|
05.02.10
Судьба. Пастух и свинарки
Имя Героя потеряли в книге, а дело его жизни - разрушили
Написать о Григории Леонтьевиче Быцане меня сподвигло то обстоятельство, что в книге "Золотые звезды земли воронежской", изданной в 1989 году, его имя начисто отсутствует. Все 153 Героя Социалистического Труда - налицо, с биографиями и фотографиями, а 154-го нет и в помине. Надо было хоть как-то восстановить справедливость. Но дело оказалось куда сложнее и печальнее. Не только из книги вымарали имя Быцаня, но и дело всей его жизни оказалось полностью разрушено.
В прямом смысле этого слова.
Прошлой осенью здесь еще можно было разглядеть остатки животноводческих строений. То там, то здесь вдоль дороги на хутор Серпанки встречались остовы кирпичной кладки, стены, низведенные до фундамента и приготовленные кучи кирпича. Видно, кто-то не успел еще отвезти стройматериал себе на усадьбу. "Пусть хоть так... - подумалось. - Хоть кому-то будет польза в хозяйстве от разрушенного". Нынешней зимой от бывшей свиноводческой бригады совхоза-миллионера "Опыт" ничего не осталось: снегом все замело и морозной коркой стянуло, как бетоном. Удивительное совпадение: Герой Социалистического Труда Григорий Леонтьевич Быцань, он же - бригадир свинотоварной фермы, жил на территории Гришевского сельсовета (администрации - по-нынешнему). Вот так получилось: Григорий из Гришевки.
Герой Социалистического Труда Григорий Быцань.
Внук Быцаня, названный в честь деда и носящий его фамилию, ученый агроном-технолог Григорий Быцань-младший как-то разыскал в редкостной ныне книге известного губернского статистика Ф.Щербины, изданной в 1887 году, такие данные: оказывается, хутор Гришевка заселен выходцами из Ивановки Орловской губернии, из нашенской Гремяченской волости и из слободы Айдара. Дед же его попал в здешние места издалека. Фамилия Быцань для наших краев - редкая. Даже очень редкая. Сюда, в Подгоренский район, будущий Герой Социалистического Труда пришел пешком совсем мальчишкой из Харьковской области. - Оттого он и ноги надорвал, - рассказывает Мария Кулешова - одна из дочерей Григория Леонтьевича. - Ну-ка, столько отшагать пешедралом! Всю жизнь потом он с ними маялся. В здешние края его закинула судьба потому, что в "Опыте" (совхоз так назывался) обретался его старший брат Иван, который сюда подался на заработки. На Украине в то время свирепствовал сильный голод, да и работы никакой не было, вот люди и бежали куда глаза глядят. Здесь следует сделать кое-какие уточнения. В Украине, в Купянске, удалось разыскать внука родной сестры Григория Леонтьевича Быцаня (она была старшая, и звали ее Надежда Леонтьевна) Владимира Водолазского. Вот что он поведал: - Мне бабушка не раз рассказывала о том, что она с братом Григорием попала в совхоз "Опыт" в 1931 году. Когда же ей исполнилось восемнадцать лет, она вернулась в Купянск, а Григорий остался в "Опыте". Бабушка поведала и о том, что у прадеда Левки было десять детей, а может, и больше. Прабабка наша умерла рано. К 1931 году ее уже не было в живых. Семью их выселили из хаты в Смородьковке - коллективизация шла, наверное, посчитали их за зажиточных - а отец их вроде бы сказал: "Помочь, детки, я вам ничем не смогу, так что надейтесь на себя..." Тогда Надежда и Григорий и отправились искать счастья на чужбине.... В Подгоренском районном музее я разыскал послужной список Быцаня: пастух - свинарь - повар кормовой кухни - потом рядовой Великой Отечественной; снова свинарь и - бригадир фермы. Собственно, тех, кто мог бы рассказать о Быцане-пастухе, в живых никого не осталось. Поэтому пришлось объезжать всю округу и встречаться с теми, с кем он работал в послевоенную пору. Ну и, конечно, многое вспомнили дети, а их у Григория и Ульяны Быцань было семеро. Серпанки завалены снегом по уши. Да и понятно: осталось тут людей всего-то ничего, и все - преклонного возраста. У свахи Быцаня Нины Ивановны Камша - ее дочка Валентина как раз замужем за младшим сыном Быцаня, - несмотря на мороз, в хате терпимо: в печку