Воронежские новости - Невыдуманные истории. Эхо Афгана

02.11.11

Невыдуманные истории. Эхо Афгана

Литературная гостиная

Виктор РУДЕНКО

Не испытывай судьбу!

Пункт постоянной дислокации,
13 декабря 1985 года.

Взводный вернулся из штаба:

- Подбили две «вертушки» в районе озера Сарде, выезжаем по тревоге!..

И далее приказ:

– Хачик, шесть саперов на выезд! Мне принесите автомат, "лифчик"*. Забейте магазины. Получите на всех сухпай и хлеб. Через пятнадцать минут быть на построении, - и ушел к себе в каптерку.

Заместитель командира взвода сержант Володя Хачкинаев коротко приказал, указывая пальцем:

- Ты, ты и ты…

Первый раз я видел, как собираются на боевые, не удержался:

- Володь, возьми и меня.

- Не боишься?.. Хорошо, собирайся.

Я обрадовался.

Ко мне подошел Виктор Строков, худющий до невозможности дембель. Из тех солдат, которые попали в Афган в 1984 году, после года службы в Союзе.

- Видишь, Бештаня и Волков не просились сами, но Хачик их взял. Предложил бы мне ехать, я тоже не отказался бы. Но я не стал напрашиваться! Тебе служить еще долго, запомни: никогда не напрашивайся! Тебе что, судьбу хочется испытать? Все, кто напрашиваются, - погибают! Уже не раз проверено. Но и отказываться тоже нельзя...

Слова Строкова запали в душу.

Спустя время заговорил с Хачиком о примете, которой саперы следовали неукоснительно.

Замкомвзвода мне пояснил:

- На Панджшере был случай, когда один сапер заболел и вместо него пошел другой. Погиб... В колонну выезжают шестеро саперов, если кто-то из нас заболел, едем впятером, никогда замену не берем. Плохая примета!

На войне приметам верят, - это то, что я усвоил в первую очередь. Это не трусость. Когда смерть рядом, не стоит ее лишний раз дразнить.

"Лифчик" - разгрузочный жилет.

Утро в горах

Чамкани, апрель 1986 года.

- Товарищ лейтенант, у дувала какое-то движение, - вполголоса, отделяя слово от слова, проговорил Петрик.

- Где? Да... "Духи", это "духи", мужики! - но замполит остался спокоен. - Так, оружие держать наготове! Сколько мин осталось? Рудик, быстрей, быстрей! Не суетись! Перевел "Охоту" в боевое положение?

Замполит бросился мне помогать маскировать мины.

- Ну, а теперь - сматываемся.

Подгонять никого не требовалось. Каждый был собран, готов к тому, что в любой момент начнется стрельба. Напряжение возрастало, просыпалось уже какое-то звериное желание выжить, уйти от опасности, несмотря ни на что.

Стремительно, на одном дыхании, одолели несколько спусков и подъемов, поросших кустарниками, - они обеспечивали неплохую маскировку. Шли по склону, чуть ниже хребта, обходя возвышенности и овраги. На одном из таких зигзагов нас догнал звук взрыва.

- "Охота" сработала, начинается...- с веселой злостью в голосе бросил сквозь зубы замполит.

Не сговариваясь, прибавили шаг.

Минировали в предутренних сумерках. К "броне" рассчитывали выйти до восхода солнца, но не успели. На одном из последних подъемов, на выходе из ущелья, увидели у себя за спиной восходящее солнце.

Странно, но только с его первыми лучами я начал замечать - какая красота вокруг! Даже сердце как-то от неожиданности екнуло. Мгновение назад ушли от возможного боя, который ничего хорошего нам не сулил. Могли не дожить до рассвета. И этот стремительный бросок из зоны опасности... И тут вдруг - такая красота!

Солнце поднималось неторопливо и величаво. От его лучей, казалось, начинали легко плавиться покрытые снегом горные вершины. И при этом - удивительно! - тыльная сторона гор по-прежнему оставалась затемненной, туда не проникали солнечные лучи, и там еще господствовала ночь. Совершенно удивительное соседство дня и ночи, нигде, кроме гор, его не увидишь!

Наконец солнце оторвалось нехотя от горизонта - день наступил, и совсем скоро, не успеешь и заметить, как придет день и на противоположные склоны гор. Пришел день по заведенному сотни, тысячи лет порядку. Так было и так будет...

Склоны ущелья поросли колючим кустарником, невысокими худосочными деревцами, пробуждавшимися от зимней спячки, кое-где уже виднелись узкие листочки. На одном из спусков в низине повстречался одичавший яблоневый сад.

Мне показалось, что солнце, не успев взойти, нас уже согрело. Не знаю, может, другие думали то же самое, но молчали. Точнее, не молчали, а тяжело дышали, стараясь не сбить дыхание.

