30.08.11
Весна в Воронеже
Имя в искусстве
Назвать это выставкой как-то даже и не получается: так неприметная выгородка на втором этаже одного из залов Воронежского областного музея имени И.Н.Крамского. Да пришпиленный серый листок бумаги, извещающий, что представленный здесь уроженец Воронежа «Вакидин Виктор Николаевич – график, рисовальщик, мастер гравюры, художник книги, иллюстратор, живописец». Что работал он "в области станкового рисунка, сценографии, монументального искусства. В двадцатые годы рисунки Вакидина экспонировались на выставках самодеятельных художников Воронежа". И вот по прошествии восьми десятков лет Вакидин вновь вернулся в родной город (кстати, вчера, 29 августа, отмечалось 100-летие художника). Пусть неприметной, очень скромной - всего-то девятнадцать работ, из них половина - карандашные рисунки, - выставкой. Но все-таки вернулся!
Конец марта - начало апреля семьдесят третьего года прошлого века запомнились мне серыми, влажными и пахнущими то ли соляркой, то ли каким-то солидолом. Скрежетом трамвая и вечерним гамом городских ворон, собиравшихся на ночлег. Какими же те дни были в точности, на самом деле - я теперь уже и не знаю, вернее не помню, но оставшиеся всполохи-детали - серый ноздреватый снег возле трамвайной остановки у "Луча", с расползающимися подтеками технического масла - от того прогорклый запах во влажном ветряном воздухе перехватывал дыхание и свербил в носоглотке; и обледенелые щербатые ступеньки спуска, ведущего вниз к "морю"; проталины на выбитой булыжной мостовой улицы Таранченко, спускавшейся по наклонной - от чего то и дело хватаешься за фундамент какого-то внушительного особняка, оставшегося то ли с конца семнадцатого, то ли с начала восемнадцатого века.
Дома с изрядно скукоженными фасадами, с облупившейся штукатуркой, из-под которой выглядывал темно-красный, еще ручной работы кирпич (петровской поры?). С парадными подъездами, которыми никто давно не пользовался и оттого внутри заколоченными. С кошками и дворнягами, которые терлись возле обветшалого крыльца.
Во дворе друг к другу были налеплены из всякого бросового материала - фанеры, полусгнивших досок, ржавой жести, а то и картонных ящиков, выброшенных продавщицей соседнего продмага, - сараюшки. По соседству - общественные нужники и помойка, на которой безраздельно хозяйничало воронье.
К вечеру подморозит, чуть засинится небосклон и то там, то здесь проявятся звездочки. Размером в полглазок, совсем малюсенькие. Заскрипят калитка и ворота, пробежит редкий прохожий - и тут же скроется в ночной черноте переулка.
Мне тогда было и невдомек, что в ту раннюю весну 1973 года, теми же улицами ходил художник Виктор Вакидин. Ему исполнилось на ту пору 62 года, и не был он в родном городе почти сорок лет. ("Летом последний раз жил в Воронеже (в июне 1935 года. - В.С.),- запишет Вакидин в дневнике, - много рисовал с натуры. Осенью, когда у меня кончились деньги, начал зарабатывать").
Вся здешняя жизнь, весь настрой и уклад волей-неволей отправляли его память в детство. Вот она - "Крестьянская улица. Воронеж", "Весна в Воронеже", рисунки, хранящиеся в Москве, и - "На Большой улице. Воронеж", "Спуск к реке", принадлежащие областному музею имени И.Н.Крамского. Где-то здесь, на старых улочках, нещадно разбитых в войну, стоял и их домишко. По утрам, когда еще сладкий сон цепко держал Витю в своих объятиях, отец, столяр в железнодорожных мастерских и краснодеревщик по сути, уходил на службу.
На буфете, щедро изукрашенном отцовской резьбой, лежали три картошки в мундире, рядом - солонка. Аккуратный кусочек черного хлеба накрывал стакан с остывающим морковным чаем. Это был его завтрак. Он придвигал к буфету табуретку (впоследствии этот большой отцовский буфет он заберет к себе в столицу, и будет он ему всю оставшуюся жизнь напоминать о Воронеже) и принимался за скромную трапезу.
Потом шел в школу, где среди сверстников считался "художником", ибо выпускал (собирал стихи, рассказы одноклассников и делал к ним рисунки) рукописный журнал с эпатажным названием "Фокстрот" - самый модный на ту пору танец.
Летом по здешним крутогорам, ведущим к реке, он бегал со своими одногодками в догонялки, начисто отрешившись от школьных забот. Но подходило 1 сентября, а вместе с ним и желание что-то нарисовать для стенгазеты и журнала.
"Ему интересно было рисовать даже такой "нехудожественный" мотив - вешалку в углу класса с грудой пальто и полушубков, - замечает искусствовед Е.Жукова. - Потребность рисовать была связана с ощущением чуда: из линий и штрихов, если приложить старание и разобраться, как одно с другим соотносится, может получиться знакомое лицо или родная улица. В пейзаже он старательно воспроизводил каждое окно, деревце, "пересчитывая" все изоляторы на столбе… В воронежских пейзажах уже есть искренняя увлеченность натурой и цепкость взгляда, выявляющего детали".
Будучи изначально ярким представителем натурного рисунка - жанра, далеко не главенствующего в изобразительном искусстве, более того - находящегося как бы на его задворках, Виктор Вакидин тем не менее становится одним из самых ярких его представителей. Конечно, этому способствовали его природная творческая одаренность, умение свежо, незамыленно взглянуть на окружающий мир, в чем-то детское восприятие действительности.
