Воронежские новости - Публицистические заметки. Авторитет родного слова

История русского народа свидетельствует: мы никому никогда не давали в обиду свой язык

Владимир Петропавловский,

член Союза Российских писателей
г.Воронеж

Доброе худо не живет

Когда вспоминаешь прошлое, то хорошее так и просится. Доброе ведь худо не живет.

Не жилось худо нашему русскому слову. Оно было уважаемо. Языковая норма держалась главным образом на авторитете. Авторитете родителей, учителей, великих писателей, поэтов и, конечно же, дикторов тогдашнего отечественного радиовещания. Их, проникновенных выразителей слова, мы узнавали не только по голосам, но и по складу, манере речи. Для меня, тогдашнего студента педучилища, мечтающего стать учителем русского языка, очень важно было прочувствовать и взять себе в пример безошибочное словопроизношение, не позволять языку быть неряшливым, засоренным.

Моими кумирами были дикторы Всесоюзного радио Юрий Борисович Левитан и Ольга Сергеевна Высоцкая. И не только потому, что они первыми возвестили мир о капитуляции фашистской Германии, а в июле 1945 года вместе вели трансляцию Парада Победы с Красной площади в Москве, но и потому, что сделали свой микрофон нашим всеобщим высокопрофессиональным рассказчиком о делах в стране и за рубежом.

Однажды, когда я уже учился в Литературном институте имени М. Горького, мне очень захотелось, чтобы и мой очерк «Автограф Мелентьевны», который похвалили на нашем творческом семинаре, был бы прочитанным перед микрофоном Всесоюзного радио. Получил я тот автограф не у какой-нибудь известной артистки или общественной деятельницы, а у самой что ни на есть рядовой трактористки из глубинной воронежской деревни Острянка.

Перед немецкой оккупацией разобрала Зинаида Мелентьевна свой вездесущий трактор "Универсал", промаслила его по частям хорошенько, чтобы ничего не заржавело, и, все завернув в холстину, спрятала в дальнем овраге. А когда Острянку освободили, оживила "стального коня" и стала пахать так, как никто не вспахивал тогда по столько в округе. На себе, на коровенках волокли тогда солдатки плужные сохи, чтобы успеть засеять запущенные, поросшие чертополохом поля.

И тот единственный на всю округу уцелевший трактор, вопреки всем военным напастям, помог это сделать к самому сроку.

И после Великой Победы продолжала Мелентьевна выдавать рекорды. Вконец уработался ее латаный-перелатаный "Универсал", и колхозное начальство вынесло предписание отправить "старичка" на металлолом – хоть какой-нибудь будет от него напоследок прибыток.

Но не учло начальство характер Мелентьевны. "Не будет этого! - заявила она. - Я выкуплю его у вас на свои кровные. И устрою под крышей своего сараюшки".

Но до сараюшки дело не дошло. Встал легендарный "Универсал" на главной площади Нижнедевицка. И были выбиты золотом на мраморной доске памятника слова: "Заслужил и честь, и славу трактор-дедушка по праву!".

У этого памятника я и взял потом автограф у Зинаиды Мелентьевны Молозиной, которой в 1975 году было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Дом на Пятницкой, 25

Очерк "Автограф Мелентьевны", прочитанный перед микрофоном Всесоюзного радио актером Малого театра Народным артистом СССР Виктором Ивановичем Хохряковым, открыл мне дорогу в столичный Дом радио на улице Пятницкой, 25. С тогдашней популярнейшей утренней передачей "Земля и люди" крепко завязалась у меня творческая дружба.

В один из приездов в Москву увидел на пятом этаже Дома радио деловито идущую по коридору еще довольно статную пожилую женщину, на ходу перелистывающую какую-то толстую книгу. С этой книгой, оказавшейся "Словарем ударений для работников радио и телевидения", она и заглянула в редакцию "Земля и люди". Там я и познакомился с ней, одной из самых ярких личностей отечественного радиовещания, живым символом нашего радио - Ольгой Сергеевной Высоцкой.

