Накануне Международного дня театра «Воронежская неделя» публикует одну из глав истории Борисоглебского драматического театра имени Н.Г.Чернышевского
Виталий ЧЕРНИКОВ
Короткая жизнь Балашовской области началась 6 января 1954 года. На территории площадью 38418 квадратных километров оказалось пять городов: Балашов, Борисоглебск, Ртищево, Новохоперск, Урюпинск. Область была образована Указом Президиума Верховного Совета СССР за счет разукрупнения Воронежской, Саратовской, Сталинградской и Тамбовской областей.
По данным краеведа Ларисы Ивановой, в Балашове к 1954 году не было ни одной заасфальтированной улицы, маломощная электростанция не могла удовлетворить потребности жителей. "29 января 1954 г. вышло постановление Совета Министров СССР "О мероприятиях по организации Балашовской области", обязывавшее Совет Министров РСФСР построить в 1954-1955 годы в Балашове Дом Советов, здание гостиницы на 100 номеров, два жилых дома на 29 квартир каждый, гараж на 50 автомашин, стандартные жилые дома общей площадью 2 тыс. кв.м, выполнить работы по надстройке существующих административных зданий в городе и приспособлению их для размещения областных организаций. (…) В Балашове предусматривалось увеличение мощности существующей электростанции и водопровода, реконструкция хлебокомбината, благоустройство привокзальной площади"... Еще только предстояло строить новые школы, магазины, роддом, кинотеатр, типографию, областную библиотеку.
Работы велись аврально; не хватало техники, стройматериалов. Но "культурная жизнь молодой области была довольно насыщенной. При изучении номеров "Балашовской правды" этого периода обращает на себя внимание обилие публикаций, посвященных драматическому театру. Здесь рассказы о премьерах, гастрольных поездках, статьи театральных критиков, рассказы о встречах актеров со зрителями. Коллектив театра в эти годы увеличился с 19 до 80 человек".
Внес свою лепту в развитие культурной жизни области и театр из Борисоглебска.
В Борисоглебском историко-художественном музее хранится альбом, в который актер Михаил Луговской собирал
газетные вырезки и фотографии, на которых запечатлены будни театра второй половины 1950-х. Эта сделана во время
гастролей по Балашовской области. Под снимком подпись: "Приехали на "базу"
Перемены он встретил завершением капремонта. Средства пришли еще из Воронежа. Был переоборудован гардероб, заменен сценический круг, остеклены окна, осуществлена художественная роспись потолков в зрительном зале и верхнем фойе, а в нижнем заменен пол. Отсутствие в Борисоглебске строительных компаний стало одной из причин, по которой ремонт (уже не в первый раз) велся хозяйственным способом, при этом стройматериалы добывались с трудом. После ремонта случилась ревизия, и его организаторов обвинили в "нарушении финансово-сметной дисциплины".
- Бригады не шли работать по смете, а время не позволяло ждать, - жаловался главный администратор В.Кофанов. – 1 января деньги были бы списаны, и, понятно, нам приходилось идти на компромисс и платить завышенные цены. Приходилось завышать объем работы.
Бригада столяров Учаева запросила за облицовку двух металлических балок 150 рублей. Чтоб далеко не отрываться от сметы, пришлось в договоре указать три балки за 150 рублей. Бригаде Пущина было выплачено по договору 200 рублей за рытье ямы и гашение извести.
Фактически им выполнялась работа по поделке, переноске козел и подмостей, поднос стройматериала из сада и ряд других работ. На поделку лесов и подмостей сметой предусматривались смехотворные суммы, и мы были вынуждены находить их за счет других статей сметы. Были такие случаи, когда необходимый стройматериал нельзя было приобрести в торгующих предприятиях, и приходилось брать его с рук на рынке за наличный расчет. Деньги наличными не отпускались. Приходилось искать выход.
Факт, что ни говорите, поразительный: администратор отчитывается на партсобрании (одном из тех, чьи протоколы хранятся в фонде N1317 Государственного архива общественно-политической истории Воронежской области) о том, как был вынужден ради общего дела заниматься заковыристыми финансовыми манипуляциями.
"Никаких корыстных целей в этом не было", - говорит Кофанов, и ему, конечно, веришь.
- Где вы можете достать ультрамарин, парижскую зелень, мелкие гвозди? Только на рынке и только за наличные деньги. В наших магазинах часто нет того, что нам нужно, - защищала Кофанова директор Е.Вараввина.
Областной центр стал ближе, и, думаю, у борисоглебцев были связаны с этим некие надежды: а вдруг и нам перепадет часть средств, направленных на перестройку Балашова? Совпавшее с началом этих событий завершение капремонта должно было обнадежить работавших в театре людей. Однако продолжались задержки зарплаты, и не хватало молодых актеров-мужчин.
