Воронежские новости - Шмидт против Вернера

Цирковые истории | В то лето воронежцы стали свидетелями неприкрытого противостояния двух трупп, антрепренерами которых некогда были два друга-немца

Виктор СИЛИН

Первого, а затем четвертого июля 1862 года в частной газете «Воронежский листок» появилось объявление весьма интригующего содержания: "Спешим сообщить воронежской публике, что проездом из Москвы в Одессу в скором времени прибудет в Воронеж французский цирк. Этот цирк состоит из вольтижеров, акробатов, балетчиков и мимиков под дирекцией гг.Вернера и Руи (в другом случае почему-то напечатано Рои. – В.С.), заслуживших похвалу во многих значительных городах России, доказательством чему служат одобрительные отзывы об их искусстве, помещенные в "С.-Петербургских ведомостях", "Московских ведомостях" и в других журналах. Группа состоит из самых лучших артистов Европы и превосходно дрессированных лошадей - породы английской, арабской и завода графини Орловой. Особо обращают на себя внимание знаменитая в Европе наездница Матильда Монне, комик Дало, наездник на рысистых лошадях Дубский, который представит искусство, до сих пор еще невиданное в России".

Реклама, как обычно составленная из славословия в превосходной степени - иначе подобные объявления и не подавались в газетах того времени (да и сейчас тоже!) - была рассчитана на то, что почтеннейшая публика валом повалит на означенные представления.

Хотя, думаю, редакция "Воронежского листка" имела от намечавшихся гастролей "французской труппы" и свой особый интерес. Какой? В объявлениях значилось: "Желающие абонироваться на все представления могут обратиться в контору "Воронежского листка" к Гольдштейну".

Наверняка, газетчики рассчитывали "на свой маленький процент" от проданных билетов.

Этой рекламе предшествовала телеграмма от одного из членов товарищества господина-артиста Батазука, в которой он спрашивал разрешения местных властей на предстоящие гастроли. И вскоре получил ответную, предельно лаконичную телеграмму от старшего полицмейстера: "Приезжайте, место есть".

Местом же для размещения циркового шатра должен был послужить плац-парад. Тем, кто не знает, где располагалась в Воронеже сия площадь, уточним: на месте современного кинотеатра "Спартак" (бывший "Ампир") и нынешнего Кольцовского сквера. Служил же плац-парад местом, где проходили воинские смотры и парады. Вплоть до 1862 года в газетах той поры не встречалось сообщений, чтобы на этом месте проходили хоть какие-нибудь общественные мероприятия. И вот власти сочли возможным установить здесь шатер цирка-шапито.

Итак, воронежцы ждали, по уверению все того же "Листка", с огромным нетерпением господ Вернера и Руи. Но тут случается совершенно непредвиденное, как бы сказали сейчас, полный облом: вместо цирковой труппы Вернера и Руи в Воронеж пожаловали никому не известные артисты под руководством Жоржа Шмидта.

И уже 12 июля 1862 года в городском саду они дали первое представление.

Газетчики "Воронежского листка" какое-то время пребывали в полном шоке, но, чуть отойдя от него, тут же бросились в атаку. Первым делом они чуть ли не всем редакционным составом пошли в "культпоход" на представление. И тут же выдали рецензию: "Любопытство заставило нас отправиться в цирк, тем более что афиша объявляла заманчивые представления, как, например: змей, охоту на тигров и т.п. Но, увы, представление, которое мы увидели, далеко не оправдало наших ожиданий; труппа бедна в своем составе, лошадей мало и выдержаны они плохо. Лучший и единственный ездок на лошадях есть сам г-н Шмидт и наездница - г-жа Шмидт; но если мы говорим "лучший", то только в отношении этой труппы, а если сравнивать его езду с ездою бывшего у нас года два тому назад г-на Кальского, то г-н Шмидт далеко уступает ему в совершенстве, ловкости и быстроте своей езды; а г-жа Шмидт ни в коем случае не может сравниться с теми наездницами, каких мы видели в труппе Вальтера. Впечатление мы вынесли из цирка г-на Шмидта совершенно не в пользу его труппы…"

Фрагмент обложки цирковой
программки. Вторая половина XIX века.

Хотя есть и хвалебный пассаж: "Что хорошо было в этом цирке, так это гимнастическое искусство молоденькой девочки Бензаид и малолетнего Шмидта. Гибкость и упругость их членов удивительны".

