08.07.10
Маньчжурская слава Василия Голубева
Великая Победа в лицах |Не успев к Берлину, воин-железнодорожник отличился у Порт-Артура
Он мог бы разминуться с войною, дважды забиравшей его жизнь и столько же раз отметившей его высшей солдатскою славою.
Полный кавалер орденов Славы Василий Голубев. Фото Николая Кардашова,
Фронтовые плацдармы. Они, как кричащее эхо войны, и через 65 лет после нее возвращают нам факты, события и обстоятельства, из которых и ткалось полотнище Знамени нашей Победы. И называют все новые имена людей, без которых дорога к ней была бы хоть на минуту, хоть на версту, но дальше и длиннее.
Поездка ветеранов в нынешнем мае на Щученский плацдарм подарила мне встречу с человеком, версты которого к Победе пахнут горечью маньчжурской пороховой гари и пыли. Вроде, и была скоротечная та война "с японцем" куда как короче Великой Отечественной. Но от той скоротечности не была менее драматичной. И люди, ставившие последнюю точку во Второй мировой войне, как и солдаты, бравшие Берлин, полною мерою изведали и горечь утрат, и терпкость вина Победы.
…Опираясь на выручалочку-палочку, он неспешно поднялся в автобус, скромно притулился на сиденье у зашторенного окна. Небольшого росточка, со стеснительною улыбкою, он ничем в себе не намекал ни на сибирское здоровье, ни на богатырскую удаль-отвагу, отличавшую воинов-сибиряков. Да оказалось только, что отвага не здоровьем тела определяется-меряется... И два ордена Славы, обрамленные горсткою серебра боевых медалей, выдавали в их скромном владельце то, что от глаза сокрыто.
- Да сибиряк я всамделешний... - рассказывает, мягко улыбаясь. – Рожден был в первый день начавшегося 27-го года в сибирском городке Канске, что под Красноярском. На берегу той самой речки Бирюса, о которой песня сложена...
Мобилизовали Василия до срока - в неполные семнадцать в 1944-м, по "последнему призыву". Сибиряка, умевшего из карабина снимать белку попаданием в "бусинку" глаза, подучив в школе снайперов, посадили в теплушку фронтового эшелона и повезли к Европам добивать там не пушного, а предсмертно рычащего зверя - фашистского. Но запыхавшийся скорый "литерный" довести "последний призыв" до победного мая не успел. Победу не узнавшие фронта сибиряки встретили на одном из обезлюдевших за войну полустанков.
Но, переставив паровоз из головы в хвост "литерному", война резко поправила-перевернула и маршрут, и судьбу так и не ставшего снайпером Василия Голубева. И уже не Берлин, а кишащая японскими самураями Манчжурия ждала его, спешно переученного из снайперов в артиллеристы. И нарекла его та война наводчиком 76-миллиметровой пушки 91-го гвардейского отдельного противотанкового истребительного дивизиона. И заставила целые сутки тащить-нянчить ту пушку на солдатских руках через раскисшие от проливных дождей перевалы Большого Хинганского хребта, ведущие к Порт-Артуру. И быть бы русскому солдату в том городе, от которого на не таком уж далеком рейде "врагу не сдавался наш гордый "Варяг"... Да только карты судьбы и войны не всегда бывают в масть военно-полевым картам.
Необстрелянная батарея Василия Голубева, заплутав на лесистых дорогах, вышла к рассвету со своими пушками аккурат к железнодорожной станции Салунь, под завязку забитую японскими войсками. Затаиться бы батарейцам да дождаться бы подкрепления. Но не стали наследники берлинской победы таиться-прятаться. Поставив орудия на прямую наводку, начали крушить поезда и солдат "непобедимой" Квантунской армии. Потом уже узнали: целый состав с японскими унтер-офицерами упрятала упрямица-батарея в землю-могилу. А тогда, окруженные самураями, загоняя последние снаряды в шипящие от перегрева стволы орудий, батарейцы и рубахи чистые нательные надеть успели: последний же парад наступает...