Мы разговорились.

- Не спорю, наша жизнь в чем-то нуждается в перестройке, - сказала она. - Но я никак не пойму: зачем наш великий русский язык перестраивать или, точнее говоря, коверкать как кому вздумается? Эти бесконечные "консенсусы", "альтернативы", "плюрализм" с "позитивными подвижками" и прочая, прочая словесная шелуха для меня, старейшего диктора радио, ну - как нож по сердцу! И за ударениями в словах перестали следить. Я ужаснулась, когда услышала позавчера в прямом эфире выступление одного деятеля. Он три раза исказил слово "квартал" с ударением на первом слоге. Да нет же такого звучания в русском языке! Спрашиваю у своих коллег: как могло проскочить такое? В качестве довода этот "плюрализм" был выставлен, допускающий множество толкований. Но толкование у орфоэпии одно-единственное: правильно, по-русски произносить слова. Я еще в 1934 году стала диктором, и, представьте себе, до сих пор не расстаюсь с этим "Словарем ударений". Теперь у меня пропуск внештатного сотрудника Гостелерадио. И я прихожу сюда, чтобы помочь выступающим перед микрофоном удержать их от этого самого "плюрализма".

Конечно же, я не удержался спросить Ольгу Сергеевну про ее постоянного микрофонного напарника Юрия Борисовича Левитана.

- Прошло уже пять лет, как его нет с нами, - она тяжело вздохнула. - Да, это был человек-легенда. Было время, когда этого голоса ждали. Ждали, когда он появится с важным сообщением. Потому что так сложилось в войну, что все приказы о салютах и о победах читал он. И как читал! Страна буквально замирала перед тогдашними радиотарелками, и каждое его слово в прямом эфире врезалось в душу.

Мало кто знает: Гитлер специальным решением постановил - любым способом убрать Левитана из эфира, схватить его живым или мертвым. И нашим спецслужбам пришлось Юрия Борисовича "зашифровать". Ради дезинформации даже был пущен слух, что этот человек - щупленький, рыженький, и, мол, уму непостижимо, откуда мог взяться такой голосище у этого малоказистого вещуна.

Рассказала мне Ольга Сергеевна, что на самом деле был Юрий Борисович под стать своему голосу - высок, плечист. И его работоспособности всегда можно было позавидовать.

Существовала на радио в 70-х годах передача "Бюллетень розыска родных". Письма в эфире о потерявшихся в войну близких, друзей, однополчан озвучивал Юрий Борисович. И, как всегда, тщательно готовился к микрофону. Был у него под рукой не только "Словарь ударений", вобравший 75 тысяч слов, но и целый блок специальных изданий с названием стран, городов, организаций, с именами и фамилиями тех или иных государственных, общественных деятелей. И не просто названий - с заранее выделенной орфоэпией. Чистота русского языка, правильность в произношении и в читаемых письмах радиослушателей оставались для Левитана неизменной заботой.

Эта встреча со знаменитым диктором страны Ольгой Высоцкой, приоткрывшей мне дверь в их светлый цех Слова, навсегда останется в моей памяти.

Мастера

Поднимали языковую культуру нашего народа не только дикторы. Творчески сотрудничало радио и с мастерами сцены и кино. В той же редакции "Земля и люди" встретился я однажды с Народной артисткой СССР Татьяной Ивановной Пельтцер, которой часто доставались роли деревенских бабушек, и выразила она тогда опасение по поводу предстоящего озвучивания одного очерка из провинции. Всем ли радиослушателям будет понятен язык одной бабули, говорящей языком прошлого века?

Я признался, что и мои очерковые герои из деревни тоже склонны иногда сдабривать свою речь словами и оборотами из лексикона старшего поколения. Но в этом, на мой взгляд, нет ничего худого. Язык, отражая человеческий прогресс, никак не должен отрываться от своих исконных корней.

