Виталий ЧЕРНИКОВ
Борисоглебск – Воронеж
(Окончание. Начало - в NN 126, 128-130 )
Репертуар был составлен главным образом из произведений советских драматургов. В 1949 году из двенадцати спектаклей десять поставлены по современным пьесам. В их числе - «Московский характер» А.Софронова (несколько позже эта пьеса появилась и в репертуаре Воронежского драмтеатра). Об истории, предложенной зрителям, дает, надо полагать, полное представление рецензия О.Зубриской в "Борисоглебской правде".
Простой рабочий Гринев (артист Искрин) изобретает новый гравировальный станок. Но директор завода Потапов (артист Рудяков), несмотря на семейные связи с изобретателем, "не хочет ломать ритмичной работы завода, не видит дополнительные возможности предприятия", а потому всячески противится возможным нововведениям. Гринев борется за внедрение изобретения на производстве, найдя поддержку в партийной организации завода, у депутата Верховного Совета Кружковой (артистка Гай) и секретаря райкома Полозовой (артистка Морозова). "Борьба идет одновременно и за станок, и за самого Потапова, коммуниста, хорошего хозяйственника.
Нужно доказать ему его ошибку, вернуть ему утерянное "чувство нового", научить его не односторонне, а по-государственному смотреть на жизнь". В сражение вступает и супруга директора Ирина Гринева (артистка Неволина), которая прежде всего председатель фабкома текстильного комбината, а уж потом - жена.
"Принципиально, как коммунист, она первая раскрывает ему его ошибки и так же принципиально выступает против мужа на бюро райкома". Десятилетием раньше персонаж, подобный директору Потапову, оказался бы японским шпионом, скрытым подкулачником и был бы за руку отведен супругой в Органы.
Однако в 1949 году незадачливого директора ожидает хэппи-энд: "Решение партии - закон для Потапова. Осваивая новый заказ, он убеждается в скрытых возможностях своего производства и осознает свою ошибку. В заключительной сцене он, как равный, возвращается в семью советских людей".
Далее О.Зубриская особо обращает внимание читателей на то, что "высокоидейная партийная пьеса недаром вызвала в свое время нападки критиков-космополитов, называвших ее "мало сценичной", "слабой в художественном отношении", всячески мешавших ее постановке не сцене. Советский зритель по достоинству оценил пьесу".
Анатолий Софронов был одной из движущих сил травли вышеупомянутых критиков.
"Удивительно, как он успевал выступить с таким количеством докладов и статей, принять участие в стольких заседаниях и обсуждениях, - пишет уже цитировавшийся мной Евгений Добренко. - Его имя не сходило с газетных полос, горячий февраль 1949 года стал его звездным часом. На партийном собрании писателей Москвы, где обсуждались "выступления партийной печати", Софронов говорил: "Безродные космополиты насаждали в нашей печати идеологию буржуазного Запада, раболепие перед иностранщиной, отравляли здоровую атмосферу советского искусства гнилым запахом буржуазного ура-космополитизма, эстетства и барского снобизма".
Идеологичны даже спектакли для детей. Постановку "Финист - Ясный сокол" та же О.Зубриская отмечает прежде всего за то, что "коллектив театра сумел донести до зрителя патриотический смысл сказки. Поведение ее положительных героев определяется их любовью к Родине, своему народу".
Поучаствовали борисоглебские служители Мельпомены и в борьбе с "космополитами". С ними разобрались на партсобрании 23 февраля ("презренные космополиты, орудовавшие в области нашей театральной критики: Юзовский, Гурвич, Поршаговский*, Бояджиев и другие (…), являясь врагом всего нового и передового в советском искусстве, пытаясь противодействовать торжеству принципов реалистического направления в творчестве наших драматургов, (...) способствовали созданию формалистических произведений, пропагандировали образцы космополитического творчества, оторванного от родной национальной почвы, оторванного от интересов нашего народа"), а уже 25-го слушали доклад горкомовского лектора Филатова "Об усилении антирелигиозной пропаганды".
"Среди коммунистов наблюдаются случаи исполнения религиозных обрядов", - констатировал тот.
Председатель собрания Радзин напомнил: "Всем известно из газеты "Правда" о том, что в г.Саратове в этом году был организован "Иордан" - и случилось это из-за притупившейся у некоторых партийных деятелей бдительности. Могу заявить, что среди наших коммунистов и всего коллектива не замечены случаи посещения церкви, венчания и т.п., можно в порядке агитации и пропаганды в наших условиях поставить антирелигиозный скетч. Предлагаю поручить т. Неволиной Е.И. подобрать такой скетч".
Когда эта статья была уже практически готова, на сайте www.proza.ru я нашел кое-что любопытное. Оказывается, еще в 2004 году некто Ник.Палло выложил здесь повесть "Константин Шелкогонов, или Жизнь провинциального актера", главный герой которой, молодой артист приезжает из Ленинграда работать в Борисоглебск. Конечно, многие факты трансформированы, имена некоторых (но не всех) реальных людей изменены, однако детали выглядят достоверными: текст явно основан на неких личных впечатлениях - автора или прототипа главного героя.