только успевает дрова подбрасывать. "Угольком-то особо не забалуешься, - сетует Нина Ивановна, - цена-то ему о-го-го какая! А пенсия у нас, бывших совхозных свинарок, сами знаете - с гулькин нос...". В дверь постучались, и на пороге возникла соседка и товарка по прежней работе Валентина Ивановна Картавская. Услышала наши сетования на тот счет, что с газом им бы на старости лет жилось куда легче и вольготнее. И тут же пресекла: "О-о, чего задумали! Да кому мы тут, старые и хворые, нужны?.." Решили сменить тему: "Хватит о грустном да о грустном; давайте - о добром!" А я начал допытываться о том, что за человек был у них бригадир фермы? С насупленными бровями, кричащим, выходящим из себя они его никогда не знали. А почему-то сразу вспомнили, что любил он песни. И послушать любил, и сам пел. - Как-то пришел на ферму взволнованный чем-то, - вспоминает Нина Ивановна. - Говорит: "Собери быстренько всех девчат". Собрались. "В Скорорыб Мария Мордасова с Воронежским хором приезжают, - молвил. - Всех, кто особо не занят, отпускаю на концерт". Народ засуетился, зашумел: "Сама Мордасова к нам пожаловала! Вот это событие!" Кто на чем в соседнее село добирался: на мотоциклах, на бортовых машинах, Григорий Леонтьевич - на арбе. Подъехали, а два грузовика, сдвинутые кузовами, - это и была сцена - уже зрителей дожидаются. Помнится, летний вечер выдался тихий и теплый, дождик несколько раз начинался, но никто даже и не пошевелился, чтоб уехать. Мордасова пела по заявкам столько, сколько народ пожелал. Неожиданно разом погрустнели мои собеседницы. - Молодые мы тогда были, красивые. Это сейчас старые, - словно очнувшись, громко сказала Картавская. - Все в работе нам было нипочем. Сколько труда было вложено в ферму! Где она? Всю по кирпичику разнесли... Удивительно еще и то, что на одной и той же ферме работали сразу два Героя Социалистического Труда - Вера Степановна Ясиновская, свинарка, и он, бригадир фермы Григорий Леонтьевич Быцань. И пришли они на СТФ с разницей лишь в один год: Ясиновская в - тридцать третьем, а Быцань - в тридцать четвертом. Вера Степановна первой получила и Золотую звезду. Листаю в музее старые подшивки газет. Читаю: "Быцань любит во всем порядок. Зайдите в любое помещение, где трудится бригада свиноводов, - во всем чувствуются хозяйские руки. На ферме выросли замечательные производственники, свинарки Вера Степановна Ясиновская, Мария Егоровна Сушкова, Нина Ивановна Камша, Антонина Петровна Сошникова, Валентина Ивановна Картавская, Ольга Григорьевна Бутывченко. В прошлом году (это был 1966 год, как раз тогда Ясиновская стала Героем Социалистического Труда. - В.С.) бригада Г.Л.Быцаня вырастила свыше 9 тысяч поросят". А вот что писала "Коммуна" через семь лет: "Почин бригады Героя Социалистического Труда Г.Л.Быцаня по закладке комбинированного силоса одобрен бюро обкома КПСС и признан достойным для широкого распространения. Бригада свиноводов совхоза "Опыт" Подгоренского района заготовит 2000 тонн комбинированного силоса, в расчете девять тонн на свиноматку". Антонину Петровну Сошникову ноги стали здорово подводить. Так, только по дому, да разве еще на улицу, с палкой, выйдет. А больше - никуда: тяжело ходить. Как пришла на ферму к Быцаню в сорок восьмом, так тридцать восемь годков и отдала - день в день. - Григорий Леонтьевич мне как родной батька был, - поправляет Сошникова кончики шерстяного платка. - Он меня и Катю Юрченко попервой к Ясиновской определил: "Присматривайтесь к Вере Степановне, - сказал, - учитесь у нее". А потом мы с Григорием Леонтьевичем в Москву ездили на Выставку достижений народного хозяйства. Как передовики производства. У меня и медаль ВДНХ хранится! - А на концерт Мордасовой в Скорорыб ездили? - спрашиваю Антонину Петровну. - А як же, - отвечает она на хохлячий манер. - Уси булы! И рассказывает, что после того памятного концерта у них на ферме художественная самодеятельность пуще прежнего расцвела. Особенно частушки посыпались - как из рога изобилия: "Тогда если про тебя частушку сочинят - что в "Крокодиле" напечатали. Позору и сраму не оберешься. Так мы частушками и боролись с нерадивыми". - А работы тогда было столько, что, казалось, никогда ее не переделать, - говорит Антонина Петровна Сошникова. - А теперь вот весь совхоз (она по-прежнему село называет совхоз или "Опыт", хотя его и в помине нет. - В.