Стремительный бег продолжался. Придерживали на ходу автомат, чтобы не зацепиться за кустарник, ногу ставили таким образом, чтобы не дай Бог не вывихнуть.

Какая-то дикая несправедливость, несуразность чувствовались между тем, чем мы занимались, и окружавшим нас миром.

Мал миг пробуждения природы, но столь же быстротечны были и размышления о нем. Мы находились на войне, и думать нужно было лишь о том, как выжить.

...С тех пор много лет прошло, но каждую весну я вновь гибну в том ущелье и вновь радуюсь возрождению.

Прапорщик Беккин

Пункт постоянной дислокации (Газни), 26 октября 1986 года.

Старшина роты прапорщик Беккин Виктор Александрович. Немец по национальности, строгий, щепетильный, пунктуальный. В каптерке все у него строго по полочкам. Все выдачи - только под роспись в тетради. Не сорвешься! Настоящий немец!

Как-то, вернувшись с операции, ротный приказал:

- Рудик, с замполитом на старшину напишите наградной. Медаль ему - "За отвагу", хорошо на операции нас кормил.

Прапорщик подошел ко мне:

- Рудик, не надо!

Я попытался было его уговорить: думаю, человек себе цену набивает, но нет. Он уперся:

- Не нужна мне медаль. Мое дело: кухня, каптерка, портянки, а награды - лучше на саперов пишите. Вы же жизнью рискуете.

Так он от награды и отказался...

Сколько шкур сдирал с нас этот проклятый немец Беккин, когда на боевых мы теряли бушлаты, бронежилеты?! С бронежилетами вообще происходило что-то странное: они исчезали как сквозь землю! Сегодня он есть, а завтра - след простыл. Всеми правдами и неправдами их старались не брать с собой в горы, на операции. Только бы потом за них не отчитываться! Старшина и угроза, что придется на "гражданке" за военное снаряжение платить, были страшнее подстерегавшей в горах опасности.

Беккин держал всю роту в страхе, что вслед за нами на "гражданку" отправит исполнительные листы. Серега Мелеш знал, что ему придется платить за потерянный бронежилет, еще кому-то такая перспектива светила.

Я подошел к Беккину просить за Мелеша. Старшина выслушал меня, а потом сказал:

- Бронежилетов, как и бушлатов, вы, конечно, много пр...ли, но я простил. Списал. А как - это уже мои проблемы...

Я не поверил. Спустя время, уже на "гражданке", выяснилось, что ни одного исполнительного листа в Союз Беккин таки не отправил...

Такой вот он был, настоящий советский прапорщик Беккин...

Таблетка

Трасса Газни - Кабул, район н.п. Сурпуль, май 1986 года.
Подрыв "зеленки".

На втором этапе боевой операции уничтожали "зеленку" вдоль Кабульской трассы, из которой часто обстреливали колонны. Саперы деревья подрывали, поскольку в нашем распоряжении было много тротила, а пехота на время взяла в руки топоры. Из саперной роты на подрыв "зеленки" уходили (причем сами рвались) все желающие, кто не был занят чем-то более важным. Дело-то нехитрое, подрывать...

С командного пункта полка НИС (начальник инженерной службы) приехал в наш походный лагерь явно не в духе. Одного его вида было достаточно, чтобы понять: сейчас грянет буря.

И буря грянула!

- Где старшина? Эй, дневальный, объявляй общее построение.

Нас быстро собрали. Прапорщик прокричал: "Равняйсь! Смирно!" Приложил руку к козырьку и направился было в сторону капитана. НИС не стал ожидать доклада, махнул, мол, отставить, и зло объявил:

- У Таблетки взорвалась тротиловая шашка в руках. Руки отх...чило, вырвало мясо из груди, так его перетак.

НИС был интеллигентным офицером, в обычной обстановке матом не ругался. Но тут он матерных слов не жалел.

Потом вышел мой взводный, у которого был острый, как бритва, язык.

- Сколько вам, так вас перетак, повторять. И шашки, и взрыватели, и огнепроводный шнур выпускают на заводах ваши папки и мамки. После выходных у них болит голова и трясутся руки. И если вам, так вас перетак, сказали, что сначала нужно зажечь шнур, проверить, не "пробивает" ли он, и лишь потом вставлять в тротиловую шашку, то нечего, так вас перетак, экспериментировать, так вас перетак...

Но таджика Таблетку, мединструктора, было очень жалко. Все помнили забавную историю, как он лечил сержанта Миракилова. У того разболелся живот, и Таблетка как штатный санинструктор должен был ему помочь. Но как? Он этого не знал и пошел к замполиту за советом, а замполит, как известно, во всех вопросах разбирается.

