Воронежские новости - К 70-летию Курской битвы. Насмерть прикипевшая к России Курская великая дуга

«Нет, неправда. Задачи той не выиграл враг!»

1943 год… Два года советский народ фронтально, на многотысячеверстной линии от Баренцева до Черного моря пытается сдержать мощное, умелое наступление немецко-фашистской военной махины. Обороняясь и отступая.

До Москвы, до Кубани и Волги, до Среднего Дона, когда "было все на кону". Мучительное состояние живых, неведенье павших запечатлено стихотворением Александра Твардовского "Я убит подо Ржевом" –

Удержались ли наши
Там, на Среднем Дону?..
Этот месяц был страшен,
Было все на кону.
Неужели до осени
Был за ним уже Дон?
И хотя бы колесами
К Волге вырвался он?
Нет, неправда. Задачи
Той не выиграл враг!
Нет же, нет! А иначе
даже мертвому - как?

Нет же, нет! Задачи той не выиграл враг! До Курской битвы уже многое свершилось в нашу пользу... Разгром немцев под Москвой: враг отброшен на 150 - 400 километров от столицы - теория "молниеносной войны" потерпела полный и окончательный крах... Победоносно завершилась Сталинградская битва - что и ознаменовало начало коренного перелома в Великой Отечественной войне... Началось освобождение Северного Кавказа, проводимое в тесном взаимодействии со Сталинградской наступательной операцией... Средний Дон остался за нами. Освобожден Воронеж...

Наступила очередь Курской битвы, где летом сорок третьего года главной целью советского командования ставился срыв наступления немецко-фашистских войск в районе Курского выступа со стороны Орла и Белгорода.

После 50 огненных дней и ночей, с начала июля до конца августа 1943 года - в ходе Курской битвы - Красная Армия добилась коренного перелома, окончательно закрепила за собой стратегическую инициативу, создав условия для перехода советских войск в неудержимое контрнаступление. Были освобождены города Белгород, Орел, в честь освобождения которых 5 августа в Москве был дан первый праздничный салют, и 23 августа - город Харьков.

Песней об этом поется так:

От Курска и Орла
Война нас довела
До самых вражеских ворот,
Такие, брат, дела...

А в Курске появился простенький указатель к будущей Великой Победе - наспех обструганный столб с трафареткой черной краской буднично извещал - "От Курска до Берлина 1950 км".

Но это все потом, а начиная с рассвета 5 июля 1943 года... С невиданным ожесточением продолжилась Великая Отечественная война. Счет участников Курской битвы шел на миллионы советских бойцов и солдат вермахта, на тысячи - советских и немецких танков, орудий, самолетов... Среди сражавшихся на огненной Курской дуге были и наши дорогие воронежцы...

"Ка-а-ак лупанул я из немецкой пушки, да по немецкому танку!"

Праздник - это мгновение среди буден жизни, порой долгих-долгих между юбилеями. Зато какое мгновение! - вспышка, и как бывает при ней, озарение каждой мелочи...

В прошлые юбилеи, когда больше было живых участников Великой Отечественной войны, удавалось разговорить бывших фронтовиков, тех, которые воевали лихо, а рассказывали тихо - большинство ветеранов не видели ничего героического в том, как воевали. Чаще всего обычное: "Воевал как все". И вот еще чего опасались ветераны: вдруг их воспоминание сочтут за похвальбу.

О причине такого "умолчания" в недавнем стихотворении Леонида Серого "Курская дуга":

Я не хожу на утренники в школу,
Чтоб ложу ветеранов "украшать",
Хоть каждый год весной, для протокола,
Меня не забывают приглашать.
Мне сложно объясниться - как награду
Я получил за Курскую дугу,
Врать не хочу, а горестную правду
Рассказывать детишкам не могу...
Ведь не расскажешь детям, в самом деле,
Как умер Сашка, корчась и хрипя,
Как девять дней мы ничего не ели,
Не спали и ходили под себя...
В конце стрелял без ориентировки.
И от меня, в бредовом далеке,
Остались лишь глаза, прицел винтовки
И напряженный палец на курке...
Так я и бился с немцем - по-пластунски.
И мне ужасно стыдно от того,
Что для победы под Великим Курском
Я, в сущности, не сделал ничего...