- И я тоже не собираюсь отрываться! - засмеялась Татьяна Ивановна.

Знало мастеров слова и наше Воронежское радио. Разумеется, это были, прежде всего, дикторы. Однажды в редакцию газеты "Коммуна" (там я работал в качестве разъездного корреспондента) мне позвонила наш известный диктор Ирина Кунаева и сообщила, что собирается прочитать перед микрофоном один из моих очерков. Но в прямой речи один из его героев употребляет нерасхожее, областническое слово - "гонобить". Так, у них, в студии, разгорелся спор: на каком слоге ставить тут ударение? Ирина убеждена - на втором.

Но как все-таки считает автор? Слово это означало - наживать, усердно стараться. На востоке Воронежской области старые люди произносят его именно так, как и настаивала в споре диктор Кунаева.

Спор по такому пустяшному поводу? Но, оказывается, как я позже убедился, ничего в этом не было причудливого. Их редактору не было никакой необходимости предупреждать дикторов, других выступающих перед микрофоном не допускать языковых огрехов. Из студии никто не уходил до тех пор, покуда эфир с языковой точки зрения ни у кого не вызывал сомнения.

Раз в неделю к микрофону областного радио приглашались артисты воронежских театров. Такие имена, как Сергей Папов, Леонид Броневой, Татьяна Краснопольская, Римма Мануковская, Анатолий Абдулаев, Римма Несмелова, другие мастера сцены, уже сами по себе являли собой образец высокой культуры речи. Возвышала эта культура не только читаемые рассказы, стихи воронежских литераторов, но и поднимала интерес радиослушателей к журналистским очеркам, которые нередко терялись тогда в гуще стандартных газетных публикаций.

Закон радио - наряду с информацией нести и культуру речи, конечно, унаследовало потом и наше телевидение. Любимым диктором была у воронежцев Галина Андреевна Поволяева. Представала она перед телезрителями и в записи, и в прямом эфире. И как представала! Информационный текст, к примеру, не считывала, а как бы его комментировала: просто, свободно, своими, незатертыми официозом словами. Было порой ее эфирное слово непривычное, даже угловатое. Но оно, однако, никогда не противоречило исконным нормам русского языка, скрашивая своей особинкой казенный текст.

Эту свободу общения с телезрителями привнесла Галина Поволяева и в качестве ведущей той или иной программы. И результатом такого общения становилась новая череда одобрительных писем с мест.

- Такие весточки настраивают делать программы как можно лучше, - призналась мне однажды Галина Андреевна. - Потому что человек, когда он чему-то учит, к чему-то призывает, должен учиться сам. Не обязательно красно говорить перед телекамерой. Но учиться сберегать богатство нашей словесности, хорошо думать вслух, - вот от такого обязательства тебя никто не освобождал. Так что всегда взыскующе, даже строго смотрит на меня зеленый глазок телекамеры. И, поверь, чувство ответственности помогает мне не терять связь с телезрительской аудиторией.

Кто топает у топ-менеджеров?

Когда беседовал с признанным мастером эфирного слова, Почетным гражданином Воронежа Галиной Поволяевой, еще не сыпались, как из худого решета, с экранов телевизоров, из радиоточек такого рода словесные уродцы, как тот же пресловутый "квартал", "хужее", "ложим", "ездию", "красивше", "везуха", "выпимши", "выбора". Русская речь с ее традиционной плавностью, целомудренностью, тягой к музыкальной гармонии еще не была наводнена потоком "новоязов", изменяющих или затемняющих смысл исконных русских слов.

Тогда на Центральном, региональном телевидении и радио исправно несли свою службу дикторские отделы - оплоты высокого профессионализма и культуры русской речи. Но теперь ее держатели и охранители выведены за штат. Ныне обязанности дикторов выполняют все, кому надлежит предстать перед микрофоном, телекамерой.

Спору нет, находятся среди них немало чувствующих, понимающих стиль и особенности русского языка. Но, однако, давайте признаемся, куда числом более тех, кто не считает обязательным придерживаться языковых норм, кто по своему усмотрению ломает, деформирует речевую культуру.

