Воронежские новости - Воронежских степей зеленые равнины

6 июня – День русского языка и день рождения Александра Сергеевича Пушкина

«Наконец увидел я воронежские степи и покатил по зеленой равнине…» Ах, всего-то восемь слов без соединительного союза "и" и предлога "по", всего-то вместе с ними одна строчка. Одно из сотен и сотен предложений в дорожных записках "Путешествие в Арзрум" Александра Сергеевича Пушкина.

Предложение, обрамленное в одну строчку или, чуть больше, но как же стремительно начинает оно менять что-то в спокойном доселе сердце и в отвлеченном другими мыслями уме. И, как все пушкинское, действует магически!

Памятник А.С.Пушкину в Воронеже. Фото Михаила Вязового .

Конечно, делать обобщения на основе собственных чувств - дело рискованное и самонадеянное. Каждый воспримет эту единственную строчку о нашем родном воронежском крае по-своему. Одно верно и неоспоримо, что слова эти вызовут, пусть не гамму чувств, но даже обыкновенное житейское удивление: "Смотри-ка, оказывается, ведь это надо же, у нас сам Пушкин проезжал, сам Пушкин!.." Скажет примерно так, а там, как знать, вдруг да и вспомнит стихотворные строчки, заученные наизусть в школе по строгому заданию учителя, приблизившись таким неожиданным и непосредственным образом к бессмертному имени Александра Сергеевича. Причем в этот раз не заданно и натуженно, а с пониманием житейского бытия.

Примерно так, как об этом сказал поэт Павел Антокольский: "Бессмертие Пушкина в том, что сам его голос никогда не перестанет звучать в русской поэзии и культуре, в самой русской истории, в жизни всех без исключения поколений".

Особенно справедливо это по отношению к нашему времени. Да, мы вправе гордиться тем, что Пушкина хватило и на нас! И хватит на многие другие поколения. В жизни полезно и разумно остановиться - оглянуться. А над этой строкой "наконец увидел я воронежские степи и покатил по зеленой равнине", строкой самого Александра Сергеевича Пушкина, единственной у него строкой о нашем родном воронежском крае, тем - более! И вдруг за словами этой пушкинской строки, да и постигнем сущее... То сущее, о котором так зримо сказал наш современник, воронежский поэт Аркадий Пресман в стихотворении "Слово Пушкина":

А планета, как прежде, кружится,
Но среди роковых потерь
Слово Пушкина не рушится,
Не стирается и теперь.
Хватит мужества и терпения,
Сдюжим, выстоим - не беда,
И народ, породивший гения,
Не сломается никогда.

Для поездки на Кавказ существовала и другая дорога - Мариупольская. По ней принудительно и ехал в первый раз в 1820 году на Кавказ опальный и ссыльный поэт. В этот же раз он был волен в выборе своего пути и выбрал так именуемую Тифлисскую дорогу. Не потому что прежняя, Мариупольская, вызывала бы недобрые воспоминания, к тому же она была короче к цели путешествия на Кавказ и дальше в Грузию и в пределы Персии.

В этот, второй по счету, раз Александр Сергеевич сознательно "удлинил" более протяженную Тифлисскую дорогу еще на целых 200 верст! Единственно для того, чтобы встретиться с генералом от инфантерии, героем Великой Отечественной войны 1812 года, Алексеем Петровичем Ермоловым, бывшим главнокомандующим войск на Кавказе и в Грузии. Встретиться, чтобы выразить искреннюю благодарность.

Тогда генерал Ермолов взял на себя смелость помочь Пушкину, заведомо зная, что усилит начавшееся копиться недовольство императорского двора (по другим, более существенным причинам, разумеется). Теперь же Пушкин проявляет свою человеческую смелость. Он делает лишний крюк в 200 верст только для того, чтобы встретиться с генералом Ермоловым, зная, что тот проживает в провинциальном городе Орле под негласной опалой.