- И быть бы нам смертниками на том "параде", - рассказывает артиллерист. - От дивизиона всего-то две пушки у нас и осталось. Но спасло чудо. Оказалось, что по нашему следу, тоже сбившись с маршрута, шла 17-я гвардейская танковая дивизия. Услышав грохот боя, танкисты прямо с марша и рванули к нам на помощь. Их "тридцатьчетверки" и нас спасли, и на станции гусеницами своими да пушками довершили то, что мы не успели.
После такого боевого крещения сделать бы войне артиллеристов - "богов войны" заговоренными от пуль и снарядов ангелами. Да только нет у войны заговоров-оберегов. Не раз на ее дорогах приходилось Василию Голубеву боевых товарищей хоронить. И самому бить фугасами да бронебойными снарядами по амбразурам многоярусных японских дзотов.
"Оборону, - рассказывает, - и строить, и держать самураи умели. Дзоты свои железобетонные зарывали порою до 13 метров в глубину - пойди выкури их оттуда!... Амбразуры в них - на все направления. И у каждой - обреченный самурай-смертник цепью к тяжелому пулемету или к пушке прикован. Поэтому редко у кого из них находили боекомплект, не полностью расстрелянный.
Не берегла свои боекомплекты и пушка Василия Голубева. Потому как, будь по-иному, не выйти бы ему живым из той яростной, хоть и скоротечной, войны "с японцем". "Вот я и выжил, только поврежденным навсегда сделался", - показывает на свою палочку ветеран-артиллерист. Вышел Василий из своего последнего боя в упор расстрелянным, но живым: и война, оказывается, может быть бессильна перед солдатским мужеством.
- В бою том японцы так близко к нам подходили, что наводили мы на них пушки через стволы орудий. Разрыва их снаряда, влетевшего на позицию батареи, я и услышать не успел. Когда очнулся, увидел - ствол пушки нашей, перевернутой, напрочь оторван. Но бывает же такое: весь расчет цел, а с меня осколок снаряда половину живого веса срезал...
После вереницы госпиталей солдата с медалью "За победу над Японией" и убавленным японцами "живым весом" строгие доктора намеривались комиссовать вчистую - ранение было не совместимо с дальнейшей службой. Но кто-то из военных зацепился глазом за строчку о профессии в его документах. Железнодорожник? Так у страны же все дороги железные войной раздолбаны-искорежены!..9-й железнодорожный полк, сформированный в Улан-Удэ, и стал местом дальнейшей службы артиллериста, сделавшегося железнодорожником-созидателем. И продлил его службу еще на целых семь лет.
В составе 38-го отдельного мостового полка поднимал-строил взорванные мосты на Сталинградском направлении - от Морозовской до Цимлянского водохранилища. Потом поправлял "железку" от Белгорода до Лисок. И только здесь в начале 50-х зацепился сибиряк за оседлую жизнь. Женился. 38 лет в вагонном депо по самой мирной профессии - столяром - отработал. Но война отыскала сибиряка и в глубине России.
"В начале 70-х, - вспоминает, - позвонили из военкомата: к тебе, солдат, награда тут за Манчжурию пришла". И лег на его железнодорожный китель орден Славы, порохом первого боя у "заблудившейся" пушки пахнущий. А месяца через три еще один звонок позвал за "заплутавшей" на долгих верстах войны наградою. Второй орден Славы увенчал грудь солдата за бой последний, в котором даже сталь орудийного ствола не выдержала - сломалась.
Так война, вгонявшая в солдата свое смертельное железо, через 30 лет вернула ему серебро боевых орденов самой высшей пробы (по статусу полный кавалер орденов Славы трех степеней приравнивается к Герою Советского Союза). Что ж: у солдата Василия Голубева сталь жизни оказалась прочнее стали войны. Потому, видать, что отвага и слава солдатская все же не только здоровым телом определяются-меряются.
От редакции
Пользуясь случаем, поздравляем автора публикации Николая Алексеевича Кардашова со вступлением в члены Союза журналистов России.
Автор: Николай Кардашов, г.Лиски
Источник: "Коммуна", N 98 (25529), 08.07.10г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
