Дневник Международного Платоновского фестиваля
Сахалинский международный театральный центр имени А.П.Чехова показал свою версию рассказа «Фро»
Спектакль сахалинцев находится в более выигрышном положении, чем "Платонов. Живя главной жизнью" питерской лаборатории ON.ТЕАТР хотя бы потому, что в нем нет каши из различных рассказов. Сюжет оригинала более-менее сохранен (за исключением небольших отступлений, иногда, правда, существенных). Его они нам и пересказали. Банально, прямолинейно, иногда мило и с юмором, но, кажется, с полным непониманием того, про что рассказ и зачем он написан.
Сахалинская Фрося – актриса Мария Раковская - предстала перед нами в виде милой тоненькой девчушки с нелепой накладной прической, в веселеньком голубом ситцевом платьице в белый горох и почему-то жутких темных серо-синих чулках (по-видимому, так представляет режиссер "пошлую" наружность, хотя "синий чулок" имеет вполне определенный смысл, прямо противоположный образу героини). Действительно, никакой чувственности, физической тоски, потерянности и томления из-за разлуки с любимым, которыми пропитан рассказ, в ней, точно, нет. Скорее, перед нами просто юная девочка, которая недовольна тем, что вдруг оказалась одна.
Совершенно провальна сцена танцев, изумительно написанная и психологически выверенная у Платонова. Нет, в этом спектакле немного нелепая и подчеркнуто непривлекательная Фрося, слава Богу, не пытается никого соблазнить. Ее здесь даже на танец долго никто не приглашает (у Платонова она нарасхват - мужчины мгновенно чувствуют исходящие от женщины флюиды томящейся любви).
Но почему она вдруг склоняет свою плохо причесанную головку на грудь изумленному Машинисту, а потом резко прекращает танец и просит ее проводить на место, не понятно. Можно подумать, что ее потянуло к длинному молодому парню в силу природного инстинкта, чего она как порядочная женщина, естественно, испугалась. Но ведь рассказ о любви! А у любящей женщины чужие мужчины априори вызывают раздражение и отвращение, тем более, если они случайно оказались в определенной интимной близости, как во время танцев. Да еще и недвусмысленно проявляют интерес. Поэтому и слезы. По тому, кого почему-то нет рядом.
Это у Платонова. Здесь, конечно, этого нет.
Поскольку актрисе совсем не удалось передать уникальное состояние своей героини, ее переполненность любовью, с которой она не знает, что делать, немотивированно и отправление телеграммы мужу с известием о ее смерти. Оно воспринимается как каприз, игра взбаламошной девчонки, а не жест отчаяния умирающей от любви и без любви женщины. Это ощущение усиливается при виде "возлюбленного" - юноши студенческого вида в круглых очечках, придающих ему вид интеллигентный, трогательный и растерянный. Эдакий очередной Шурик.
Платонов, правда, пишет о своем герое, муже Фро, очень мало и скупо. Но немногие штрихи к его портрету рисуют нам человека гораздо более зрелого и образованного, чем она сама, сильного и самостоятельного, романтичного и страстного. А если учесть, что Платонов писал про себя, выбор актера на эту роль более, чем странен.
Странно и его поведение по приезде вследствие трагической телеграммы. Он, практически, никак не реагирует на то, что жена не просто жива, а, что называется, "цветет и пахнет". И даже не замечает того, что она в буквальном смысле прилипла к нему, обхватив его руками и ногами, как детеныш обезьяны свою мать. С серьезным видом ходит со своим живым грузом по квартире, занимается делами, разговаривает, рассказывает о гигантских планах, изучает чертежи машин, которыми он облагодетельствует человечество. И между ними НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ.
Я, конечно, не имею в виду постельные сцены. Понятно, что когда любящие друг друга молодые муж и жена после долгой разлуки запираются в квартире одни, выходя только в магазин за продуктами, они, казалось бы, неизбежны.
Но Платонов никогда не сводил любовь к сексу.
Обошлись без него и сахалинцы. Но для писателя важно другое. "Любовь - мера одаренности жизнью людей, но она, вопреки всему, в очень малой степени сексуальность, - писал он жене в одном из писем. - Любовь страшно проницательна, и любящие насквозь видят друг друга со всеми пороками и не жалуют один другого обожанием…"
В рассказе все еще короче: "Наговорившись, они обнимались, - они хотели быть счастливыми немедленно". Вот этого нет. Стремления к счастью, которое и есть для Платонова любовь.
Конечно, известно, что сыграть любовь в театре труднее всего. Как изобразить те тысячи нитей, которые связывают любящие сердца, те токи, которые идут от тела к телу, тот свет, который зажигается от соприкосновения душ? Но на то и мастерство режиссера, чтобы художественными средствами решить эту задачу. Иначе зачем ставить Платонова?
В итоге новый отъезд мужа в спектакле воспринимается просто как бегство, избавление от надоевшей ноши. Этого ли хотел режиссер (выпускник Сахалинского театрального колледжа, студент режиссерского отделения театрального института имени Щукина Александр Агеев. "Фро" - его первая работа)? Не думаю.
Справедливости ради надо сказать, что остальные роли в спектакле, на мой взгляд, более удачны. Это преданный отец Фро, пламенный машинист Нефед Степанович - Виктор Черноскутов, разбитная подружка Наташа Букова - Анна Антонова и важный молодой машинист - Сергей Шумин. Они и органичны, и колоритны, и, что особенно ценно, вполне освоили сложную стилистику своеобразного платоновского языка, разговаривая на нем естественно и непринужденно. Но спасти постановку они не могут.
Татьяна Быба
Источник: газета "Коммуна" N 84 (26106), 15.06.2013г.
Чтобы оставить комментарий, необходимо или .
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2013
