Воронежские новости - Поиски и находки. "Пиши и правильно дыши"

Приключения двух художников и одного поэта в борисоглебской ссылке

«Сегодня Александр Иванович едет в Борисоглебск», - записал 28 ноября 1932 года в своем дневнике поэт Даниил Хармс.

Александр Иванович – ближайший друг Хармса, поэт Александр Введенский.

После знакомства в 1925 году они практически неразлучны - вместе организуют в родном Ленинграде творческое объединение "Левый фланг", которое впоследствии трансформируется в легендарное ОБЭРИУ - Объединение реального искусства, одновременно начинают писать для детей по совету Самуила Маршака. Долгие годы Введенский будет известен стране только в этом качестве:

Дядя Боря говорит,
Что
Оттого он так сердит,
Что
Кто-то сбросил со стола
Три тарелки, два котла
И в кастрюлю с молоком
Кинул клещи с молотком;
Может, это серый кот
Виноват,
Или это черный пес
Виноват,
Или это курицы
Залетели с улицы,
Или толстый, как сундук,
Приходил сюда индюк?

Даже арестуют друзей впервые в один день - 10 декабря 1931 года. Кампания против детских писателей, закончившаяся делом детского сектора Ленинградского государственного издательства, стартовала, как предполагают историки, после выхода постановления ЦК ВКП(б) об издательской работе. Особое внимание оно требовало обратить на издание литературы для юных читателей: "Характер и содержание книг должны целиком отвечать задачам социалистической реконструкции". Творчество недостаточно идеологизированное - таких авторов, как Борис Житков, Виталий Бианки или недавние обэриуты, - было объявлено "уводящим ребят от классовой действительности", а детская литература - "участком наиболее обостренной классовой борьбы". Заумь оказалась приравнена к контрреволюции.

Александр Введенский. Фото из
следственного дела, 1931 год.

"Мое произведение "Миллион" является антисоветским потому, что эта книжка на тему о пионердвижении превращена сознательно мною в простую считалку".

"В книжке "Заготовки на зиму" я, так же, как и в "Миллионе", сознательно подменил общественно-политическую тему о пионерском лагере темой естествоведческой: о том, что из предметов домашнего обихода следует заготовить на зиму". На подобных, полученных во время допросов признаниях базировалось обвинение. "Оплакивание монархического строя" усмотрело следствие в таких, например, строках:

И все ж бегущего орла
Не удалось нам уследить
Из пушек темного жерла
Ворон свободных колотить.

Все-таки времена были еще сравнительно "вегетарианские": вместо расстрела за подмену общественно-политической тематики естествоведческой и прочие подобные преступления поэтов всего лишь сослали в Курск. Здесь компанию Хармсу и Введенскому составили их осужденные чуть раньше друзья - художники Елена Сафонова, Борис Эрбштейн и Соломон Гершов. Судьба двоих из них также вскоре будет связана с Борисоглебском.

"Ссылая человека, ему не давали ордера. Живи как хочешь! Родители присылали деньги". Гершов с Эрбштейном, правда, нашли приработок, вдвоем оформив экспозицию открывшегося в одном из местных соборов краеведческого музея. А затем Эрбштейн получил приглашение поработать в Борисоглебском театре - ему поручалось "придумать и исполнить" декорации для премьер. Одному справляться было тяжело - и на помощь был вызван из Курска Гершов. Произошло это осенью 1932 года. Работать предстояло без выходных, "до упаду".

Официально считается, что Борисоглебский драматический театр имени Н.Г.Чернышевского возник в 1937 году. Хотя информацию о премьерах на его сцене можно найти в редких сохранившихся номерах городских газет, например, 1929 года. В чем же дело? Неужели лишь в том, что до 1937 года в городе, скорее всего, не было постоянной труппы?

Интересное (хотя пока не ясно, насколько соответствующее действительности) объяснение содержится в одной фразе из найденной мной в Интернете статьи Л.Овэс "Трагедия художника" о Борисе Эрбштейне: "Театр в Борисоглебске состоял в основном из ссыльных".

Не исключено, что после появления в Народном доме (так изначально называлось здание) труппы Павла Трапезникова помнить подобных предшественников в городе сочли неуместным.

О некоторых тайнах рождения борисоглебского театра я еще расскажу читателям "Коммуны". Здесь приведу лишь одну деталь: в протоколах ячейки ВКП(б) при местном райисполкоме за 1932 год, что хранятся в Государственном архиве общественно-политической истории Воронежской области, мне не удалось найти ни одного упоминания театра и лишь единственное - Народного дома.

Незадолго до описываемых событий, 1 августа, в Борисоглебске проводился "международный Красный день борьбы международного пролетариата против опасности империалистической войны и нападения на Советский Союз". На площади у Народного дома состоялся короткий митинг, по окончании которого демонстрация направилась на городской стадион, где были организованы спортивные и военные состязания.

…Хармс попал домой гораздо раньше, чем его друзья: в октябре 1932 года. И уже никуда не уезжал вплоть до голодной смерти в тюремной больнице блокадного Ленинграда. В начале 30-х еще могли оказаться действенными хлопоты отца, бывшего революционера.

Срок же ссылки Введенского не закончился. Поэт собирался провести ее остаток в Вологде. Однако ему и Гершову было разрешено заехать в Ленинград до отправления к новому месту ссылки. Три приятеля встретились на юбилейной выставке "Художники РСФСР за пятнадцать лет" в Русском музее. Не в тот ли день Александр Введенский решил поменять Вологду на Борисоглебск? Похоже, просто за компанию.

Если переписка Даниила Хармса публиковалась не раз, то письма к нему Александра Введенского обнародованы лишь несколько лет назад. У двух друзей выработалась своеобразная манера эпистолярного общения. Вот и почтовые карточки, которые присылал Введенский в Ленинград, выдержаны в традиционном для их переписки игровом духе. "Бессмыслицы звезда" (воспользуемся образом из его стихов) горит здесь с яркостью прожектора.

(Окончание следует)

Виталий Черников

Источник: газета "Коммуна" N5 (26027), 15.01.2013г.

Источник: Газета "Коммуна"

[Последние] [Архив]