Виктор Авдеев
(ПРОДОЛЖЕНИЕ. Начало – в NN158,159 )
Когда становилось совсем невмоготу, боцман закачивал к нам воздух через прорезиненный рукав. Душу отводили ночью. В темноте несколько раз видели подводную лодку, которая, видимо, сопровождала наш корабль.
Позади осталась половина дистанции, когда начался сильный шторм. Волны перекатывались с одного борта на другой, все скрежетало. По-настоящему было страшно, а тут еще морская болезнь, мучившая чуть ли не весь личный состав. Со слов членов команды, даже им редко приходилось попадать в такой шторм. Мы потеряли в пути около трех суток. Во время стихии нам не разрешали выходить на палубу, но теперь уже из-за опасности, чтобы волна никого не смыла за борт. Когда все прекратилось, мы, обессиленные, с трудом выбрались на палубу.
Нас предупредили, что скоро на горизонте покажется Куба. О мерах конспирации к этому времени забыли напрочь. Одновременно раздалось несколько голосов: «Куба!»
С этого момента глаз от приближающегося острова никто не отрывал, всем не терпелось быстрее ступить на загадочную землю. Человек в штатском провел последнюю беседу, пожелав всем удачи. Кроме того, он заявил, что с момента прибытия на Кубу все мы становимся "гражданским лицами", обращаться друг к другу нужно по имени, а к офицерскому составу - по имени и отчеству. Эта новость нас развеселила, и мы повернулись в сторону своих командиров.
Корабль шел вдоль побережья, и мы с наслаждением любовались причудливыми пальмами. Попадались маленькие рыбацкие лодки, с которых нам по-дружески махали руками. До морского порта оставалось совсем немного, когда "Илья Мечников" бросил якорь и стал на рейде в ожидании очереди под разгрузку. Причалить к пирсу нам разрешили только рано утром следующего дня. Это был порт Мариэль.
На Кубе, а после возвращения и на Родине, я много слышал и правдоподобных, и откровенно надуманных историй о том, как осуществлялась переброска советского воинского контингента в эту латиноамериканскую страну, о кубинцах и кубинках. Мне посчастливилось жить и работать на этом героическом острове пять лет, а затем долгое время, по роду службы в разведке, поддерживать контакт с кубинцами в Сан-Томе, Анголе, Мозамбике. Все, о чем я пишу, - не выдумка.
Моя машина стояла на палубе, поэтому ее выгрузили первой. Мне легко удалось завести автомобиль, но, когда я попытался тронуться с места, понял, что за время плавания все проржавело до такой степени, что педали сцепления и тормозов не хотели слушаться. В обратную сторону они не хотели возвращаться, я вытаскивал их руками.
Машина оказалась в голове колонны, поэтому в нее посадили кубинского проводника. На вид ему было лет пятнадцать, но выглядел он как заправский воин. Наперевес красовался автомат ППШ, на ремне с одной стороны висел штык-нож, с другой - кобура с пистолетом. Я с завистью поглядел на него, и он понял это. Мы внимательно изучали друг друга, но мне все время мешали злополучные педали, за которыми я время от времени вынужден был нырять под рулевую колонку.
Мальчишка показывал, куда нам ехать. Мы пригляделись друг к другу и начали разговаривать, конечно, каждый на своем языке. В одном месте мы увидели стадо коров, и я проговорил: "Корова", на что он мне ответил: "Вака". Немного проехав, я увидел собаку и сказал: "Собака". Он отрицательно покачал головой и заявил: "Перро". Это были мои первые испанские слова.
Было начало сентября, до начала кризиса оставалось совсем немного. До сих пор не перестаю удивляться, как "янки" проспали у себя под носом высадку группы советских вооруженных сил с баллистическими ракетами и тяжелой бронетехникой. Все это появилось на Кубе не в один день. Боевая техника выгружалась в морских портах открыто. Во многих местах дороги и мосты приходилось расширять или укреплять, а кое-где для транспортировки могучих баллистических ракет сооружались объездные пути.
Американцев подвела самонадеянность. О том, что русские находятся на Кубе, первыми узнали спецслужбы ФРГ. Американцы посмеялись и не поверили, а когда поверили - было уже поздно.
Ракетные установки и спецтехнику завозили в темное время суток, остальное доставляли днем. Размещались на свободных от зарослей местах. Работали без перерывов. В первую очередь маскировали ракеты с пусковыми установками, чтобы исключить возможность их обнаружения с воздуха. Первое время спали прямо на земле, но быстро поняли, что это небезопасно.
У некоторых ребят на теле появились полосы, похожие на ожог. Выяснилось, что кругом кишат скорпионы, "черные вдовы" и лохматые черви - гусанос. Кстати, так же прозвали кубинских контрреволюционеров с Плайя Хирон. Среди нас нашлись и плотники, и столяры, и каменщики. Все палатки поставили на добротные бетонные фундаменты.
Кризис тем временем набирал обороты. О нем уже говорили в открытую. Американцы обложили Кубу со всех сторон боевыми кораблями. Из репродукторов национального радио постоянно звучало: "Куба! Территорио либре де Америка! Патриа о муэрте! Венсеремос!" Эти слова были известны всему миру без перевода, точно так же, как в свое время испанское "Но пасаран!".
Обстановка была накалена до предела. Утром 27 октября мы получили команду рыть окопы по периметру дивизиона.
Копали молча. Вдруг - свист над головами. Мгновенно распластались на дне окопа и тут же услышали, как что-то тяжелое упало рядом с нами. Подождали несколько секунд - взрыва не последовало. Тихонько приподнялись и увидели, что страху на нас нагнал громадный лист масленичной пальмы.
Куба. Виктор Авдеев (сидит в центре) с сослуживцами.
Одно из наших подразделений противовоздушной обороны обнаружило американский самолет U-2, летящий со стороны Гуантанамо на высоте свыше 20 тысяч метров. У кубинцев был приказ сбивать любые цели противника, нарушившие воздушные границы, но сделать это с обычным зенитным вооружением было невозможно. Аналогичного приказа у советских ракетчиков не было.
(Продолжение следует).
Источник: газета "Коммуна" N160 (25988), 26.10.2012г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