Но была еще одна составляющая, которая во многом предрешила творческую судьбу Виктора Вакидина, - это встреча с выдающимся графиком Владимиром Андреевичем Фаворским.
От Веры Константиновны Федяевской, нашей землячки, Заслуженного художника РСФСР, в один из ее приездов из столицы в Воронеж, я как-то услышал такую фразу: "Из большого окружения Фаворского - друзей, учеников, издателей и просто знакомых - только мы с Витей Вакидиным оказались воронежцами".
Дружбу они пронесли через всю жизнь. С первым мужем Веры Федяевской, Иваном Безиным (он погиб в годы войны) Вакидин водил дружбу еще со студенческих лет, когда из расформированного Ленинградского высшего художественно-технического института их перевели в Москву, в полиграфический. И здесь-то они и прослушали курс Фаворского "Теория композиции", который, по определению Виктора Вакидина, и открыл ему стройную систему художественных представлений.
Среди немногочисленных работ, хранящихся в Воронежском музее имени И.Н.Крамского, особо выделяются два портрета, написанные на холсте - "Портрет старика", относящийся к 1953 году, и "Тося". Последний - портрет жены, созданный в военный сорок второй.
Вакидин женился в 1936 году на Антонине Лобасовой, закончившей тот же самый вуз, что и он, только по специальности инженер-полиграфист.
Вообще, тот год сложился для художника очень продуктивно в творческом плане. С бригадой, которую собрал Фаворский, он участвует в росписи плафона в Московском Доме пионеров, рисует картоны для росписи Вахтанговского театра, становится художественным редактором журнала "Колхозные ребята". И много рисует. Одной из главных моделей для него бессменно является его жена.
Несколько ее портретов-зарисовок сделал Вакидин и в годы войны (наиболее выразительные - "Тося в пальто" и "Тося штопает"). Воронежский портрет Тоси - из этого же ряда. В искусствоведческой литературе 70-80-х годов общепринятым считалось, что в военные годы "получает обновленную разработку интимно-лирический портрет". По мнению одного из крупнейших знатоков советской портретной живописи Леонида Зингера, в ту пору "палитра обогащается светлыми и яркими красками", "краски сияют ликующим праздничным светом". И это, заметьте, в женских портретах военной поры.
"Тося", 1942.
Совсем иное дело "Тося" у Вакидина. Приглушенные, блеклые тона, серенькое платьице, видно с чужого плеча, шитое-перешитое, худое лицо, силы истощены, взгляд куда-то в себя, покорно сложенные руки... Во всем этом читается и внутреннее напряжение, безысходность, и какая-то покорность. А главное - что там будет дальше?
22 января Вакидин оставляет в своем дневнике такую запись: "Портрет Тоси (этот самый, "воронежский". - В.С. ) писал всего один сеанс (час с небольшим). На другой день сеанс не состоялся, так как Тося с трудом утром встает, и на этот раз сидела меньше получаса, я лишь старался "сгладить" очень явные погрешности и "произвольно в цвете" в какой-то мере получилось, но если бы хотя еще один сеанс, чтобы найденное сохранить, добиться большего сходства. Надо научиться писать медленно и продуманно, но чтобы казалось, что это написано с легкостью".
И подытоживает: "За портреты мне надо браться, как следует. Надо их писать побольше, хотя бы так же, пока нельзя иначе, односеансово и эскизно. Чувствую, что это мне много даст в понимании настоящей живописности".
И Вакидин много пишет, неустанно делает зарисовки в госпиталях, на улице. Вот "Боец Саша Колокольцев" (1944), вот "Боец Витя Кравцов", вот "Военная Москва" (1943), та же "Тося в пальто" (1941).
От Веры Федяевской он узнает, что погиб его лучший друг художник Иван Безин. В дневнике оставляет такую запись: "На улице же встреча с Верой Федяевской, шла из военкомата, где получила официальную бумажку о том, что Ваня (Безин) погиб 4.01.43. Когда-то мечтал с ним побродить, если уж не по улицам Воронежа, то хотя бы по косогорам на Таганке, которые мне напоминали улицы Воронежа. Как бы он все это воспринял? Что бы сказал о том или другом? В открытке, присланной из Казани, он писал: "Хотелось бы походить с тобой по здешним местам".
Через семь лет после гибели друга - 20 октября 1950 года - пройдет вечер памяти Ивана Безина в офортной студии имени И.Невинского. Вакидин будет одним из организаторов того самого вечера. Придут мать погибшего друга и его няня. Прочитают письмо красноармейца, которое тот прислал матери Ивана Безина. Будут там и такие слова: "Ваня был настоящим солдатом и погиб, защищая Родину".
В шестьдесят третьем у Вакидина умирает мать. А через год - жена. "Вскоре после того, как не стало Тоси, серьезно заболел, - напишет он, - и долго (с непродолжительными перерывами в течение нескольких лет), находясь в больнице, продолжал "обо всем" записывать, хотя и ежедневно, но совсем кратко". В больнице он исполнил серию замечательных рисунков "Больничные натюрморты".
Виктор Вакидин "Спуск к реке", 1973
После у Виктора Вакидина была еще большая жизнь. Пройдут и его персональные выставки в столице, литографии и гравюры приобретут Третьяковская галерея и Музей истории и реконструкции Москвы. Будет в 1973 году и возвращение в Воронеж. Пусть не надолго, всего лишь на несколько дней, после почти сорокалетнего отсутствия. Но за эти дни родилась целая серия прекрасных рисунков "Весна в Воронеже".
Весна в его родном городе.
Автор: Виктор Силин
Источник: газета "Коммуна" N 131 (25759), 30.08.2011г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
