31.05.11
Зеркало для актера
Гастроли | Борисоглебский драматический театр имени Н.Г.Чернышевского побывал в Воронеже с творческим отчетом
Конечно, вовсе не случайность то, что два из спектаклей, показанных на сцене Воронежского ТЮЗа, - о театре. Оба нисколько не походят на «программное заявление», но чувствуется: главному режиссеру Федору Чернышеву было очень важно в свой первый борисоглебский сезон показать зрителю, из какого сора рождается искусство. И - дать актерам сыграть то, что те, казалось бы, знают лучше всего. Может быть, даже альтернативную версию их же судьбы. Для режиссера – возможность испытать свою труппу, для труппы - что-то вроде терапии.
Такие разные "Любовь и сардины, или Шум за сценой" Майкла Фрейна и "Курица" Николая Коляды могли бы образовать одну историю - хотя действие первого спектакля происходит где-то в Англии, а персонажи второго обитают в российской глубинке. Русский ты служитель Мельпомены или британский - всем хочется успеха, всенародной любви, каждый мечтает о роли шекспировского масштаба - ну, или чеховского; а в итоге даже собственный быт наладить не всегда удается.
В "Шуме за сценой" - три действия, что в наши дни редкость: сейчас и пять многие режиссеры ухитряются ужать до двух. В первом действии мы видим генеральную репетицию завтрашней премьеры - о чем, правда, лишенный программки зритель догадается только после того, как в происходящее на сцене вмешается режиссер Ллойд Даллас (актер М.Потапов). Конечно, ни один из персонажей не претендует на гордое звание Творца - сколько бы режиссер ни изображал на репетиции Бога, сколько бы ни капризничали артисты, таланта в них нет, катарсиса не ждите.
Процесс создания бесхитростной комедии про любовь и сардины не ладится с начала: двери не открываются в нужный момент, исполнители ролей путают слова, выходят на сцену не вовремя, один требует от режиссера объяснения сверхзадачи едва ли не каждого своего шага, другой вот-вот уйдет в запой - если это случится, его роль придется доверить кому-то другому: да вот хотя бы путающемуся под ногами рабочему сцены. "Завтра премьера, а мы не знаем, кто где стоит!" - крик души одного из артистов.
А тут еще личное постоянно лезет на первый план, мешая работе. Участники спектакля запутались в любовных треугольниках, грядущая премьера грозит превратиться в тотальную разборку, если всплывут все измены. Премьеру мы увидим во втором действии. Но не внешнюю ее сторону, а изнанку, закулисье. За сценой участники труппы будут гоняться друг за другом с топором, драться, швыряться реквизитом, в частности, сардинами, - но постоянно помня при этом, на какой минуте нужно перевоплотиться и выбежать на сцену произносить свою реплику.
Режиссеру в этой кутерьме останется только напиться. К третьему действию любовь вместе с сардинами окончательно выйдут из-под контроля.
Для актера это ведь очень непростая, наверное, задача: сыграть "плохую игру" не только смешно, но и органично. Еще сложнее эту задачу воплотить силами целого ансамбля. И тут, конечно, стоит написать, что свою комическую линию в спектакле достойно ведут и опытная Н.Бахарева, и не так уж давно вышедшие на сцену О.Асташова и П.Бельков. Нарастающий с каждой минутой хаос в значительной мере тщательно продуман режиссером и отрепетирован. Но при этом и элемент импровизации очень важен.
Любовь и сардины, или Шум за сценой".
"Курица". Фото Виталия Черникова.
После показа разговорился с одним из артистов, и тот признался: некоторые черты его персонажа - результат наблюдения за коллегами. Но "Любовь и сардины" - все-таки фарс про "заграницу", в нем действуют не совсем живые люди, а типажи. В "Курице" же собственных воспоминаний о прожитом, собственного опыта исполнителями вложено куда больше.
