19.01.12
Cудебный очерк. Миллионы из дома на Токарной улице
(Продолжение. Начало в N4 и N6)
Дважды судимый, невысокий, щуплый 43-летний Александр Дмитриевич Упатов был полной противоположностью своему подельнику. На каждое заседание он приносил пакет с документами. Заходил в клетку, раскладывал перед собой на скамейке необходимые бумаги, доставал Уголовный Кодекс, открывал блокнот, делал в нем какие-то записи. Дважды судимый знал правила игры.
Активно задавал вопросы свидетелям, подвергал сомнению протоколы допросов и распечатки телефонных разговоров, обличал следователей, дававших показания. Едва ли не на каждом заседании просил приобщить к делу очередные ходатайства или исключить из него те или иные документы.
Если судья отказывал ему в этом, обвиняемый с пафосом восклицал: «О каком же справедливом суде тут можно говорить?» По сути дела, все свои показания на предварительном следствии он просил считать недействительными, поскольку "они были выбиты силой".
Александр Упатов старался доказать, что большинство документов обвинения сфальсифицированы, а поскольку аргументы следствия по отдельным эпизодам были действительно небезупречны, то молодая женщина-прокурор порой просто пасовала перед напором обвиняемого.
Нередко выдержка изменяла Упатову, и он начинал пререкаться с председательствующим, упрекал судью в том, что тот хочет "засадить его, невиновного, до конца жизни". Обвинялся подсудимый по нескольким статьям – разбой в целях завладения имуществом, незаконное приобретение и хранение оружия, убийство двух или более лиц. Наказание по этим статьям предполагало даже пожизненное лишение свободы.
Третий подсудимый, 24-летний Роман Артемов, к разбойному нападению 5 мая отношения не имел. Он уже пять лет отбывал наказание в колонии за другое преступление, а в этот процесс его привезли только потому, что в сентябре 2004 года в доме Кузнецовых была совершена первая кража, в которой теперь и обвиняли Артемова. Осужденный практически отбыл свое наказание и должен был в скором времени выйти на волю.
Однако в октябре 2008 года к нему в колонию приехали оперативники, побеседовали с сидельцем, и он без всяких видимых причин "вдруг вспомнил", что кражу в доме на Токарной в сентябре 2004 года совершил именно он, а адрес "богатой хаты" ему "подсказал" Юрий Семенович Григоров. С какой стати осужденного по кличке Топор обуяли правдивые воспоминания, он объяснять не захотел, но положение Григорова Артемов сильно ухудшил.
Тайна размышлений подсудимых, внезапных признаний вины и столь же внезапных отказов от нее - никому не подвластна. 31 марта 2009 года следует новый кульбит: Артемов направил следователю заявление, в котором сообщал, что ложно оговорил Ю.С.Григорова, приписав ему организацию кражи. Теперь в качестве наводчика на дом Кузнецовых он назвал фамилию некоего Зюзина.
Что толкнуло парня на такие метаморфозы, почему он в клетке зала судебных заседаний старался не смотреть на подельников, остается только гадать. Артемов производил впечатление туповатого человека. На вопросы судьи Роман отвечал, с трудом подбирая слова, на скамье подсудимых сидел молча, безразлично, с адвокатом почти не общался. Лишь однажды громко посетовал на вранье воронежских тележурналистов: "Меня, как и других подсудимых, назвали убийцей, но я не убийца, а просто вор". Что ж, уточнение весьма существенное.
Упатов, Артемов и Григоров за решеткой.
В обвинительном заключении, которое огласил прокурор, подробно расписывалась вся картина происшедшего.
…В конце апреля Юрий Семенович Григоров предложил Упатову и своему племяннику Юрию, по кличке Хорь, совершить нападение на дом Кузнецовых. Он сказал, что это богатые люди, и в тайниках у них спрятаны немалые деньги и драгоценности. Был нарисован подробный план дома, обозначено место, где может быть тайник.
Состоятельность супругов Кузнецовых - заместителя директора Воронежского завода имени Тельмана и генерального директора дочернего предприятия ОАО "РЖД" завода "Вагонреммаш" - для многих окружающих не была секретом.
Юрий Семенович, знакомый со многими заводчанами, настойчиво уверял подельников, что в доме есть большие деньги, и осечки быть не может. Он и разработал план грабежа. На своем автомобиле Батя (такая, по версии следствия, была у него кличка) подвозит двух подельников к дому и ждет неподалеку. Как только Упатов и Хорь завершат изъятие ценностей, они набирают номер его мобильного, он подъезжает и увозит их.
В последующие дни члены группы несколько раз вечерней порой проезжали мимо намеченного объекта на улице Токарной.
Пятого мая, ближе к вечеру, Юрий Семенович подвез их к дому. Они быстро вышли из машины, окольным путем пробрались внутрь двора и незаметно проникли в подъезд. Поскольку были уверены, что внутри никого нет, то стали самостоятельно возиться с замком. Но вдруг дверь открылась, и перед ними оказалась старая женщина. На секунду оба опешили, потом толкнули ее в сторону и ударили по голове.
