Документальная книга журналиста Владимира Новохатского читается как увлекательная беллетристика
На книжных развалах имя журналиста сегодня, практически, не встретишь. Причин тому немало. Прежде всего, сама журналистика стала иной. Газета, наверное, и вправду не успевает прожить и один день, а уже торопится за другим. Кажется, безвозвратно ушли времена, когда мы зачитывались публицистикой Аграновского и Иващенко, Роста и Бочарова…
Но вот удача. Держу в руках увесистый томик – книгу воронежского журналиста Владимира Новохатского «Было у матери три сына» (Воронеж: "МК-Полиграфия", - 2012). Стало сразу ясно: и времена тут ни при чем, и то, что у неравнодушного журналистского слова свое, особое, долголетие. Живо вспоминаются материалы Владимира из далеких 80-х годов, в его бытность главным редактором воронежского "Молодого коммунара". Они и тогда отличались не только острейшими темами, но и удивительной языковой выразительностью.
Только человек, зоркий душой и чуткий сердцем, сможет так сопережить с матерью потерю ее сына в новой кавказской бойне и так - до внутреннего озноба - передать ее чувства: "На миг отпускает горе. Однако вышла мать проводить гостей, и выжала слезы тоска. И будто стесняясь этого плача, поднесла она к глазам передник - и не плачет вроде, а рассматривает какой-то затейливый узор. Дни приходят - уходят, как недолгие ее гости. Длится жизнь. Уже без сына..." Это цитата из очерка, давшего название всей книге, которая стала своеобразным итогом почти 40-летней журналистской работы Владимира Новохатского.
Сборник составлен в основном из публикаций в "Парламентской газете", где Владимир Новохатский работал собкором по областям Центрального Черноземья в 1998-2005 годах. Время, безусловно, сложное, переломное. Когда рушились прежде незыблемые устои, а сама человеческая жизнь оказалась вдруг неожиданно малоценной. Журналист ведет разговор с читателем честно, без утайки, пытаясь ощутить глубину нравственной деформации общества, но в то же время найти и силу духа, которая держит человека на плаву.
Понять эту трагедийную дилемму автор пытается в очерке "Самосуд". Это история о том, как милиционер Молоков расстрелял четверых оборзевших от безнаказанности местных авторитетов, которые прилюдно измывались не только над затравленными девчонками, но и над самим стражем порядка.
Конечно, мы соглашаемся с журналистом, что "даже в таком нравственно гипертрофированном обществе, как наше, нельзя убивать за поруганную честь". Но вместе с ним мы также задаемся вопросом: "В какую же бездну рухнула наша жизнь, если для того, чтобы сохранить в себе достоинство, нужно убить человека? Неужели разнузданное хамство, унижение в каждой бытовой мелочи будут бесконечно уничтожать в нас людей, превращая в духовно уродливых манкуртов?"
Собственно, дело было простым. Общественность - горой на стороне Молокова. Следствие склонялось в его пользу. Скорее всего, его оправдали бы. Но он вдруг взял вину на себя: "Я буду судить себя сам". Нна суде просил высшей меры наказания. Для журналиста это объяснимо: "Наверное, ему не давала покоя совесть... Совесть скрепляет звенья наших поступков. Поступишься в одном - распадается цепь... Мы столь редко прислушивается к совести, оттого и живем так..."
Эта история, а главное, ее оценка показательны для творчества журналиста по многим параметрам. Его книга густо населена такими героями. Это обычные люди, которые живут рядом с нами. Но наступает миг - и автор показывает, как они преображаются в экстремальных ситуациях, которые проверяют их характер на прочность и нравственную закалку. И мы восхищаемся мужеством летчика Алексея Волкотрубова, который жутко обгорел, спасая людей из горящего автобуса. Потом - 200 дней госпиталя. Демобилизация. Развод с женой. Десятки операций на обезображенном лице. Вопреки всему - возвращение к активной жизни и понимание, что "испытания выбирают тебя не только для того, чтобы ты проверил себя, но и чтобы ты попытался понять жизнь...", что "на свете есть только одна высота, которую человек пытается покорить - это сама жизнь..."
А вот, вроде бы, анекдотичная история "Как Женька Трушков на том свете побывал". Безалаберный парень уехал в гости, не предупредив родителей. Его разыскивает милиция. Ошибочно "опознают" в морге. Потом организуют Женькины похороны, на которые собственной персоной является сам... Женька. Гоголевская "немая сцена"! Мужики шутят: "Теперь до ста лет проживешь". А бесшабашный Женька чешет затылок: "Так-то оно так, но жить, точно, надо по-другому. Ведь живем и умираем мы все-таки однажды..."
Автор любит своих героев. Их жизнь ему искренне интересна и небезразлична. Поэтому он умеет в обыденном увидеть яркое, удивиться вроде бы привычному, найти любопытный факт - и преподнести читателям совершенно потрясающий новый смысл.
К примеру, из этой книги вы можете узнать массу интересного: как в Воронежском институте генетики клонируют деревья; что народную в нашем понимании песню "Ой, мороз-мороз..." написала наша землячка Мария Уварова; что даже в советские атеистические годы Анна Иосифовна Сухинина из острогожского села Терновое сумела организовать людей на строительство храма... Вот как журналист заканчивает этот свой рассказ: "Так пронзительно оживает в памяти наше последнее прощание с бабой Аней у ее родного храма. Казалось, чем дольше смотришь на его купола, тем круче они стремятся к синей выси. Чем дальше уходишь по дороге, тем заметнее становится церковь на горе. Словно благословляет человека на самый неблизкий и сложный путь. Словно не дает душе одиноко затеряться на огромной земле..."
Эта многомерность, безупречное слово и дают новую жизнь газетной документалистике Владимира Новохатского, когда давнишняя публикация, оставаясь документом своего времени, становится актуальной и сегодня по своей общечеловеческой сути. Это признак журналистского мастерства высшей пробы. Не случайно в свое время его публикации были отмечены "Золотым пером" как лучшего собкора. Кстати, журналист не только увлекательно пишет, но и рисует прекрасно. Репродукции его картин использованы при оформлении обложки.
У этой книги есть еще одна "изюминка": в четвертой ее части представлена "Необщая тетрадь" со стихами журналиста. Так бывает нередко: что-то пишется для себя, в стол, в "необщую" тетрадь. И собрались удивительно лиричные, наполненные искренними, трепетными чувствами стихотворения. Я завидую всем, кому еще только предстоит прочитать и стихи, и публицистику в этой книге, или в журнале "Подъем", где Владимир Новохатский сейчас работает ответственным секретарем: читателей ждет настоящее наслаждение. Книга - некий итог. А дальше - новый творческий горизонт. Автор словно предчувствует это:
И быть может, судьба чуть ослабит тугие поводья,
И дорога отсюда поднимется снова в зенит...
Утром мама разбудит, к попутной машине проводит.
Обнимая заплачет, и путь мой крестом осенит.
Татьяна Юшкина
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2013