Например, вошло в моду ускорение. Без всякой на то необходимости ведущие новостей, репортеры с мест тараторят нередко так, что мне, слушателю, с вполне нормальным слухом порой трудно бывает уловить цифры, названия, имена. От такой "барабанной" информации с проглатыванием окончаний фраз, с этим "э-э-э", "так сказать", с искаженными ударениями хочется поскорее переключиться на другой канал или волну. Но и там, на другом канале или волне, - не лучше. Так и сыплются: "ритейлеры", "риэлторы", "дистрибьютеры", "драфгеры", "викэнды", "саммиты", "менеджеры"…

- Подскажи, - спросил меня однажды сосед Иван Степанович, - что означает "топ-менеджер"? Насчет "менеджеров" я уяснил - это руководство. А "топает" у них кто?

Ругал Иван Степанович и воронежских телевизионщиков. Так, одна симпатичная девушка заявила однажды с экрана, что клумбы прекрасно вписались в парковый экстерьер.

- Милочка! - никак не мог удержаться мой сосед. - Прежде чем выходить в эфир, ну загляни ты в словарь иностранных слов. Там написано: "Экстерьер - внешнее строение животного". Так при чем здесь клумбы?

Когда не страшно под пулями лечь...

Еще немало таких "новоязов", ворвавшихся в отечественный эфир на гребне российских преобразований, выдал из своей "коллекции" Иван Степанович. И если ему, человеку с жизненным опытом, привыкшему при том ладить со словом, все чаще приходится теперь доискиваться до его переиначенного смысла или заглядывать в словарь иностранных слов, то как же тут быть тем, кто вступает в новую жизнь, кто еще, мягко говоря, не очень приобщился к нормам родного языка? Таким, естественно, приходится полагаться на то, что имеется сегодня в наличии.

А в наличии - засорение русского языка вульгаризмами, словами-паразитами, утрата чувствительности к стилям родной речи. И ее обвальная англизация в CMИ, Интернете, рекламе, в магазинных вывесках... Беспардонно врываются чужесловы во владения русского языка - одного из богатейших и красивейших в мире, умаляя, принижая его авторитет.

Не держится сегодня норма родной речи на авторитете родителей, учителей, великих писателей и поэтов прошлого и настоящего. Не подкрепляется эта норма авторитетом прежнего высокопрофессионального дикторского корпуса телевидения и радио. И, конечно же, авторитетом некогда регулярно выступавших перед микрофоном мастеров сцены и кино, подававших всем нам образец речевого общения.

Либерально-демократическая система ценностей не признает этого понятия - авторитет. Каждый, мол, из живущих равен каждому из живущих. Прошлого не существует. Опыт, авторитет предшествующих поколений ни к чему никого не обязывают...

Но куда бы ни убегали от авторитета, цивилизацию мы несем с собой. Она - в истории нашего Отечества, в лоне родной культуры, где нужно быть и утверждать себя. История нашего народа свидетельствует: мы никому никогда не давали своего языка в обиду, считая его не только духовным носителем культуры, но и всевластвующим национальным достоянием.

В труднейшую для нашей Родины годину, когда гитлеровцы дошли до Волги, услышал я подростком прозвучавшую по радио поэтическую клятву Анны Ахматовой:

Не страшно под пулями
        мертвыми лечь,
Не горько остаться
        без крова,
Но мы сохраним тебя,
        русская речь,
Великое русское слово.

Теперешние нападки на наше речевое пространство не так уж безобидны. Нация, позволяющая корежить свой язык, ослабляет иммунитет сбережения своего - "Я". За авторитет родного слова мы должны всем миром постоять и сегодня, обретая в своем устремлении чувство собственного достоинства.

Источник: газета "Коммуна" N3 (26025), 11.01.2013г.

Источник: Газета "Коммуна"

[Последние] [Архив]