Культура | В рамках Фестиваля «Чернозем» московский Политеатр представил в Воронежском концертном зале поэтов
Арт-директор Политеатра Эдуард Бояков на пресс-конференции перед показом поэтического перфоманса "Двенадцать" напомнил журналистам: два спектакля, которые могли увидеть воронежцы, лишь часть цикла. Большая аудитория московского Политехнического музея, где возник Политеатр, - важнейшее место в истории отечественной поэзии. Почти сто лет назад здесь выступали Маяковский, Есенин, Блок, Северянин. Это место - один из символов хрущевской оттепели: в 1960-е толпы заполняли аудиторию, чтобы послушать Вознесенского, Ахмадулину, Окуджаву. Именно тогда возник и Театр на Таганке.
"Для меня "Антимиры" – это то, с чего началась история поэтического театра", - признался Эдуард Бояков.
Один из создателей того спектакля Вениамин Смехов участвует и в "Двенадцати": в его исполнении звучит одноименная поэма Александра Блока.
- Когда все придумывалось, дата премьеры была привязана к годовщине Октябрьской революции, - вспоминает один из создателей "Двенадцати", поэт Андрей Родионов. - Нам была поставлена задача: сделать концерт к дате. Сначала предлагали битву поэтов, чтобы зрители выбирали лучших. А потом мы решили, что сами выберем своих любимых поэтов и покажем их вам.
Одиннадцать поэтов - "маститые", как Андрей Родионов или Федор Сваровский, и молодые, менее известные, как Максимилиан Роганов или Дана Сидерос, выходят на сцену и читают свои стихи. В конце звучат блоковские "Двенадцать". Разумеется, "актерский" состав непостоянен. Так, в воронежской версии приняли участие местные авторы: Сергей Попов, Елена Дудукина, Антон Калашников, Галина Умывакина - которая, кстати, на следующий день еще и провела для гостей литературную экскурсию по городу.
- Очень приятно, что в поэзию возвращается политика, - признается Всеволод Емелин.
Фиаско (возможно, временное) потерпели адепты "искусства для искусства" в декабре 2011-го. Прятаться в воображаемой башне из слоновой кости надоело даже той части интеллигенции, что открытому протесту против несправедливости предпочитала "малые дела": нас, дескать, лишили представителей в Думе и поливают дерьмом по телевизору, а мы будем разрабатывать дизайн кафешек и устраивать выставки. Что дальше?
Звучащая со сцены блоковская поэма о революции - повод задуматься: а ведь в 1913 году предвидеть ее рождение не смог бы и автор. Какие стихи эпоха продиктует Родионову и Полозковой, Попову и Умывакиной в 2017 году?
Злободневное, социальное в "Двенадцати" перемешано с аполитичным, громкое с тихим; девичья лирика о маме и одинокой старухе, отменяющей собственную смерть, соседствует с монологом "простого мужика", вспоминающего, как проводил ночи в медвытрезвителе. Эстетического противоречия тут нет. Демонстрации и теракты случаются там, где вчера прогуливался чистый лирик, любуясь пейзажем и кормя птиц булкой, - а потом и он очнулся в вытрезвителе.
Интересно, однако, что стихи о политике авторы читают как бы не совсем от своего имени: постмодернизм! Всеволод Емелин превратил историю политзаключенного с Болотной в блатной романс. Поэт, переводчик и левый активист Кирилл Медведев перевоплотился в пацанчика из подворотни, правнука Петрухи из блоковской поэмы - и в чем-то персонажа емелинского (на самом-то деле скорее годаровского: культурный багаж медведевских предтеч век назад был бесхитростнее - статьи Михайловского да Скабичевского, новаторы перехватили революционное знамя позже, но впоследствии были затоптаны чиновным стадом Ждановых, Сурковых, Михалковых).
Для лирического же героя Андрея Родионова "борец со злом Евгений Розман" на плакате - лишь нелепый фон, на фоне которого случилось сделать предложение выйти замуж любимой девочке. Как видите, и здесь частное победило.
Все-таки "Двенадцать" не совсем "спектакль". Его и создатели предпочитают называть "поэтическим перфомансом". Вместо актерского перевоплощения здесь - демонстрация масок поэтов. Вместо сюжета - смыслы, которые могут возникнуть при встрече разных стихов.
Вера Полозкова. Фото Михаила Квасова.
Традиционнее выглядит другая работа Политеатра - "Вера Полозкова: Избранные". Автор стихов - собственно, Вера Полозкова - предстает одним их персонажей собственных текстов. Остальных воплотили Павел Артемьев, Алиса Гребенщикова, Михаил Козырев.
Реальный человек проглянул сквозь стихи, когда в финале, чинно спускаясь на поклоны со ступенек декорации, поэтесса довольно резво с них спрыгнула. Иные из использованных в "Избранных" текстов выглядят домиком, тщательно выстроенным, чтобы реальная Вера спряталась.
Действие целого цикла перенесено - на первый взгляд, совершенно искусственно - куда-то в Англию, заведомо книжную, выдуманную: где пьют "Кровавую Мэри" джентльмены с проседью и скучают в особняке их стареющие жены, а в колонках звучит Стэн Гетц. Но любят, страдают от одиночества и умирают все эти Джеффри, Пайпер и Грэйс совсем как мы в Воронеже. Эта постсеверяниновская реальность сушествует исключительно в голове начитанной, интеллигентной барышни, для которой волшебным кажется чужое слово "бассет". Или, в крайнем случае, "фриланс". Вроде и реагируешь иронически, а потом вдруг думаешь: все-таки жаль, что мы туда не попадем.
Отмечу, что и сама Полозкова самоиронии не лишена. "Избранные" она начинает перечислением ярлыков, навешанных критиками: Я - продавец рифмованной шаурмы, Работник семиотического МакДональдса, произносит она с улыбкой, смело глядя залу в лицо. "Избранные" все-таки доказывают: "шаурма" у Полозковой получается вполне самобытная, среди начинки попадаются и алмазы. Нужно лишь, чтобы любитель поэзии "жевал" вдумчиво, а то можно и зубы ненароком сломать.
Виталий Черников
Источник: газета "Коммуна" N 137 (26159), 19.09.2013г.
Чтобы оставить комментарий, необходимо войти или зарегистрироваться.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2013