На дворе - 1949 год, главный персонаж попадает на сбор труппы перед открытием сезона. Выступает директор Кусенко (прототип которого, разумеется, Куксенко):
"Товарищи! - Значительно подняв палец. - Наше руководство, заботясь о развитии культуры в городе, не закрыло наш театр. Дало нам возможность доказать, что советские актеры смогут преодолеть трудности послевоенного времени и даже без дотации будут выпускать хорошие спектакли, достойные нашего процветающего социалистического общества, вопреки вою загнивающего капитализма! Наш театр носит имя великого Чернышевского. Качеством спектаклей докажем, что мы достойны этого имени, и народ к нам пойдет валом!"
Следом берет слово главный режиссер Бедов (за этой фамилией скрыт А.С.Подобед): "Зрители города ждут от нас спектаклей к празднику Октября. Кроме "Последних" нашего основоположника социалистической литературы, мы сделаем хороший подарок городу, выпустим спектакль по книге Павленко "Счастье".
Далее автор добавляет, что "вскоре после праздников Шелконогов отметил про себя: Горького зритель принял благосклонно, но на "подарок" почему-то шел скупо. Какой-то привереда - зритель в этом городе".
В 1950-м, судя по хранящемуся в Борисоглебском архиве годовому бухгалтерскому отчету, времени на отдых у артистов практически не было. Планировалось 12 постановок, вышло 15. Еще девять остались в репертуаре с прошлого года.
"Планом предусматривалось показать зрителям 393 спектакля, фактически показано 403, предполагалось обслужить 113500 зрителей, фактически обслужено 96717. В 1949 году было показано 389 спектаклей и обслужено 85 тысяч зрителей. Таким образом, в 1950 году театр показал на 14 спектаклей больше, чем в предыдущем году, и обслужил зрителей более на 11400 человек".
Спектаклей, как видим, было больше, чем дней в году. Но выполнить производственно-финансовый план не удалось, театр по-прежнему нес убытки: объяснялось это "приобретением зрителями билетов по наиболее дешевым ценам и крайне неблагоприятными климатическими условиями, в значительной степени затруднившими работу сада и театра летом".
Те же причины всплывают и год спустя, когда директорское кресло занял бывший соратник Трапезникова Б.М.Тамаров. Он заменил мебель в зрительном зале (увеличив количество мест на 19, а аншлаг - на 104 рубля) и принял решение отказаться от слишком убыточных гастролей, увеличив за их счет план по вечерним и выездным спектаклям - похоже, неудачной оказалась попытка в мае 1951-го покорить сердца зрителей города Лисичанска Ворошиловградской области. В повести Ник.
Борисоглебский театр, 1953 г.
Палло, кстати, я нашел описание той поездки - главный герой Константин Шелкогонов пишет в своем дневнике:
"Начало гастролей было хорошим, а дальше - жизнь кочевая. Открытая полуторка. Впереди три доски для сидения, сзади декорации и поехали. Ежедневные выезды. Шахты, Рубежное, Сватово, Старобельск... Приезжаем поздно ночью. От утомления ссоры, руготня из-за пустяков. Ох-ох! Какой прекрасной жизнью мы живем! Плюс ко всему - хлеб! У меня в дневнике это записано несколько раз. Куда бы ни приехали - невозможно купить хлеб. Такое впечатление - вся область без хлеба! Очереди, скандалы - ужас! Ад на земле - станция Валуйки. Пришлось ждать пересадки. Жара под сорок. Купались в какой-то луже и подхватили чесотку. Нет слов, чтобы описать, как весь вагон вопил от боли!".
"Театр имеет две автомашины и в летний период может увеличить радиус обслуживания выездными спектаклями, сократив расходы по суточным и квартирным, так как большая часть выезжающих будет возвращаться на машинах до 2 часов ночи", - делится Тамаров идеями в объяснительной записке к плану на 1952 год.
"Две машины" - это все-таки было громко сказано. Местный архив сохранил описание транспорта, на котором ездили по Воронежской области артисты: "Театр имеет автомашину "Форд-6", при поломке запчастей к машине не имеется. Машину театр получил после капремонта, данных ее выпуска нет. Вторая машина Газ-ММ тоже не имеет данных выпуска с завода и количества пройденных км, получена от Советской Армии после войны в 1947 г.".
Вправе ли мы осуждать актеров, которые после путешествия по сельским дорогам на дряхлом "Форде" покидали Борисоглебск в поиске более лучших условий труда? Но нам, конечно, интереснее те, которые все-таки остались.
* Скорее всего, имеется в виду писатель Александр Борщаговский Борисоглебский театр, 1953 г.
Источник: газета "Коммуна" N131 (25959), 06.09.2012г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
