(ПРОДОЛЖЕНИЕ. Начало в N18 – N19)
Для нас путешествия под «Барановку» имеют сугубую прелесть: близко, всего 12 верст. Как свободны - пообедаем пораньше и через час езды уже немилосердно палим по бекасам. Наморимся, попьем чайку - становимся на утиный перелет, а к ужину и домой. В результате получается штук 10 бекасов, пара, другая дупелей да около десятка жирных крякв. Просто и мило.
Открытка начала XX века.
Во время таких экскурсий, чуть только окрестности огласятся выстрелами, в камышах мелькает белая рубаха - ростом высокий, седой, как лунь, старик лет 75 по имени Филя, барановский рыбак и вместе с тем охотник. Он присаживается к огоньку и, неумело прихлебывая предложенный в виде угощения чай, заводит бесконечную материю о прежних временах, когда и рыбы было великое множество, и лебеди водились по Потудани, а уток били чуть ли не тыщами, и пр.
Много любопытного приходится подчас узнавать из бессвязной болтовни старого ветерана, видавшего виды на своем веку.
В одну из поездок, когда усталые от адской ходьбы, мы с наслаждением потягивали чай, между камышей показались знакомая фигура, и вскоре к биваку подошел неизменный Филя, неся в одной руке весло, а в другой - пару крякв. Физиономия его, обыкновенно сладко улыбающаяся, на этот раз была крайне озабочена.
- А-а, Филя.. Жив еще? - встретили мы его.
- Ничаво, слава Богу! Как вы себе? Что рыбки не возьмете? Хорошая есть: окуни, лини, две щуки, соменок…
- Возьмем. Хочешь чаю? Что хорошего скажешь?
- Да плохо - несчастье приключилось. Такая штука - что ума не приложу. Видно, враг подшутил.
- В чем дело?
- Как же! Было у меня ружье - добрая двустволка, саженей на тридцать била. Позавчера иду под вечер вентеря ставить, и ружье, значит, со мной. Только что, слышь ты, выткнулся из камышей на плес, а их, уток-то, штук, должнось, двадцать плавает. Приложился я: цок! Да вместо уток сам чуть-чуть с лодки не свалился - так садануло. Опомнился, гляжу, а моего ствола как и не бывало, и куда девался, не видел.
- А голова цела?
- Голова-то ничаво, а вот плечо дюже зашиб - до сих пор болит. Ах ты горе, горе! Остался один голый ствол, да и тот без капсуля. Совсем не с чем охотиться.
- Откуда же у тебя утки? Должно быть, дохлых нашел?
- Ну, Господь с вами! Совсем свеженькие, сейчас только из капкана вынул. Нате, посмотрите...
- Будет врать!
- Ей богу!. Я завсегда их так ловлю. Тепереча к воде езжу с вентерями и приглядываюсь: чуть замечу кочку али бережок утоптанный да обсыпанный перьями, тут и ставлю капкан. Утка ведь окольно не плавает, а ночевать выйдет на сухое место. Ну, известно, ночью капкана не видно, и попадаются: какую за ног ухватит, какую поперек, а больше - за шею.
- И помногу ловишь?
- Как придется. Инну пору штуки четыре, а то по одной, по две. Да пустая это забава; вентерями куда способней!
- Это еще как?
- Вона! Теперича в Петровку, когда утята маленькие совсем или, вот, линька у старых начинается, - первое дело! Особливо где выводок держится... Сйчас это выберу местечко поуже, оставляю вентерь, а сам на лодке гоню потихоньку. Молодежь в ту пору летать еще не может, ну и плывут вместе с маткой, а как дойдут до вентеря - нырять. Все до одной в гузу набьются. Штук по 20 приходилось сразу брать; прямо. Как рыбу трусишь; много тогда ее ловишь. Да что, уток с каждым днем все меньше становится; куда супротив прежнего! Ездишь, ездишь, иногда за целый день ни одной не увидишь.
Так вот какие россказни приходится выслушивать. На меня они производят всегда самое грустное впечатление. Куда ни глянешь, везде царит хищничество, без всякого ограничения со стороны власть имущих. Как же при таких порядках не уменьшаться количеству дичи! Скоро ли принесет нам порядок новый охотничий устав? Во всяком случае ,с появлением его прекратятся вопиющие безобразия. Будем ждать и надеяться.
Бекас..
Из всех пород нашей дичи, кажется, ни одна не подвергается таким преследованиям со стороны человека, как утка, и, положительно, надо удивляться ее способности к размножению.
