06.09.11
Уроки Анатолия Иванова
Имя в искусстве
Завтра исполнилось бы 70 лет Народному артисту РФ, лауреату Государственной премии России Анатолию Васильевичу Иванову, возглавлявшему Воронежский академический театра драмы имени А.В.Кольцова более 20 лет. Два года, как его нет с нами. И эта статья – не просто дань памяти уважаемого деятеля искусства, но и попытка осмыслить, чем же стала его фигура для истории воронежской сцены, заложены ли им какие-то традиции, и если да, то как они развиваются в настоящее время?
Иванов возглавил Воронежскую академдраму в непростое для театра время - в 1987 году, когда страну раздирали противоречия производимых перемен. Он уверенно провел этот театральный корабль через лихие 90-е, сделав его одним из самых мощных коллективов России, избежав крайностей шокирующей «обнаженки» (а этим увлекались многие) или уходом в публицистику, как это было при его предшественнике Глебе Дроздове. Не изменил он этой линии и в последние девять лет своей жизни, что были ему отпущены.
Являясь учеником выдающегося режиссера Анатолия Эфроса, Иванов исповедовал в своем творчестве школу психологического театра. На этой основе ему удалось объединить и сплотить коллектив. Академическая драма, с его точки зрения, требовала серьезности, солидности, сохранения лучших традиций русского театра. Но это не исключало яркости, зрелищности, доступности его театрального языка широким массам зрителей.
Он начал с "Женитьбы" Н.В.Гоголя - привета легендарному спектаклю своего учителя, не повторяя, а развивая открытое Эфросом трагикомическое начало этой пьесы, всегда играемой как веселый анекдот. Глубокая проработка характеров, внимание к деталям, подробностям существования на сцене станут отныне фирменным знаком постановок Анатолия Иванова.
Интересно, что последним спектаклем, который он репетировал на воронежской сцене, должны были стать "Мертвые души". С Гоголем пришел, с Гоголем ушел… А в промежутке был "Ревизор".
В его обращениях к классике не было насильственного осовременивания. Ничто не возмущало глаз ни в сценографии, ни в костюмах. Но не было и музейности. В каждой выбранной пьесе он стремился найти меру соответствия между вечным и сегодняшним: где-то чуть-чуть переставив акценты, где-то усилив звучание важной сцены, где-то переосмыслив образ.
Так, Жадов в "Доходном месте" у Иванова раздавлен собственным предательством своих идеалов, Мурзавецкая в "Волках и овцах" ощущает шаткость и зыбкость своих позиций в связи с приходом дельцов новой формации типа Беркутова, Кнуров в "Бесприданнице" действительно любит Ларису и глубоко страдает, а хищника Большова в "Банкроте" просто жалеешь, настолько он оказался наивным по сравнению со своим приказчиком.
В полном соответствии с А.Н.Островским Анатолий Иванов нигде не окарикатуривает персонажей, каждый из них, даже самый ничтожный, достоин пристального рассмотрения и сочувствия. Надо сказать, пьесы А.Н. Островского особенно удавались ему, что неудивительно, так как в его творчестве русский психологический театр выявил себя наиболее ярко.
Настроение, атмосфера, подтекст - великие открытия К.С.Станиславского - нигде не раскрывались так ярко, как в чеховской драматургии, начиная с водевилей "Предложение" и "Юбилей" и заканчивая "Платоновым" и "Вишневым садом". Особенно удался "Платонов", названный режиссером "Прости меня, мой ангел белоснежный" - лауреат многих российских и международных фестивалей - тонкий, кружевной спектакль о прекраснодушных, но никчемных людях.
В самом начале своей работы в Воронеже Иванов поставил несколько спектаклей о современности - "Кабанчик" В.Розова, "Уроки музыки" Л.Петрушевской и два по Владимиру Войновичу - "Чонкин" и "Любовь по переписке". Все они имели большой и заслуженный успех, хотя несколько разнородный.
Критикам больше нравились "Уроки музыки" в силу жесткости рисунка и нелицеприятности выводов автора об абсурдизме советской жизни, а зрителям ближе оказался Войнович по тем же, впрочем, реалиям, но поданным с большой гротескностью и сатиричностью. Не было здесь только одного - категоричности осуждения. А в те времена это было модно.