- Товарисся старса лейтенанта, Миракила болит, требует лецить живот...

Вернувшись в палатку, уверенно направился к больному:

- Поднимай, Миракила, хэбэ.

Тот, сам не зная зачем, поддался исходящей от Таблетки уверенности, расстегнул куртку и задрал майку. И с недоумением уставился на таджика: а дальше-то что? Таблетка начал рисовать на животе полоски зеленкой. Сначала вдоль, затем поперек, затем еще раз вдоль... И так несколько раз, в общем, получился живот в клеточку.

Ошалевший от такой наглости, Миракилов схватил медика за грудки и сквозь зубы буквально прорычал:

- Ты че, чурка, издеваешься! Да я тебя в порошок сотру, гада. Признавайся, кто научил? Ну, отвечай!

И тут в палатку, как всегда, с ехидной улыбкой вошел замполит:

- В чем дело? Ты опять, Миракилов, руки распускаешь?..

Сержанта долго еще подкалывали, но и он сам с удовольствием рассказывал о своем "лечении".

Чрезвычайные обыденности

Пункт постоянной дислокации, лето 1986 года.

Когда средь бела дня внезапно объявляли построение полка на плацу, это всегда означало какое-то ЧП.

Первое письмо. Рисунок Валерия Мишунина (Шинданд, 5-я мотострелковая дивизия, 1983-1985гг.)

В этот день на Кабул ушла колонна, солдат на плацу оказалось немного. Старший приказал построиться в каре: те, кто стоял в центре, остались на месте, а фланги сомкнулись к середине. Перед строем вывели солдата, одетого в больничный халат. Сквозь повязку на руке проступала кровь.

Подполковник, заместитель командира полка, показал на него:

- Членовредитель! Взорвал, мерзавец, запал в руках, служить не хочет. Вот вылечат тебя медики, и отдам под суд... Если вы боитесь, - а это уже обращаясь ко всем, - подойдите к командиру, вон в полку сколько модулей, в уборщики, кочегары попроситесь. Вас пристроят!

Пацана с окровавленной рукой нисколько не было жалко: трус! Всем хотелось вернуться домой, но не такой же ценой?!

В другой раз, часов в двенадцать дня, в самый солнцепек, снова построили тех, кто оставался в полку.

Срывался ветер, голос офицера почти не доносился до крайних, поэтому строй снова развернули в каре. Начальник службы вооружения сообщил:

- В первой роте чистили автоматы. Один ... (дальше следовало матерное слово) не проверил магазин и нажал на спусковой крючок, ранил товарища в живот. Раз вы такие бестолковые, повторю для вас правила обращения с оружием.

На середину плаца вынесли стол, подполковник разобрал автомат, начал показывать, как его собирать. Вдруг возникло оживление в рядах роты материального обеспечения, в которой практически все были водителями.

- Что случилось?

- Потерял сознание.

- В санчасть - быстро!

Не успел подполковник объяснить назначение газоотводной трубки, как в хозвзводе подхватили под руки еще одного водилу. Его несли, а ноги волочились по земле, оставляя след в пыли.

Инструктаж продолжался минут двадцать, за это время свалились от жары еще шесть водил.

Подполковник не выдержал:

- Наркоманы чертовы! - и отдал команду: - Разойтись по подразделениям!

Серега Корнеев

Район Дуабского ущелья, 20 мая 1986 года.

Я подошел к лейтенанту Толику Борыке, попросил рассказать, как погиб Серега Корнеев. Лейтенант задумчиво произнес:

- А что рассказывать, Рудик? Разорвало Серегу у всех на глазах... Одну мину он вытащил, успел нам крикнуть: здесь еще одна, не подходите. И взрыв! Видимо, была ловушка, рассчитанная на сапера.

Притихли мои саперики. Там собирать было нечего, но собрали что-то, что от Сереги осталось...

На связь вышел старший колонны, разорался на нас:

- Что стряслось, почему колонна стоит?

Притихли мои ребятки, а время-то уходит, до Кабула - далеко, прошли только полпути... Думаю, кричать на ребят, заставлять - бесполезно! Не то, не подействует, в этой ситуации не нужно... Спрыгнул с БТРа, взял у Мухтарова щуп и пошел по дороге вперед. Верный Сатышев завел движки БТРа, и потихоньку-потихоньку - следом, за мной. Если бы я пропустил мину, он первым бы подорвался.

Ну а потом и саперы за мной потянулись.

Сатышев уволился в ноябре 1986 года. Из финчасти, где выдавали расчетные книжки, на которых за полтора-два года набежало от силы 20-30 рублей солдатского жалования, он вернулся удрученным. На его расчетной книжке оказалось "ноль рублей ноль копеек". Не то на него что-то "повесили" из утерянного имущества, не то неправильно посчитали, не суть важно. Но на дорогу у него не было ни рубля!