Ранней весной, пользуясь любовными увлечениями, селезней избивают на кряковую утку; затем целые армии ребятишек-пастухов расхищают утиные яйца, молодых утят загоняют в вентеря, старых в болезненный период линьки ловят с помощью выдрессированных для этой цели дворняг; позднее стреляют на перелетах, и ночью негде отдохнуть бедной птице - ведь расставлены предательски капканы.
Но все это пустяки в сравнении с тем, что делается нашими охотниками из интеллигентного класса. Так, например, некоторые особенно расчетливые господа, чтобы не покупать корма, продовольствуют утками целые стаи гончих, водя их в болота, где есть выводки, и ... Можно себе представить, сколько гибнет таким образом несчастной птицы! Чересчур тонкое блюдо для собаки.
В следующий раз Филя явился к нам, сияя радостью. Еще издали он махал руками и кричал во все горло: "Нашел, нашел!.."
- Что нашел?
- Ствол! Давеча иду, слышу - что-то твердое стукнулось об весло. Спасибо, неглубоко оказалось, - я его руками вытащил. Теперь живем! Нам кузнец за косушку водки смастерит двустволку.
Вот и удивляйтесь беспечности русского человека.
"Охотничья газета", 1889 г. 14 окт., N 40.
А вот его сообщение за 1890 год:
"...Небогат также нынешний сезон и утками. Несмотря на раннюю весну, вывод их оказался поздним, так что неоперившиеся утята попадались даже в конце июля. Перелеты отличались крайней скудостью, кроме того, имели какой-то непостоянный, капризный характер. Сегодня, например, уток летит довольно много, пойдешь завтра - нет ни одной. Даже такие специальные утиные места, как "Лебяжье", потеряли в этом отношении всякий интерес".
Сообщение А.А. Сафонова за 1891 год:
"Итак, в сельскохозяйственном отношении минувшее лето оказалось крайне неблагоприятным. Не лучшие условия представляло оно и для охоты. Трехмесячная, палящая засуха сократила количество угодий до такого ничтожного минимума, что, строго говоря, и охотиться было негде. Из всех болот, на пространстве 8000 квадр. верст, составляющих весь Острогожский и часть Коротоякского уезда, уцелели только два, питаемые сильными родниками: Свистовское и Юрасовское; все же прочие мочежины, ручейки и небольшие озера окончательно пересохли.
Мало того, бескормица заставила крестьян выкосить около них всякую растительность, вследствие чего утратилось даже самое представлении о болотах. После этого, конечно, неудивительно, что дичи в нынешнем году оказалось мало. Во-первых, ей негде было держаться, и большая часть, по всей вероятности, перекочевала на север, где засуха не могла произвести таких опустошений, а во-вторых, на выводки, как мне кажется, дурно повлиял мороз, ударивший в мае.
Бекасы кое-где еще попадались, но дупелиных выводков, как мы их привыкли понимать, никто не видел. Все немногие встречавшиеся дупеля держались парами, и были экземпляры очень крупные и жирные, по-видимому - старые, что служит лучшим подтверждением моего предположения.
Утки в нынешнем году также блистали своим отсутствием, и на недостаток их жаловались даже специалисты-утятники, из промышленников.
При таких обстоятельствах весьма естественно, что и результаты охоты не отличались обилием. Вот, например, подробный журнал моих собственных охотничьих похождений.
12 июля. Свистовское и Барановское болота Коротоякского уезда. Вчетвером с двумя собаками, найдены: около 10 дупелей, 5 бекасов и до 8 уток. Мною убиты 1 дупель, 1 бекас и 2 чирка. Утиных перелетов нет.
18 июля. Юрасовское болото Острогожского уезда. Вчетвером, с тремя собаками, найдены: 7 дупелей, 5 бекасов и пять уток. Мною убиты: 3 дупеля, 1 бекас и 1 утка.
28 июля. Свистовское и Барановское болота. Вдвоем, с одной собакой, найдены: 7 дупелей, около 20 бекасов и 3 утки. Мною убиты: 3 дупеля и 6 бекасов. Начались утиные перелеты, но слабые.
4 августа. Барановское болото. Втроем, с одной собакой всего на всего найдено 5 бекасов. На перелете взято не больше 5 уток. Мною не убито ничего.<
Публикация Владимира Елецких
(Окончание следует)
Источник: газета "Воронежская неделя" N 20 (2057), 16.05.2012г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