С.) безработный. Редко в каком здешнем доме окажется в наличии вся семья. Обязательно кто-нибудь да уехал на заработки. Едут в Москву, в Липецк, в райцентр Подгоренский, на Север... У себя дома - работы никакой. Так уж совпадало, что трижды я был в "Опыте" - и дважды попадал на "приезжих", то есть "возвращенцев" со столицы, "отходников". Группа молодых еще мужиков в стенах бывшей мастерской - без крыши и с выбитыми окнами - отмечала свой приезд с заработков. Было весело и шумно. Разливали по кругу. Закусывали, а то и просто занюхивали рукавом. Кто-то, не к месту, вспомнил, что через две недели "опять на вахту". Его тут же осадили: не надо портить настроение! "...Все большее и большее количество крестьянских рук вынуждены брать косу и идти "на заработки", - писал все тот же губернский статистик Ф.Щербина 123 года назад про здешние села. - Заработок на стороне, как средство поправить пошатнувшиеся дела или вообще заполнить обнаружившиеся прорехи". И внуки Григория Леонтьевича Быцаня вынуждены искать работу на стороне: кто - в Воронеже, кто - в Москве. В доме самого младшего из братьев-сестер Быцань - Александра - они и собрались, как было сказано, "вычерять". Сестры Мария и Раиса, сноха Валентина, сын Александр, внуки Григорий и Елена и правнук Владислав. Вспоминали. Как их восемнадцатилетние родители поженились, как свезли в свою хатку на лошадке незатейливый скарб. Как дважды отец чуть не погиб на фронте. Сам он им рассказывал, как сломя голову бежал в атаку - шапка чуть держалась на голове, - как пуля прошла верхом через шапку... А еще вышла незатейливая история с салом. Отец сначала рассказывал ее так. Будто бы уже на территории Германии зашли они в пустовавший дом. Первым делом - в стол: пожрать что-нибудь есть?.. А там - большущий кусок сала. "Первая еда для хохла!" - смеялся батька. А есть некогда, команда "К бою!". "Тогда схватил кусок сала и под шинель засунул... Выскочил на двор, а она, пуля-дура, - прямиком мне в грудь. Но не тут-то было. Застряла в сале. Так я во второй раз и остался жив. Вот что значит для хохла сало - жизнь..." Но потом отец сознался, что, как Мюнхгаузен, кое-что присочинил. Все было - и трофейное сало, и дом без хозяев, и суматоха. Только сало он на груди не прятал. Просто когда дали команду "К бою!", то ринулся на улицу, но уж дюже жалко было сало бросать: затормозил, на какую-то секунду вернулся, чтобы забрать еду, а в то время по двери шквальный автоматный огонь засевших в засаде немцев... Мария до сих пор гордится, что с войны отец привез ей немецкий велосипед: такого во всем селе ни у кого не было! Вспоминали, что все они прошли через отцовскую бригаду: когда учились в школе, то на каникулах пасли свиней и помогали месить глину и обмазывать саманом постройки. Потом, не сговариваясь, стройно, хором, запели, заспывали, как здесь говорят: Скакал казак через долину, В одном прекрасном месте, На берегу реки, Стоял красивый домик, В нем жили рыбаки... Вспоминали, как уже после смерти отца, наняв грузовик, всем родом отправились на его родину в Харьковскую область. В кузове, на сене, всю дорогу пели его песни. ...Каждое утро младший сын Григория Леонтьевича Быцаня, Александр, отправляясь в очередной рейс, обязательно проезжает мимо районной Доски почета, где висит портрет и его отца. "Здорово, батя! - мысленно говорит он отцу. - Мы, ничего, держимся!.. Привет тебе от всех нас!" Только о том, что ферма порушена, Александр не говорит отцу. Нельзя ему волноваться... Сердце у него больное...
хутор Серпанки, Подгоренский район.
Автор: Виктор Силин. Источник: "Коммуна", N 16 (25447), 05.02.10г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
|