Волновали режиссера и истоки советской жизни - как все начиналось и постепенно разворачивалось.
Он ставит "Самоубийцу" Николая Эрдмана - спектакль пестрый, неоднозначный, грубоватый, населенный призраками ушедшей жизни.
Близким ему автором становится Михаил Булгаков - в разные годы он ставит "Бег", "Ивана Васильевича" (очень смешной спектакль), "Зойкину квартиру" и "Собачье сердце" (последний его воронежский спектакль).
Ему близки булгаковские мягкость и снисходительность к людям, а также тонкий юмор.
При подобном подборе первоклассных авторов нарекания критиков вызвало появление в репертуаре двух произведений Н.Птушкиной - "Пока она умирала", названном "Канары - это в Испании, мама!" и "Ненормальная". Оба спектакля имели прочный зрительский успех.
Птушкина, конечно, драматург не первого ряда, но законы сцены и зрительского восприятия знает. Кроме того, в те годы на театре вообще был жуткий кризис авторов, хотя уже активно начала развиваться "новая драма". Но большинством театров и режиссеров она была воспринята в штыки, и уж, конечно, не Иванову следовало бы осваивать новую театральную реальность с ее маргинальными героями и ненормативной лексикой.
Как говаривала тетушка в "Театральном романе" его любимого Булгакова, "вон сколько пьес хороших написано - за всю жизнь не переставишь!" Он остается верен классике, открывая в ней новые смыслы.
Так, одним из его лучших последних спектаклей становится "Утиная охота" Александра Вампилова, где переосмысливается образ Виктора Зилова, играемого в советские времена как жертва эпохи застоя. Иванов предъявляет Зилову самый суровый счет, как за собственную искалеченную судьбу, так и за изломанные судьбы его близких.
Так, из всех этих спектаклей различных периодов советской истории складывалась пестрая мозаика нашей действительности, являвшейся как бы продолжением жизни, отраженной в классических произведениях. И это тоже работало на непрерывность традиции.
Когда Иванов только начинал свою деятельность в воронежском театре, там еще трудились актеры старшего поколения - Мануковская, Крачковский, Несмелова, Трапезникова, Новиков, Смирнов, Мачехина. И все они имели работу, а некоторые спектакли прямо на них и ставились - "Коломба", например, для Мануковской, а "Папа, давайте мы вас женим" - для Крачковского. Это очень умная, грамотная политика для режиссера, хотя основную нагрузку несли все-таки актеры среднего поколения: Кравцова, Кочергов, Семенова, Краснопольская, Потанин и чуть помоложе - Леонова, Гладышева, Карпов, Малишевский, Зайцев, Рыбникова.
Затем Ивановым в Воронежском институте искусств была воспитана молодая смена - Смышников, Магдалинина, Поваляева, Мищенко, Сорокина, Слатвинский - те, кто уже в театре лет тринадцать. Можно, конечно, удивиться тому, что Малишевский, игравший в первые годы Иванова в театре все главные роли в его постановке, затем вдруг совершенно исчез из поля зрения режиссера и ставил только новогодние сказки и играл в "Антрепризе". Или погоревать о том, что Кравцова так и не сыграла Раневскую в "Вишневом саде".
Но ничего уже не вернешь и оценивать нужно то, что было.
Один из главных уроков Мастера - это выстраивание отношений со зрителем. Театр был популярен, любим, а ведь репертуар практически составляла классика. Но даже если выбиралась коммерческая пьеса - та же Птушкина или "Там же, тогда же..." Слейда или "Безумная ночь Пигдена" Куни, это ставилось изобретательно, со вкусом и без всякой пошлости. Завет Гоголя - "Театр - это кафедра, с которой можно много сказать добра миру" - выполнялся неукоснительно.
В какой степени в Кольцовском театре будут поддерживаться традиции Мастера - сказать трудно. Сейчас там новый руководитель, поставивший пока один спектакль, где многие актеры Иванова раскрылись ярко и по-новому. А это говорит о том, что школа русского психологического театра жива и может давать прекрасные плоды в различных театральных постановках.
Наталья Романова, театровед .
Источник: газета "Коммуна" N 135 (25763), 06.09.2011г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