Уже под занавес всех этих разборок, которые длились почти полтора месяца, представитель "Воронежского листка" вновь побывал на представлении труппы г-на Шмидта. Произошло это 7 августа 1862 года: "...Посмотрели жонглировку Жоржа Шмидта, то как ее не похвалить, когда она прекрасна: такая ловкость играть шарами, тарелками и другими предметами, скакавши на лошади. И мы с удовольствием аплодировали г-ну Шмидту. Г-жа Шмидт также в этот раз была несравненно живее, смелее и грациознее в своей езде и наш голос был одним из первых, вызывавших ее на арену. Клоун Махмет Бензаид в своих прыжках и гимнастических упражнениях очень хорош, но хорош как акробат, а не как паяц; Бари Канди же, его кузен, положительно дурен в роли паяца и позволяет себе выходки, лишенные приличия и могущие нравиться только райку. Вот Мария Бензаид и в первый раз обратила на себя наше внимание, и во второй раз нельзя было не любоваться ее смелою ездою в карьер".

Здесь позволю небольшое пояснение. В тексте встречается довольно непривычное для нашего слуха слово "раек". Могли и по-другому сказать: "потешная панорама". Обычно на ярмарках, на праздничных гуляньях устанавливали ящички (размером аршин на аршин) с увеличительными стеклами - "экранами", а внутри с одного катка на другой перематывалась длинная полоска ленты с изображениями различных стран, городов и "всякой невидали". Человек, который передвигал картинки, назывался "раешник". А чтобы посмотреть такое зрелище, он брал "по копейке с рыла".

Поглазеть раек собирались простолюдины, и потому так пренебрежительно рецензент непонравившееся ему выступление клоуна Бари Канди переадресует невесть какой публике с райка. Но замечание это для нас прежде всего ценно тем, что оно дает право утверждать, что и в Воронеже в XIX веке на ярмарках, как в Москве, Нижнем Новгороде, Одессе, Ярославле и Саратове, рядом с цирковыми балаганами располагались райки.

Однако вернемся к рецензии, помещенной в "Воронежском листке".

Как видим, вторая оценка представления труппы г-на Шмидта куда более лояльная, автор наконец-то "увидел" то, что раньше ну никак не хотел замечать. Но это произошло уже тогда, когда гастроли обеих трупп подходили к завершению, и газетчики "Листка", по всей видимости, просто устали от затяжной перепалки. К тому же в "дискуссию" были втянуты и журналисты еще одного издания - "Воронежских губернских ведомостей".

Еще в начале разразившегося скандала "Воронежский листок" не преминул сообщить, что приехавшие гастролеры не есть настоящая французская труппа вольтижеров, а настоящие будут в губернском центре только с 22 июля. Сие сообщение в буквальном смысле привело в ярость Жоржа Шмидта, и он тут же заявился в "Воронежский листок". Не успел переступить порог, как от его зычного голоса задрожали стекла в окнах редакции:

- Где этот писака Малыхин? - так заезжий гастролер уничижительно прокричал редактору "Воронежского листка".

Ответа не последовало.

И только головы испуганных сотрудников на мгновение появились из кабинетов и тут же - назад.

Шмидт в ожидании стоял посреди коридора.

- Я жду! - громогласно повторил он.

И тогда одна из дверей отворилась, и появился человек с висящим на носу пенсне.

- Чего изволите? Почему такой шум? - спросил он сдержанно. - Я и есть Малыхин. Редактор и основатель весьма уважаемого издания.

- А что же вы тогда врете, господин редактор? Бессовестно врете, словно и креста на вас нет.

- Помилуйте, сударь, кто вы? Чем не угодила вам наша газета?

- Я - Жорж Шмидт, директор гастролирующей в вашем городе цирковой труппы.

- А-а-а... - протянул Малыхин.- Понятно-понятно. Но в чем же мы оказались нечестны, в чем наш обман?

- Вот, читайте, - протянул Шмидт Малыхину лист довольно плотной бумаги, испещренной мелким убористым почерком.

Вверху крупно и разборчиво было выведено одно-единственное слово: "Объяснение". А под ним - скупыми абзацами собственно "объяснение".

