Р а с с к а з
Яков КРАВЧЕНКО,
г.Острогожск, Воронежская область
Ранним утром при хорошем морозе и обжигающем ветре на автобусной остановке села Верховое несколько женщин, кутаясь в платки и постукивая нога об ногу, ждали автобус. Неожиданно из-за магазина появился пожилой мужчина в старом военном бушлате. Не глядя по сторонам, как человек, у которого голова занята важными мыслями, быстро и решительно пошел к женщинам. Не дойдя до них пару шагов, остановился.
Это Ванечка. Синюшное от холода лицо его плохо выбрито, и тут и там на ознобленной коже торчат седые волосинки. На лбу Ванечки от правого глаза кверху тянется широкий рубец, под которым угадывается вдавление в черепе в два пальца шириной. Правый глаз подтянут рубцом, не мигает и на ветру постоянно слезится.
Развернувшись перед женщинами, Ванечка вдохновенно говорит: «Одно подразделение не может остановить врага, только взаимодействие всех родов войск - артиллерии, авиации и пехоты - сможет разгромить врага».
Женщины согласно кивают головами: "Правильно, Ванечка, артиллерия, авиация... А где же варежки, Ванечка? Дай я тебя застегну".
Продолжая возбужденно говорить, Ванечка беспрепятственно позволяет женщине в плюшевом полупальто застегнуть расхристанный воротник и поправить клетчатый шарф. "Шел бы ты домой, Ванечка, холодно ведь".
Но Ванечка не может идти домой, у него масса дел. И серые валенки замелькали прочь в сторону.
Одна женщина, вздохнув, сказала: "Что делает с людьми война!.. Какой парень был, а теперь и человек, и не человек".
Во всем облике Ванечки, его военной выправке, смешной и нелепой, сквозило что-то грустное и трагическое.
Учитель младших классов Иван Катунин женился 19 июня 1941 года, 22-го началась война, а 24-го его призвали. И пошел Иван праздновать медовый месяц в самое жерло войны, которое крутило его, как море щепку.
Как грамотного человека Ивана послали на курсы младших командиров, где по ускоренной программе – раз, два и готово - сляпали из него младшего лейтенанта и прямо из дверей училища - на фронт. Сначала попал в Подмосковье, где впервые остановили врага, и где на снегу, как снопы, лежали тела и своих, и вражеских солдат. Потом кинули под Сталинград, где земля с небом сошлись.
Первое время ему везло. Не единожды был ранен, но всякий раз, провалявшись в прифронтовых и тыловых госпиталях (раз даже в Фергане), неизменно вставал на ноги и, отряхнувшись, снова в бой. Только весной 45-го фортуна отвернулась от него. Знать, задремал его ангел-хранитель... Получил Иван ранение в голову. Трое суток хрипел он в палатке для безнадежных, но душа не хотела расставаться с молодым, по сути дела, не жившим телом, душа протестовала.
Вывезли Ивана самолетом в Москву, в нейрохирургический госпиталь. Сам академик Бурденко его оперировал. Иван выжил. А вот хорошо это или плохо - не известно. Всю память ему отшибло. Ни земли, ни неба, ни людей не помнил, один мрак в голове. Только узкая полоска понятий, связанных с войной, сохранилась в поврежденном мозгу.
Жена приняла его - пусть хоть такой, живой ведь! И пошел Иван воевать в Верховое. С тех пор называют его ласково, сострадательно - Ванечкой.
В Верховом стоит полуразрушенная, но действующая церковь. Когда удар колокола возвещал о конце службы, и люди валом валили на улицу, Ванечка останавливает верующих. Прижимая руки к груди, умоляет не выходить толпой, а поодиночке, перебежками, потому что толпа-то - всегда цель для противника, противник - он видит! Старушки и женщины вытирают платочками глаза, крестятся и суют что-то Ванечке в карман.
Если в правлении собрание, Ванечка тут как тут. Распахнув дверь, решительно входит, жестом останавливает докладчика, бросает шапку на стол и, повернувшись к людям, вдохновенно начинает: "Товарищи! Когда подлый враг топчет нашу землю, нет разделения на фронт и тыл. Поэтому каждый лишний центнер хлеба - этот тот же снаряд. Связанные девичьими руками теплые варежки или носки это тоже помощь фронту".
Остановить Ванечку невозможно, и считается за благо выслушать его до конца, иначе собрание сорвется.
Ни одно село в войну не пострадало так, как Верховое, и ни в одном селе не отмечают так торжественно День Победы. В середине дня, на пригорке, где высится обелиск солдата с автоматом, собирается все село, от мала до велика: и школьники, и старики, и женщины с детьми на руках.