В конце стихотворения - постскриптум: "Я смотрю - народ начал забывать, что такое война. Хочу напомнить. Иногда мне говорят, что так, как я описываю, так не бывает. Если нечто вам покажется неправдоподобным, обратитесь за подтверждением к вашим родственникам и близким, к тем, кто все испытал на собственной шкуре. Леонид Васильевич Серый".

Как участники сталинградских боев, так и участники сражений на Курской дуге, с которыми мне приходилось беседовать, выполняя редакционные задания, в роли рассказчиков были похожи друг на друга.

Всегда вспоминали вдруг что-нибудь постороннее, занятное, или рассказывали так, чтобы не походило на геройство. Сказав это, сошлюсь на участника боев на Курской дуге, под Понырями, Николая Федотовича Борзунова, уроженца Аннинского района.

Известность Николай Федотович получил не за это, а за то, что стал полным кавалером орденов Славы трех степеней... после войны. Точнее, в шестидесятые годы, в результате "перенаграждения" Указом Президиума Верховного Совета СССР, в связи с тем, что из трех орденов Славы имел два одинаковых, то есть одной и той же степени. Полный кавалер орденов Славы трех степеней сродни полному кавалеру трех Георгиевских крестов в русской армии, Николай Федотович Борзунов тогда-то и заинтересовал газетчиков.

Наученный опытом, я не выложил на стол красный блокнот со сверкающим обозначением "Газета "Коммуна" Записная книжка журналиста", а, поговорив о том, о сем, извинительно поставил "кое-что" на стол с намеком на "фронтовые сто грамм". Николай Федотович отнесся к этому сдержанно, и разговорился не по этой причине, но более потому, что как-то просто все сложилось у нас тогда в общении. И удивительно как, но почти дословно сразу так и запомнилось:

- Это теперь все знают - Курская дуга! Любого школьника спроси. А тогда что? Встала наша батарея под Понырями. Я при этой батарее - артиллерийский разведчик, да не сам по себе, а командир отделения разведки. Только-только вернулся с краткосрочных курсов и получил звание сержанта. Выпуск нашего курса состоялся досрочно. Теперь понятно, почему. Готовились к боям на Курской дуге, торопились быть в полной боевой готовности. Ничего этого мы не знали. Знали одно, если что-то досрочно, то затевается трудное. А какое это будет трудное, я и не предполагал, хотя уже много чего повидал, не раз бывал в переделках. Но того, что было под Понырями, не забуду. Иной раз хочу забыть, да не получается. Там тогда со мной одна такая потеха приключилась, если бы сам от кого услышал, не знаю, поверил бы или нет.

Артиллерийская разведка - она известно что - глаза и уши батареи. Занимает батарея огневую позицию, а мы - вперед, как можно дальше от своих, а поближе к немцам, чтобы засекать огневые точки, корректировать стрельбу. Еще важно определить, из каких орудий бьют немцы. На курсах нас специально этому учили, и неплохо учили. Устройство различных немецких пушек в специальном ангаре я не столько глазами рассматривал, сколько руками разбирал, изучал. И на стрельбища постоянно выезжали, обычно к вечеру. На тех стрельбищах и тренировали нашу слуховую память. Удаляемся, и как только выстрел дадут, каждого сразу спрашивают: из какой пушки был произведен выстрел? И ты ведь скажи, как же пригодились те тренировки для Понырей. Наши пехотинцы бросились в контратаку, немцы не выдержали, в драп, без оглядки, пушку сопровождения бросили.

Да рано мы обрадовались. Выкатываются на нас немецкие танки, может быть, пехоту свою поддержать, а может быть, так и было намечено. Прут так, что и поныне холодок по спине. Я по привычке, как и положено: "Разведка, вперед!" А что разведывать, и так все ясно. Командир батареи Иваньковский неожиданно вдруг дает команду: "Борзунов, за мной!", а сам к немецкой пушке. Бросаемся за ним всей нашей разведкой. Только сгоряча можно было ту пушку в полминуты развернуть, подтащить к нам и развернуть к бою.

Наши орудия уже выкатились бить прямой наводкой. Командир там командует и нас не забывает: "Борзунов, наводи, и - огонь!" Ка-а-ак лупанул я из немецкой пушки, да по немецкому танку! Сразу попал, танк подбил, снаряды у пушки были что надо. Из наших пушек выстрелы тоже были в цель, после подсчитали: шесть танков тогда подбили, остальные попятились за холм. Потом опять полезли. А я уже вроде притерпелся, только мысль одна в голове, как это командир так быстро глаз положил на немецкую пушку, как в такой суматохе вспомнил, что я умею стрелять из нее. Вот как и почему оказался я за щитком немецкой пушки. Потеха...