После пересечения Госграницы СССР ему выдали воинский билет "по требованию". Он мог доехать до любой точки Советского Союза, и не только до своей Башкирии. Но на что питаться в дороге несколько дней?! Потом один из его попутчиков написал в роту: уже в Союзе Сатышев продал на вокзале подарок, который вез матери или сестре, чтобы купить еду...

Замполиту пришел запрос из райвоенкомата с просьбой сообщить, как погиб сержант Корнеев? И для ответа ему потребовался наградной. Оказалось, что наградные документы хранятся в "секретке". Чтобы сделать с них копию, требовалось специальное разрешение. Такое разрешение было получено.

Замполит переписал наградной лист, дал мне его прочитать.

Командиру такой-то части - рапорт от командира такой-то роты.

Прошу вас представить к награждению (посмертно) зам.командира взвода разминирования ИСР сержанта Корнеева.

А потом непосредственно сам наградной.

Сержант Корнеев участвовал в стольких операциях, реализациях, колоннах, обезвредил столько-то мин, проявил при этом храбрость и мужество. Так, 20 мая при проведении колонны в районе н.п.Хафтасия под огнем душманских бандформирований обезвредил мину, при этом подавил две (или там три) огневые точки мятежников. Затем им была обнаружена вторая мина, при обезвреживании которой сержант Корнеев, проявляя личное мужество, выдержку, обезвредил мину, но сам был смертельно ранен.

И заканчивается наградной выводом:

Сержант такой-то достоин награждения орденом Красной Звезды (посмертно). Командир... Замполит...

Наградные мне доводилось видеть. Написанные от руки командиром взвода, замполитом или ротным, они представляли собой обычное деловое письмо. Нечто подобное донесению, заявлению, объяснительной (уж чего-чего, а объяснительных за время службы каждому пришлось пописать).

Сейчас же, в обрамлении грифов "Секретно", этот наградной приобретал некую магическую силу. И хотя я знал, как погиб Сергей Корнеев, но начинал сомневаться: а так ли было на самом деле? И что мое знание по сравнению с этой бумагой? Меня всегда удивляла огромная пропасть между тем, что происходило на той войне, и тем, что находило свое отражение в документах.

И еще между тем, какие дифирамбы пели "воинам-интернационалистам" и как на самом деле нас встречала Родина.

Журавли

Ургун, март 1987 года, разминирование ущелья.

Откуда-то сверху послышалось курлыканье. Я поднял голову: в небе на большой высоте, выстроившись клином, летели журавли. Они напомнили о доме, сразу на душе стало жутко тоскливо. Я понял, что такие чувства испытывают и другие: саперы остановились, молча разглядывали журавлиный клин. Каждый думал о своем.

Вдруг Гена Щенников вскинул вверх автомат и, не целясь, нажал на спусковой крючок.

- Гена, ты что делаешь? - бросился к нему лейтенант.

Но у Гены в мозгах что-то перемкнуло: он держал палец на спусковом крючке, пока в магазине не закончились патроны. Затем посмотрел в нашу сторону: глаза пустые, совершенно ничего не выражающие. Произнес одно слово, а может, оно мне и послышалось: "Валерка..."

Журавлиный клин, не шелохнувшись, не сбив строя, продолжал свой неспешный полет в дальние края. Долго еще с небес доносилось курлыканье. Они летели на север, в Россию, куда уже летел, наверное, и Валерка Скиба в цинковом гробу.

Мы постояли молча, затем пошли вперед, искать мины.

Рация на груди лейтенанта Борыки отозвалась голосом старшего в колонне капитана Галушкина:

- "Дозор", что у тебя там снова?

- Я, "Дозор", да так ничего...

В Афгане не прощаются

Пункт постоянной дислокации, 16 мая 1987 года.

В

От автора: эти и другие миниатюры, рассказы, очерки и даже книги, в частности, "Прощай, шурави" - Книга Памяти воронежцев, погибших в Афганистане в 1979-1989гг., размещены на сайте Аrtofwar.ru (творчество ветеранов последних войн). Сайт хорошо известен в ветеранской среде, на нем опубликованы произведения участников войн и конфликтов в таких странах, как Египет, Эфиопия, Вьетнам, Корея, Афганистан, и других. Сайт активно посещают те, кто интересуется военной историей. Я завел свою страничку 29 сентября. За это время на ней побывало более 5 тысяч человек, счетчики зафиксировали более 16 тысяч просмотров текстов.

Источник: "Воронежская неделя", N 44 (2029), 02.11.11г.

Источник: Газета "Коммуна"

[Последние] [Архив]