Шмидт писал, что он и есть тот самый истинный управляющий французской труппой вольтижеров, о которой так много и восторженно сообщала пресса; что Вернер был при нем всего лишь берейтором (помощником. - В.С. ), что из-за скверного характера Вернера их товарищество разделилось на два коллектива; произошло же разделение после 14 февраля 1862 года; и это грязная ложь, будто бы с Вернером остались лучшие артисты... И тут до Малыхина дошло, в чем вышла их оплошность: газетчики не знали, что ко времени приезда в Воронеж товарищество разделилось на две труппы, и теперь они соперники, а не единомышленники.

"Воронежские губернские ведомости" выступили на своих страницах 4 августа 1862 года своеобразным арбитром в затянувшейся перепалке: "Состязание двух находящихся у нас в городе цирков началось с воскресенья 22 июля, то есть со времени прибытия труппы г-на Вернера и продолжается поднесь. Оба антрепренера оспаривают друг у друга пальму первенства и право именоваться "директором французского цирка". Борьба эта тем более интересна и в некотором роде поучительна для нас, русских, тем, что два немца силятся своим искусством приобрести название "директора французского цирка". Говорят, что это состязание выразилось несколько прозаически в буфете городского сада, что..." - иронически замечал автор статьи г-н Павленко.

Вообще, "Воронежские губернские вести" поступили, не в пример "Воронежскому листку", гибко и мудро. Что и была вынуждена признать последняя из названных газет: "Никто не станет вам противоречить, - соглашался рецензент "Воронежского листка", - в том, что оба цирка значительно бы больше выиграли, если бы опять соединились вместе".

В чем же были единодушны в обоих изданиях, так это в оценке выступления наездницы Матильды Монне (цирк г-на Вернера). И здесь они вторили вслед за общероссийским журналом "Развлечение": "Матильда Монне - истинно превосходная наездница, что даже самый взыскательный кавалерист пришел бы от нее в восторг. Г-жа Монне показывает исключительно высшую школу езды на дамском седле - все неподражаемое искусство превосходной наездницы, всю грацию и прелесть женщины в седле". И в другом отзыве: "Спокойная, грациозная поза наездницы на исполненном огня коне очаровательна, и как послушен, как кроток этот конь под управлением своей отличной наездницы. Какие разнообразные и легкие движения исполняет он по воле ее - просто восторг! А сама наездница сохраняет невозмутимое спокойствие и своею величавою осанкой напоминает какую-то чудную статую, которая мгновенно ожила и пришла в движение".

За пять дней до окончания гастролей - 20 августа - состоялся бенефис Матильды Монне. Бенефициантка выполнила свое обещание: на арене она ездила на лошади, принадлежавшей одному из воронежцев. Артистка выдрессировала лошадь "по высшей шкале в пятнадцать уроков".

...Весь день шел дождь. Не прекратился он и к началу представления. Местами парусиновый шатер дал течь, и струйки дождевой воды катились по стенам.

Коляски с господами то и дело подкатывали к самому подъезду. Дамы, боязливо подобрав платья, нерешительно сходили на землю, стараясь ненароком не угодить в лужу.

И вот представление началось.

Успех бенефициантки был огромный.

"Смотреть на такую отличную наездницу, какова Матильда Монне, никогда не наскучит, - писали в газетах. - Нельзя не любоваться ее ловкостью управлять ретивым конем, он пышет огнем и в то же самое время без всякого сопротивления повинуется воле наездницы и преклоняет голову к земле в изъявлении ее благодарности публике за одобрительные рукоплескания. Да, Матильда Монне редкая наездница, она доставила воронежской публике много удовольствия, которое не забудется скоро".

И подводя итог гастролям труппы Вернера, газеты делали оптимистический вывод: "Последнее представление было чрезвычайно хорошее. Вся труппа одушевлена была желанием оставить в воронежцах самое выгодное о себе воспоминание".

Что бы ни писали тогда газеты о двух цирковых коллективах, некогда бывших одним, но оба они оказались достаточно профессиональными, с хорошей цирковой выучкой. На смену же им в Воронеж приехала очередная труппа, как писали тогда, "с каруселем-самокатом и обещает публике удовольствие. При карусели есть нумизматический кабинет и игра в кольца. Когда увидим эту карусель, тогда и скажем о ней свое мнение".

Вот и мы как-нибудь в другой раз расскажем о том, как воронежцы встретили ту гастроль с каруселем-самокатом.

Источник: газета "Коммуна" N 166 (26188), 09.11.2013г.

Чтобы оставить комментарий, необходимо войти или зарегистрироваться.

Источник: Газета "Коммуна"

[Последние] [Архив]