У подножия холма стоит отделение солдат с автоматами, присланное из города для салюта. В конце праздника, когда умолк оркестр, закончились речи, поздравления и солдаты щелкнули затворами, готовые дать салют, наверху, среди людей появляется Ванечка. Подняв руку вверх, будто в ней был наган, оглядываясь назад - как на известном фронтовом плакате, - громко кричит: "За Родину! За Сталина! Вперед!" - и бежит вниз.
Когда багровый, уже остуженный шар солнца касается горизонта и на село опускается вечерняя прохлада, люди расходятся. Гостей ведут покормить в столовую, другие расходятся по домам, чтобы в кругу семьи помянуть рюмочкой не вернувшихся с войны.
А по главной улице пылит черная "Волга" с офицерами да полковниками включительно. Покружив по переулкам, она останавливается около небольшого опрятного домика, где живет Ванечка. Из калитки выходит худенькая женщина с тонкими коричневыми руками - жена Ванечки. Офицеры выходят из машины и заваливают ее цветами. Она приглашает гостей во двор. Вытирая платком глаза, женщина говорит:
- Уж простите меня, слезливая я стала.
- Ничего, ничего, мы сами теперь, как дети. Ну, как вы тут? - спрашивают ее.
- Ничего, слава Богу, живем хорошо, пенсия у него большая...
- А как с лечением?
- Лечим. В Москву два раза забирали, а толку... Сосед на фронте ногу потерял, так протез сделали, "Москвича" дали - и человек. А моему другую голову не приставишь.
- Ну и как он?
- Да все так же: пулеметы, автоматы, больше ничего не понимает. Вскочит чуть свет - и пошел воевать. Не ест и не спит, всю ночь по комнате туда-сюда и все курит, все шепчет... Раз подошел к окну, прилип лбом к стеклу, поставил глаза в одну точку и все смотрит, смотрит... Спрашиваю: "Ванечка, что ты там видишь, там же ничего нет, снег один". А он смотрел-смотрел да как крикнет, аж мороз по коже: "Танки!" И в чем был - во двор. Мечется, руками машет: "Первое орудие бронебойным, второе орудие..." Четыре года воевать - кошмар, а всю жизнь - вообще ужас.
Хлопнула калитка, и во двор стремительно вошел Ванечка. Грозно взглянув на офицеров, закричал: "Почему не в строю? Где оружие? Кто давал право нарушать приказ командира?" Став одной ногой на ступеньку крыльца, оглянулся и пригрозил пальцем: "От рядового до командира дисциплина для всех одна, запомните!"
- Иван Ильич, с праздником!
- Разговорчики в строю!
Опустело село, а по улице опять спешит Ванечка. У правления, где широкий стенд с фотографиями участников войны, останавливается. Развернув плечи, набрав полную грудь воздуха, кричит так, чтобы его слышали не только те, кто за стеклом в рамочке, но и те, что в темных шлемах высунулись из танковых люков справа; и те, что замерли у орудийных лафетов; и те, что в форме морских пехотинцев; и те, чьи головы еле различимы у самого горизонта, - чтобы все слышали: "Наше дело - правое, враг будет разбит, победа будет за нами!"
Закончив речь, Ванечка подошел к стенду. Взгляд его блуждал по фотографиям. Простые русские лица, гимнастерки, кителя, погоны.. На крайней фотографии, что первая слева, взгляд его задержался. Смотрел долго-долго, мучительно пытаясь что-то вспомнить. В мозгу всплывало что-то знакомое, какое-то бесформенное легкое облачко, которое то густело, готовое вот-вот превратиться в зрительный образ, то снова бледнело, отдалялось и исчезало. И снова Ванечка напрягался, пытаясь возродить в памяти что-то желанное, родное, необходимое. От этого безрезультатного напряжения лицо искривилось страдальческой гримасой. Из немигающего глаза выкатилась и упала слеза. Нет, не мог вспомнить...
Да что же ты, Ванечка? Неужто не узнаешь этого красавца-командира? Эту белозубую улыбку, эти прищуренные, смеющиеся глаза, этот чистый выпуклый лоб, волосы, зачесанные назад… Да как же так? Вглядись хорошенько, это же ты, Ванечка... Если ты забыл свое лицо, лицо своей молодости, все равно тебя можно узнать. По наградам. У большинства орденов и медалей - вся грудь, чуть не до поясного ремня, и только у тебя, старшего лейтенанта Ивана Катунина, награда только одна - на ладонь ниже левого погона... Золотая Звезда Героя.
Источник: газета "Воронежская неделя" N 30 (2067), 25.07.2012г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
