Разве в наше время доброе имя коллектива ничего не стоит? Или потому никто и не пришел, что это была вовсе не напраслина?
Чем объяснить, что за девять месяцев нынешнего года в страховую компанию "Альмеда" пришло 20 жалоб из Верхнемамонского района (это половина поступивших в компанию со всей области). Жалобы не только на неудовлетворительное качество помощи, но и на требования медиков, чтобы больные стационара покупали лекарства сами. При проверке все тревожные сигналы подтвердились. Как же так получается: люди из села приехали здоровье поправить, а медработники предлагают им кошельки выворачивать! Знает ли о таких методах лечения районное начальство?
- Но такое положение практически во всех районах области, - находит оправдательный аргумент главный врач. - В больницах катастрофически не хватает средств, вот и приходится просить больных, чтобы сами приобретали медикаменты.
Да, это действительно так, и Верхний Мамон - не исключение. Незаметно для самих себя мы уже привыкли, что у нас нет бесплатной медицины: за все услуги здравоохранеия надо платить. "В бюджете нет денег", - вот и все оправдания чиновников. Не понятно только, откуда они берутся, когда страховая компания предписывает медикам вернуть деньги, незаконно изъятые у пациентов?
...13 марта 2008 года Верхнемамонский районный суд под председательством Елены Борис определил "недоказанным истицей факт выдачи ей в июне 2005 года инсулина с истекшим сроком годности".
По мнению суда, просроченное лекарство Г.И.Левина "не получала в ЦРБ и никогда им не пользовалась". А поскольку некачественное лечение, и в связи с ним ухудшение здоровья, не доказано, значит, и установление истице группы инвалидности не может с этим связываться. В компенсации морального вреда истице отказано.
По мнению судьи Е.Борис, материалы дела были исследованы "полно и объективно". Но тогда чем объяснить, что суд не принял во внимание служебное расследование, проведенное Главным управлением здравоохранения области?
В официальном документе, подписанным руководителем Главного управления, четко говорится, что "факт отпуска Вам (Левиной Г.И. - Б.В.) инсулина с истекшим сроком годности был подтвержден в ходе служебного расследования". Больше того, впоследствии этот факт был подтвержден и прокуратурой района. И наконец по результатам деятельности врачебной комиссии Верхнемамонской ЦРБ врачу-эндокринологу В.Обыденных объявлен выговор. Почему же эти три более чем убедительных аргумента не произвели на суд никакого впечатления?
Впрочем, есть и другое заключение.
Медицинская страховая компания "Альмеда" 25 января 2008 удостоверила, что "факт выдачи и приема Левиной Г.И. просроченного инсулина не выявлен". Если на самом деле так, то каким же образом 18 августа 2005 года выявили этот факт специалисты Главного управления здравоохранения? Конечно, удивительно, что эксперты страховой компании (хотя бы ради собственного любопытства) не поинтересовались результатами разбирательства своих коллег. Но суд-то обязан был выяснить это странное противоречие. Иначе о каком "полном и объективном" исследовании документов можно говорить?
Вот еще одна неувязка. В акте "Альмеды" значится, что в 2005 году больная Левина обращалась к эндокринологу 14 раз, но только в семи случаях есть записи в амбулаторной карте. Почему же в половине обращений они отсутствуют? Когда речь идет о таком опасном заболевании, как оценить подобную врачебную безалаберность?
- Дело не в безалаберности, - возражает главный врач Журавлева, - Несмотря на наши многочисленные требования, Левина не сдала медицинскую карту в регистратуру поликлиники, и нет гарантии, что там не появились какие-то исправления, очень нужные ее самой. Что касается квалификации доктора Обыденных, то спросите мнение главного диабетолога области Ждановой.
Спросил, и Елена Анатольевна дала высокую оценку профессиональным качествам врача Обыденных. Порадуемся этому обстоятельству: профессионализма многим нынешним врачам крайне не хватает. Как не хватает его и лечебным учреждениям (в данном случае - Верхнемамонской ЦРБ), которые зачастую не могут найти компромисс со своими больными. Поэтому и возникают у них горькие обиды, перерастающие в судебные дела.
24 июля 2008 года судебная коллегия областного суда отменяет решение районного суда "как незаконное и необоснованное". Дело направляется на новое рассмотрение в тот же суд и ...вновь попадает в руки судьи Е.Борис. На 8 октября было назначено заседание, но ни ответчики, ни их представители, несмотря на надлежащее уведомление, на слушания не явились. Почему они так поступили - внятного объяснения не прозвучало. Суд вынужден был вынести заочное решение.
У внимательного человека оно вызывает не меньшее недоумение, чем первое решение от 13 марта. Суд разбирал все те же документы, что фигурировали в деле и прежде. Но теперь они трактовались совершенно другим образом.
С выводами страховой компании "Альмеда" суд не согласился, показания эндокринолога Обыденных оценил "как не соответствующие действительности и противоречащие совокупности опровергающих ее показания доказательств". Общий вывод однозначен: "...факт выдачи ответчиком Левиной Г.И. инсулина с просроченным сроком годности в 2005 году полностью подтверждается как свидетельскими показаниями, так и письменными доказательствами".
Значит, новое, противоположного толка, решение судья приняла, руководствуясь новыми "свидетельскими показаниями и письменными доказательствами". Но тогда возникает законный вопрос: если доказательства действительно появились, тогда почему не обозначены в тексте судебного решения? Или теперь одни и те же документы в зависимости от обстоятельств судья может трактовать и так, и эдак?
В новом решении судья Борис взыскивает с Верхнемамонской ЦРБ в пользу пациентки Левиной 32 тысячи рублей из 200 тысяч, которые она просила. Суд посчитал, что ухудшение здоровья и некачественное лечение истица доказать не сумела, поэтому компенсация назначается только "за выдачу инсулина с истекшим сроком годности". И тут поневоле возникает новый вопрос. Если у больной сахарным диабетом не обнаружилось никакого ухудшения здоровья, то за что же ей назначена компенсация? Только за то, что взяла в руки флакон с негодным лекарством? Но кто доказал, что оно было негодным, если лабораторного исследования не проводилось?
По мнению главного диабетолога области Елены Ждановой, введение просроченного на два-три месяца инсулина не может принести вреда пациенту. Вполне возможно, что лечебный эффект окажется нулевым, но осложнения исключены. Почему суд не заинтересовался этим свидетельством, тоже не понятно.
Когда спросил мнение докторов ЦРБ о втором судебном решении, главный врач Журавлева и эндокринолог Обыденных ответили практически одинаково - вина медиков не доказана, а значит, решение и необъективно, и незаконно. Суд просто по-человечески пожалел настойчивую больную.
Повод так думать действительно есть. Но разве суровая и неопровержимая судебная аргументация вправе подменяться простой человеческой жалостью?
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
|