Одна из героинь "Курицы" ближе к финалу крикнет остальным: "А у меня в Борисоглебске знакомый режиссер. Примет с распростертыми. Давно зовет!" Невероятно, но эта фраза - вовсе не актерская или режиссерская отсебятина, она есть в пьесе Николая Коляды. Можно представить себе, как все переглянулись понимающе и засмеялись во время первой ее читки.
Декорация - маленькая комната в общаге. Слева - стол, на нем кастрюля, справа - шкаф и окно. Кровать, старые стулья. Стена украшена ковром и театральными афишами (из репертуара театра имени Н.Г.Чернышевского, кстати). Вот мир, в котором живет юная актриса Нонна (О.Асташова).
Видимо, со скуки ответила она на ухаживания сразу двух мужчин. Одного из них, главного режиссера Федора Ильича Галактионова (Л.Мордвинов), и обнаружила в ее постели ворвавшаяся в общагу рано утром ведущая актриса труппы Алла (А.Бондаренко), хотя искала там своего мужа Васю (М.Кудрявцев). Через несколько минут Нонна, прозванная соперницей Курицей, убежит топиться, а в комнате соберутся все участники созданного ею любовного многоугольника, в том числе бывшая жена Федора Ильича Диана (Н.Бахарева) - разумеется, тоже актриса.
Дуэт Бондаренко и Бахаревой еще по "Валентинову дню" запомнился. В "Курице" их героини тоже ведут разговор "о своем, о бабьем". Алла - из тех женщин, на которых дом держится. Она и мужа на себе тащит, и детей вырастила - "двух девочек, двух ласточек, двух крошечек, двух кровиночек". Бахаревская Диана в этом смысле - ее противоположность. Ее и главный режиссер-то бросил потому, что та простейшего быта наладить не способна: "Я не могу всю жизнь положить у плиты, я - актриса!".
Она нелепо одета, ее сумка увешана дурацкими значками, в сумке - заговоренные соль, сахар и иголки, чтоб разлучницу отвадить. В спектакль Диана входит, держа в руках трехлитровую банку зеленки, которую предлагает вылить на голову Курице. Сравните с ружьем, стреляющим в "Валентиновом дне": два орудия мести из двух спектаклей очень многое говорят о масштабах любовных конфликтов.
А Нонны большую часть первого действия и на сцене-то нет, да и во втором, так и не утопившись, она предпочитает прятаться под одеялом. Та, в честь которой названа пьеса, по сути, - чистый лист. Или, если угодно, зеркало для других персонажей. Которые и сами себя "персонажами" ощущают. "Че ты все играешь?" - удивленно спрашивает Алла то у одного, то у другого соседа по сцене. Однако этот вопрос можно переадресовать и ей.
Все персонажи "Курицы" нарочито актерствуют, переигрывая; они словно не знают, как любить, страдать, ревновать "по-настоящему", и потому изображают мелодраму, пользуясь сыгранными когда-то образцами и регулярно срываясь на декламацию выученного когда-то монолога.
В речах Федора Ильича слышатся нотки из русской классики XIX века, в истерике Васи - отзвуки советской драматургии 1970-х: кажется, что себя он воображает кем-то вроде вампиловского Зилова, но в самый напряженный момент оказывается способен лишь упасть лицом в кровать и безвольно валяться половину второго действия.
Но у старших коллег Нонны все-таки есть и собственная судьба, свои воспоминания, а ее жизненный и сценический репертуар пока невелик. Пройдут годы, будут у нее разные роли, в том числе и те, которые довелось сыграть Алле и Диане.
Глупенькая, взбаламошная Нонна пока еще хорохорится, пытается уехать в Борисоглебск, но от судьбы не убежишь. А будущее ее ждет почти наверняка такое же, как и тех двух женщин, у которых она пыталась увести мужчин. И все это, кажется, с самого начала понимают.
Оттого и прячутся за постоянной игрой - чтобы наедине с грустной жизнью не остаться.
Виталий ЧЕРНИКОВ.
Источник: Газета "Коммуна", N 80 (25708), 31.05.11г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
