26.02.11
Субботняя байка от Владимира Котенко. Ревизор-2
Жандарм. Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе…
Немая сцена.
Городничий. Быстро мне шпагу, шляпу и заветную шкатулку! Спаси, Господи, помогай Владычица небесная!
В номера к высокопоставленному чиновнику Городничий вошел на полусогнутых. И кого увидел? Все того же Хлестакова, но в служебном мундире. Иван Александрович теперь держался надменно, голос имел властный. Даже не удостоил кивка. Подал бумагу с гербовой печатью и высочайшей подписью, кои удостоверяли, что Хлестаков является ревизором.
Городничий. Какой пассаж! Ваше сиият...преосв...превосходительство, что за метаморфоза? Вы час назад изволили у меня отобедать, просили руки моей дочери и супруги, получили от меня отцовское благословение и очередные четыреста целковых, сели в мой экипаж и благополучно укатили к родному батюшке в Саратовскую губернию...
Хлестаков (усмехнулся). Объехал вокруг города и вернулся. Я намеренно скрыл высокое предписание и мундир, все высмотрел и вынюхал исподволь, как и положено усердному ревизору. План удался: вы не таились и не лицемерили. Я увидел ваши свиные рыла и содрогнулся от страха за Отечество. Собрав криминал, я начинаю официальное расследование. Вопрос первый. Почему в городе нет независимой судебной власти, а судья Ляпкин-Тяпкин берет взятки борзыми щенками...
Городничий. Он исправляется. Теперь берет исключительно лабрадорами...
Хлестаков. Почему полицейский Держиморда народу фонари под глаза ставит?
Городничий. А это... чтоб на улицах светлее было.
Хлестаков. А кто выпорол унтер-офицерскую вдову?
Городничий. Сама себя... дура. Наломала свежей лозы, да прямо на площади при всем честном народе себя по филейной части ать-два... У Держиморды потом рука неделю болела.
Хлестаков. Россия намеревается воевать с соседями, а у вас падает рождаемость. Почему? Где брать рекрутов?
Городничий. Бабы рожать не хотят. Прямо беда. Хоть сам за них ложись и рожай.
Хлестаков. А не потому ли они воздерживаются от бремени, что лишний рот семье в тягость? По какому такому праву жалованье месяцами, а то и годами не платите?
Городничий (в сторону). Пронеси нелегкая, а я уж в церкви пудовую свечку поставлю... Ваше превосходительство, червячка заморить не желаете? У купца Абдулина семга свежайшая, во рту сама тает. Прикажете?
Хлестаков. Нет. Купцы жалуются, что вы их нещадно обираете. Сетования со всех сторон. Крестьян освободили от крепостного права, но без земли, а на ней теперь ничего не растет, кроме роскошных вилл да дворцов. И вы себе вырастили об двадцать комнат с колоннами, садами да прудами. А лекарства в аптеке не укупишь...
Городничий. От лекарств один вред. Попечитель богоугодных заведений Земляника говорит: ежели человеку помереть, он и так помрет, а если выздороветь, он так выздоровеет. Все, как мухи, выздоравливают.
Хлестаков. В России две беды: дураки и дороги. Мой экипаж сломал рессору на первой же яме за городом. Почему не исправляете брусчатку? (Усмехнулся). Уж не потому ли, что сами дураки? Кстати, по какому такому праву почтмейстер чужие письма читает?
Городничий. В рассуждении государственной пользы... дабы не было опасного вольномыслия... Да что мы все о делах... Прикажете подать мадеру? Хлестаков. Нет! Будете отвечать по закону.
Городничий. Тюрьма?! Хлестаков. Возможно, и Сибирь.
Городничий. Согласен на Чукотку. Губернатором.
Хлестаков. О, нет, милейший, ударю-ка я вас рублем.
Городничий. Одним? И всего-то. Прошу (Протягивает рубль).
Хлестаков. Уберите. Даже мой слуга Осип сообразительней вас.
Городничий. А сколько? Два? Десять? Тысяча? (Протягивает ассигнации).
Хлестаков. Мильон! Городничий. Мильон целковых! Ужас...
Хлестаков. Кто сказал про целковые?
Городничий. А что, доллары? Хлестаков. Нет?! Доллар нынче на бирже едва дышит.
Городничий. Евро?! Хлестаков. Он самый. Наличными. И сей момент.
Городничий (трясущимися руками кладет на стол шкатулку). Изволите счесть?
Хлестаков. Не сочту за труд (Открывает крышку, слюнит пальцы, тщательно считает пачки). Не хватает трех купюр...
Городничий. Виноват (Шарит по карманам, добавляет три мятые бумажки).
Хлестаков. Свободны, Антон Антонович.
Городничий (пятится, в дверях останавливается). Вашество, по чину ли берете?
Хлестаков. Осел! А ты думаешь это мне одному? (Показывает пальцем на потолок). Откат. Слыхал про такой?
Городничий. Да. Как у пушки?
Хлестаков. Еще хлеще. Кстати, почтенный, днями получишь из столицы орден Владимира первой степени в петлицу и повышение по службе за рвение и усердие на государственном поприще (Подмигнул). Не обидим.
Проводили подлинного ревизора с великой помпой. Был пир на весь мир, разорвал небо на части фейерверк (купцы тряхнули мошной).
Столичный чиновник перепел и перепил цыганский табор, перецеловал весь город и укатил в наилучшем экипаже, увозя с собой в обнимку дочку и супругу Городничего. А счастливый муж и отец с версту бежал в пыли вслед экипажу и все прощально махал шляпой, а его женщины хохотали и поднимали бокалы с шампанским. Ревизор прижимал к груди заветную шкатулку.
Едва Городничий вернулся домой, немедля созвал всю, как мы сейчас сказали бы, городскую элиту. Грозил кулаком, стучал им об стол и лбы подчиненных.
Городничий. Ах, канальи! Жаловаться на меня ревизору?! Вот получу повышение, не ждите протекции, чертово семя. Извольте возместить мне мильон... Посреди плача и скрежета зубовного вошел Жандарм.
Жандарм (громовым, будто иерихонская труба, голосом). Прибывший из столицы государь-император незамедлительно требует градоначальника к себе в номера.
Городничий пал ниц. Он полз к императору на коленях до самой гостиницы. Его облаивали и кусали собаки, босоногие мальчишки лезли на его спину кататься как на борове. Держиморда и унтер-офицерская вдова бросились сладострастно сечь друг дружку лозой и разинули рты от изумления.
Антон Антонович вполз в гостиничный апартамент, не смея поднять головы. Обхватил обтянутые лосинами высочайшие Ноги, прижался щекой к благоухающим Сапогам, а когда царская свита его с силой оторвала, он, наконец, поднял голову и в особе, одетой в величественный Мундир, он увидал, о, господи! Кого? Неужто?! Чтобы удостовериться, бросил взгляд на портрет императора, висевший на стене. И ахнул. Да просто копия! Тот же властный взгляд, те же самые ухоженные в России бакенбарды, осанка... Конфуз! Кого не узнал, башка соломенная! А все потому, что подлинник ранее был без царского мундира. Ах, какой пассаж! Император был – все тот же Хлестаков!
Немая сцена.
Источник: «Коммуна», N27 (25655), 26.02.11г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