За встречу с некогда известным полководцем можно было теперь поплатиться не только репутацией. Как видно, поэт с такой опасностью не посчитался... Обратно, из Орла, на прогонных тройках, минуя Курск, он и "своротил на прямую Тифлисскую дорогу..." И теперь совсем-совсем близко к нашей заветной строчке, поскольку та Тифлисская дорога проходила через Воронеж.

Конечно, строчка есть строчка. Это, конечно, не рукопись. Но и в короткой записи, если трепетно помнить, что это же - сам Пушкин! - многое откроется. Без преувеличения, - это сродни той власти, которую обретают над нами в музее предметы, которые соприкасались с жизнью гения. Казалось бы, что в них такого в этих, в давно отслуживших креслах, в шкафах, в старинных секретерах, чьи тайны давно для нас, посетителей, исследованы и прокомментированы, доступно объяснены? Это неизбежное и волнующее, что появляется в тебе от соприкосновения с тем, что окружало поэта:

...Входил он в эти двери, в этот дом,
Смотрел на стены вековой постройки
Сквозь стекла, замутненные дождем.
Вы правы - наше щедрое наследство
Не эти двери, стулья и столы.
И все- таки меня волнуют с детства
Все памятки - пускай они малы.

...Как бы нам ни желалось, вряд ли стоит выстраивать версию о заведомом ожидании и нетерпении Александра Сергеевича Пушкина увидеть воронежские степи. По крайней мере, пояснений поэта на сей счет нет. Скорее всего, в этих словах следует видеть и понимать перечисление всего того, что встречал он на своем пути и оставлял в своих скоротечных записях. А вот вторая часть дорогого для нас, воронежцев, предложения "и покатил по зеленой равнине" должна особо радовать. "Что касается до слога, то чем он проще, тем будет лучше. Главное: истина, непреложность. Предмет сам по себе так занимателен, что никаких украшений не требует. Они повредили бы ему", - писал Пушкин.

В нашем случае под "предметом" подразумевалась бы дорога среди воронежских степей. "Покатил" - значит, быстро поехал на прогонных лошадях по сухой накатанной дороге, что только и оставалось смотреть на зеленые по обе стороны равнины, а не тоскливо считать верстовые столбы.

Что-что, а сущность дороги, с ее неизбежными и неотвратимыми трудностями, даже с возможностью рокового исхода, Александр Пушкин постоянно испытывал на себе:

Долго ль мне гулять на свете,
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?...
Иль чума меня подцепит,
Иль мороз окостенит,
Иль мне шлагбаум влепит
Непроворный инвалид.

Тарантас, дрожки, телега были не только средством передвижения, но в них таилась и философия жизни, о чем и заявлено было в стихотворении "Телега жизни". Она - на каждом этапе жизни человека: "С утра садимся мы в телегу: / Мы рады голову сломать... / Но в полдень нет уж той отваги, / Порастрясло нас; нам страшней и косогоры и овраги... / Под вечер мы привыкли к ней, / И дремля едем до ночлега, / А время гонит лошадей".

И к этому "лошадей" еще одно, и очень трогательное из письма няни Арины Родионовны Саше Пушкину, где она обещает по обычаю выставлять к приезду дорогих гостей всех лошадей, "до одной":

Ангел мой, приезжай поскорей.
Я покуда жива, слава Богу,
Как приедешь, то всех лошадей
Разом выставлю я на дорогу...
Ах, когда бы до вешних дождей
Ты мою утолил бы тревогу.
Как приедешь, то всех лошадей
Разом выставлю я на дорогу.

А тем временем "ангел мой", возможно, увидев воронежские степи, катил и катил на казенных лошадях по зеленой равнине, оставив воронежцам на века стремительную строчку: "Наконец увидел я воронежские степи и покатил по зеленой равнине..."

Александр ВЫСОТИН

г.Воронеж

Источник: газета "Коммуна" N80 (25908) , 05.06.2012г.

Источник: Газета "Коммуна"

[Последние] [Архив]