Как в наградном листе написал командир, что я стрелял из немецкой пушки? Не знаю. Конечно, за это можно было неприятности иметь. Но неприятностей не было, значит, написал как положено. Бои на Курской дуге закончились, вскоре мне и вручили орден Славы. Потом за форсирование Днепра, третий - в конце войны. В спешке наградили двумя орденами второй степени.

..Еще бы не помнить Поныри! Ведь это там я с удовольствием ка-а-ак лупанул по немецкому танку из их же пушки, и подбил. Немецким салом да по немецким по мусалам. Потеха, да и только! Есть на Курской дуге, ее северном фасе, прославленное место - Поныри. Здесь была жестокая битва. Оборона Понырей для наших войск имела особое значение: здесь проходила железная дорога Орел - Курск.

Владеющий этой местностью мог наносить опасные удары по флангам. На рассвете 7 июля на поселок обрушилась сотня танков, поддержанных артиллерией, авиацией и пехотой. Воздух сотрясался от непрерывного грохота, поселок горел, в небе бились самолеты, на земле - танки, пушки, минометы и - люди. Им свойственно от природы минутные слабости и обыкновенный человеческий страх, обыкновенная человеческая боязнь. Мужество и отвага состояли в том, что люди подавляли эти свойственные каждому человеку страх и боязнь смерти.

- Мы сегодня знакомились в окопах, а завтра через мертвых друзей перешагивали и шли вперед, потом опять знакомились, и снова перешагивали через тех, кому не повезло.

Выдержать такое непросто, - рассказывал о тех днях Алексей Ломовцев, воевавший в 6-й гвардейской дивизии. - Как-то перед боем стою и шепчу: "За что мне такое, за что такую казнь принимаю". Мимо проходит политрук и говорит: "Ты, Ломовцев, ни о чем другом не думай, только о том, если не ты его, то он тебя". Не сразу, но страх все же проходил. Потом и вовсе некогда стало страшиться, один бой кончился, другой начинается".

Будни тех дней поэт Евгений Долматовский подтвердил в поэме "Поныри" -

Огонь окопы бил взахлест,
У блиндажа трещала крепь,
И шла пехота в полный рост,
За цепью - цепь, за цепью - цепь!
Но все ж никто не побежал,
Не дрогнули порядки рот.
И каждый мертвый здесь лежал
Лицом к врагу, лицом вперед.

Бои же под Понырями были тяжелыми и изнурительными. Только за два дня 81-я Стрелковая дивизия, воевавшая здесь, потеряла две с половиной тысячи солдат. Потери не были напрасными, это не то, что было в начале войны, когда бойцы гибли, не успев отомстить.

Потери гитлеровцев по сравнению с потерями 81-й Стрелковой дивизии оказались в четыре раза больше. Наши артиллеристы и воины из противотанковых ружей подбили 70 танков (один из них как раз и был неординарно подбит нашим земляком Николаем Борзуновым из немецкой пушки).

Все попытки фашистов одним ударом прорвать оборону войск Центрального фронта закончились провалом.

После медали "За боевые заслуги" N 17 - медаль "За боевые заслуги" N 1 368 048.

Знаменитость Курской дуги связывают с танковым сражением под Прохоровкой, что по праву, что закономерно, по невиданным меркам:

- по гигантскому масштабу использования танков с обеих сторон,

- по нечеловеческому ожесточению в этой сшибке, до... "лоб в лоб", русских и немецких танковых экипажей,

- по беспрерывному колеблющему и ускользающему лику победы, не дающему ощутить с уверенностью, что мы "уделали этих фрицев!", так заволокли чад и огонь горящих танков все место, которое, когда все рассеется, станет в веках третьим историческим ратным полем России, после поля Куликова и поля Бородино.

И потому порой на третий, после пехоты и артиллерии, план уходят боевые дела нашей авиации...

Александр ВЫСОТИН

г.Воронеж

(Окончание следует).

Источник: газета "Воронежская неделя" N 34 (2123), 21.08.2013г.

Чтобы оставить комментарий, необходимо войти или зарегистрироваться.

Источник: Газета "Коммуна"

[Последние] [Архив]