Елена Фролова
г.Воронеж
Фрида родила троих сыновей: Бориса, Константина и Марка. Когда они поженились, Фрида собрала их всех вместе и объявила: «Я ненавижу всех вас, мои невестки, но Лиду я ненавижу меньше всего». Лида восприняла это как похвалу и с этим чувством она прожила всю жизнь. Тем более, что другие две невестки – Циля и Роза - были еврейки, а она - из русской семьи.
Лида и Марк жили интересной жизнью. Они много ездили по стране, общались со знаменитыми людьми. Им были открыты дома таких артистов, как, например, Клавдии Шульженко и Леонида Утесова.
Лида бросила работу и занималась только тем, что мыла, стирала, гладила рубашки Марка, готовила вкусную еду. Они оба обожали принимать у себя гостей.
Было раннее летнее утро. Солнце быстро поглощало ночную прохладу. Уже к 8 часам стало нестерпимо душно. Надвигалась гроза.
- Какой сегодня будет жаркий день, - сказал Марк Лиде, - работать все равно не смогу, да и диссертация готова. Давай поедем-ка на речку на весь день.
Они склонились над картой, выбирая место, куда поехать. Маленьких лесных речек в Воронежской области множество: Хопер, Усманка, Тихая Сосна, Битюг, Потудань, Савала, Ворона.
В это время раздался звонок. Лида открыла дверь. На пороге стоял старший брат Марка Борис. Вид у него был весьма странный: руки опущены, пальцы слегка дрожали, глаза смотрели в сторону.
- Марк, - наконец произнес он, - я не мог сказать тебе раньше, я с таким трудом… Я потратил на это два года... Я боялся, что все провалится... В общем, мы завтра уезжаем в Израиль. У меня билеты пока до Лондона.
У Марка что-то щелкнуло в мозгу.
- Как?.. Ты забыл, что у меня защита диссертации через несколько дней, меня же провалят. Ты не мог подождать, пока все пройдет, всего несколько дней.
- Марк, пойми, - перебил его Борис, - у меня диссертация лежит уже три года. Она здесь никому не нужна. А там, наверняка, ею заинтересуются.
Это значило, что все летит в тартарары... В мозгу у Марка Семеновича опять что-то щелкнуло, и отсчет времени пошел в обратном направлении, и уже ничто не могло изменить ход событий: ни многочисленные доктора со своими лекарствами, ни заботы Лидочки, ни медицинские процедуры.
Лидочка повезла его на юг к теплому Черному морю. Опустив ноги в журчащий в камешках прибой, он не почувствовал радости. Его глаза грустно и безучастно смотрели вдаль. Он стал худеть с каждым днем все больше и больше, и вскоре Марка не стало.
"Сухотка мозга", - заключили врачи.
С Лидией Федоровной Лазаревой мы познакомились через несколько лет после трагических для нее событий. Мы подружились.
У нее была машина, и она сама ее водила, что в те годы было большой редкостью. Мы интересно и весело проводили время у нее на даче. В ее поведении чувствовалась какая-то сумасшедшинка. Судите сами: всякий раз, когда мимо сада проезжала по трассе машина с номерами дальних городов, Лидочка приветствовала водителей криком: - Добро пожаловать в наш Воронеж! Или: - Счастливого вам пути! Водители сигналили ей в ответ.
- Желаю мягкого приземления, - поднимала она вверх свою широкополую шляпу, когда очередной самолет шел на посадку к аэропорту.
Сады были расположены у самого аэропорта, и самолеты летали очень низко.
Часто Лидочка сворачивала на Усманку, когда мы возвращались домой, где мы купались по два-три часа. Это занятие нравилось нам обеим.
Из Америки, где осела семья Бориса Семеновича, шли письма. Иногда и посылки. В одном из писем Циля писала, что Борис Семенович ушел из жизни. Он умер от той же болезни, что и Марк. Свою уникальную докторскую диссертацию он отдал какому-то проходимцу (где ему было разобраться в новой жизни?). Диссертация пропала, и Борис Семенович, подобно Марку, не смог смириться с такой потерей.
В другом письме Циля сообщала: "Лидочка, тебе не надоело возиться там в грязи? Приезжай к нам в Сан-Франциско. Посмотри на фото. Сзади меня - Тихий океан, а впереди - дом, в котором мы живем".
Был канун праздника Победы. Лидия Федоровна собралась поехать в Волгоград. Они жили там одно время - сразу после освобождения города, она работала там в госпитале.
Она приколола на кофточку свои медали, надела шляпку и туфли, присланные из Америки. Шляпка - из велюра с золотым кантом и украшением, туфли соответствовали шляпке. Они были из сиреневой замши и тоже с золотым кантом.
Я вызвалась ее проводить.
- Викторовна, - так обычно она называла меня, делая ударение на "о", - я везу подарки своим знакомым, у меня две тяжелые сумки, давай поедем пораньше, чтобы быть на вокзале за час до отхода поезда.
Мы так и сделали.
На вокзале нашли укромный уголок, сели и стали прислушиваться к объявлениям.
Время шло, но о волгоградском поезде объявления все не было. Наконец, мы услыхали: "Поезд Воронеж-Волгоград отправляется с седьмого пути третьей платформы через пять минут".
Вскочили как ненормальные и бросились к подземному переходу. Но американская туфля поскользнулась на воронежском бетоне, и Лидия Федоровна грохнулась на лестничную площадку. Шляпа слетела с головы и, запрыгав по ступенькам, покатилась по переходу. Одна туфля удержалась на ноге, а вторая поскакала вслед за шляпкой. Я подхватила обе сумки и, прокричав "Догоняйте, я побежала", бросилась по переходу.
Когда мы стали подниматься по лестнице, выходящей на платформу, Лидочка схватила девушку и крикнула:
- Где стоит сталинградский поезд?
Молодая особа шарахнулась в сторону, а проводница назидательно сказала:
- Сталинграда давно нет, есть Волгоград.
Последнее, что я запомнила, это повисшую на нижней подножке Лидочку. Одной ногой она на колене стояла на подножке, а вторая нога болталась в воздухе. Левой рукой она держалась за поручень, а правой махала мне:
- До свидания, Викторовна! Увидимся через десять дней.
В тот момент меня больше всего беспокоила туфля, болтающаяся на ее ноге: не соскочила бы обувка невзначай.
Рисунок Валентина Фролова
Источник: газета "Воронежская неделя" N 14 (2155), 02.04.2014г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2014