План, не предусмотревший такое препятствие, дал сбой, но вышло, как вышло. Деньги и драгоценности с немалым трудом, с кровью и двойным убийством все же взяли. Сработали относительно быстро. В качестве трофея прихватили стоящую во дворе иномарку, но далеко не уехали. В машине сработал блокиратор, они бросили "Мазду", перескочили в автомобиль подъехавшего Григорова и скрылись.
Похищенные ценности и деньги тут же в машине отдали Бате на сохранение. Чтобы избежать даже случайных встреч с милицией, Упатов на следующий день уехал в Донецк, Григоров-племянник укатил в Тамбов. Через несколько дней он вернулся в Воронеж, и дядя, снабдив его деньгами, отправил родственника на Украину, переждать, пока затихнет в городе шум, поднятый кровавым убийством. Это было тем более необходимо, поскольку в воронежских газетах появился фоторобот одного из предполагаемых преступников, и портрет был весьма похож на Григорова-племянника.
2010 - июнь 2011 года.
Судебное следствие.
В суде Упатов заявил, что показания были написаны под диктовку следователей - ни в каком доме на Токарной он не был, никого не грабил, а старую женщину Свинолупову увидел лишь на опознании, когда следователь по особо важным делам Роман Гречущев заставил ее опознать, придумав хитроумную комбинацию.
Обвиняемый инвалид использовал любую возможность, чтобы доказать лживость всех протоколов следствия.
- Ваша честь, - кричал Упатов судье, - вы посмотрите протокол, там же записано, что Свинолупова выше меня, но если бы я ее видел когда-нибудь, разве я написал бы так? Пусть у меня руки нет, но глаза-то на месте, чтобы правильно рост определить.
- Но какой смысл следователю писать такое несоответствие? - сомневался судья.
- Ваша честь, в этом фальшивом протоколе сплошные несоответствия, - продолжал напирать подсудимый, бросая испепеляющие взгляды на Гречущева, дававшего в тот день показания в суде. - Они сначала били меня, а потом заставляли подписывать все, что им нужно.
Следователь, стоящий на свидетельском месте, спокойно парировал доводы обвиняемого, говорил, что все разговоры о насилии - лишь попытка избежать справедливого наказания. Для работников следственных органов подобные попытки, конечно, не в диковинку, но с другой стороны "железно" неопровержимых доказательств вины Упатова в деле явно не хватало.
Следователи утверждали, что однорукий обвиняемый был в доме, грабил и, возможно, стрелял из обреза. Но почему тогда нигде не обнаружены отпечатки его пальцев? Не найдены и орудия преступления - нож и обрез. Почему не выдали их обвиняемые, если поняли, что дело проиграно? Но не выдали, даже в тех случаях, когда, по их словам, оперативники жестоко били их.
Доказано, что окурки сигарет "Bond", найденные на том месте, где двое мужчин скрытно наблюдали за домом, принадлежали Упатову и Хорю. Однако следить за домом - одно, убивать людей - совсем другое. Если разница всем понятна, как быть с презумпцией невиновности? Словом, если бы дело слушалось коллегией присяжных заседателей, за обвинительный вердикт поручиться было бы довольно трудно - слишком хлипкими оказались некоторые аргументы обвинения.
Существенной уликой были телефонные переговоры. Современная техника контроля за сотовой связью позволяет не только отслеживать пары мобильников, с которых ведутся разговоры, и фиксировать время связи, но и определять с точностью до полукилометра, где находились во время разговора абоненты. Опытные преступники, знающие об этом, "не светят" сотовые телефоны, по которым идет связь во время их черных деяний. После завершения дела бандиты тут же избавляются от аппаратов.
Члены многочисленного семейства Григоровых либо не знали об этом, либо были абсолютно уверены, что никогда не попадутся в сети оперативников и следователей. Вечером 5 мая 2009 года мобильники Упатова, Юрия Семеновича Григорова, его сына Вадима, племянников - Антона Сурина и Хоря - работали беспрерывно, сначала недалеко от дома по улице Токарной, а потом, удаляясь от него со скоростью быстро двигающегося автомобиля. Какие срочные переговоры в течение нескольких часов вели члены семейства, они не могли объяснить достаточно четко. Улика серьезная, хотя и не абсолютная.
Увы, в анализе эпизодов, где речь шла об активизации мобильных аппаратов, следователи допустили ряд серьезных просчетов: не зафиксировали неопровержимую принадлежность тех или иных номеров их хозяевам в строго определенные промежутки времени. Это и позволило обвиняемым заявлять, что данными номерами в период, когда совершалось преступление, они не пользовались. Защита четко отработала этот момент, и обвинение в ряде случаев оказалось просто бессильным.
Борис Ваулин
(Продолжение следует)
Источник: газета "Коммуна" N7 (25835), 19.01.2012г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2012