19 ноября на закрытом партсобрании обсуждали постановление бюро горкома о работе театра.
- Мы очень мало обращаем внимания на работу художественного совета театра. Его заседания проходят без должной подготовки, поэтому ничего серьезного и продуманного на совете мы не решаем. Это отражается на работе театра, - высказался Михаил Искрин (похвалив, впрочем, администрацию за то, что театр обрел с недавних пор "очень культурный вид").
Кажется, основным способом заработка стали вечера танцев. С рекламой же спектаклей дело обстояло плохо. Этот вопрос и в отчетном докладе секретаря первички Кофанова поднимался: "Наши плакатисты были подобраны неудачно, реклама была не привлекательной. Зато хорошо оформлялись фотовитрины".
В ходе ремонта 1956 года все повторится: новый директор Мансуровский будет рассказывать на собрании о нехватке штукатуров и маляров, что "есть недостаток и в стройматериалах"; его коллеги - жаловаться на равнодушие городских властей. Строительно-ремонтные учреждения в городе не появятся и тогда.
Еще одна проблема, которую пыталась решить администрация в течение 1954-го, - халатная работа гардеробщиц, спровоцировавшая рост краж головных уборов, шапок и галош. "Несмотря на неоднократные запрещения гл администр Кофанова, бригадира Андреевой и лично моим об уходе из гардероба во время работы, гардеробщицы оставляли и продолжают оставлять гардероб без надзора. Своим нерадивым отношением гардеробщицы допустили 6 пуховых платков, 2 шапок, галош, перепутали боты и нанесли убыток театру в сумме 2260 руб., что позорным пятном легло на театр", - читаем в вараввинском приказе от 17 марта. За пропавшие платки у виновных народный суд удержал 1980 рублей, гардеробщицам было сделано "последнее предупреждение" - и в тот же вечер они "ушли танцевать в зрительный зал, оставив польтеля без надзора в течение одного-полутора часов".
За что и были уволены. 8 ноября уже Кофанов в должности и.о. директора выпустит приказ, посвященный той же проблеме: "гардеробщицы продолжают в рабочее время оставлять гардероб без надзора, разгуливают по зрительному залу, несвоевременно обслуживают зрителей". Одна "в гардеробе бывает от случая к случаю". Другая "считает своим долгом весь спектакль отсиживаться на балконе". Третья и вовсе "во время работы театра по ее личной просьбе с неизвестным молодым человеком была замкнута под замок... Этот случай стал предметом осуждения (обсуждения? - В.Ч.) работников театра и даже зрителей".
Таков уж был бытовой контекст существования провинциального театра - и не только в середине 1950-х. Все-таки вернемся к рассказу о творческой стороне его жизни. Одной из удач первого года, прожитого в Балашовской области, стал "Жестокий мир". Пьеса была написана драматургом Александрой Бруштейн по мотивам диккенсовской "Крошки Доррит": рецензент И.Марьямова назвала постановку несомненной удачей театра при том, что "инсценировщик не смог полностью сохранить линию образов мистера Доррита, Артура и многих других". "Жестокий мир" стал результатом работы сразу двух режиссеров - С.С.Брук и В.П.Кузнецова. "Начиная с первой картины, зритель попадает в давящую атмосферу царства денег, лжи и лицемерия. Здесь все можно купить: и жизнь, и любовь, и совесть". Олицетворением Абсолютного Зла стала в спектакле миссис Кленнэм в запомнившемся зрителям исполнении Н.И.Николаевой: "Перед нами жадная, жестокая и лицемерная старуха. Каким злом и жестокостью светятся глаза этой волчицы! Как дрожат ее старые высохшие руки при виде денег!".
Одной из сильнейших сцен стала та, в которой эта женщина, "брошенная всеми, охваченная отчаянием, парализованная, тринадцать лет не поднимавшаяся со своего кресла, решает встать". Об игре остальных актеров по рецензии судить сложно: для анализа провинциальному критику ощутимо не хватает слов, И.Марьямова пользуется главным образом двумя: "хорошо" и "правильно". Образ мистера Доррита, воплощенный М.А.Искриным, судя по газетному отклику, удался ("очень правильно актером переданы чувства и настроения Доррита, его отношение к детям"), а вот с его дочерью Эми в исполнении Н.Н.Поповой получилось не так однозначно: "Хорошо проведены ею сцены с отцом, трогательна сцена с котенком. Но в сцене с Артуром артистку следовало бы избавить от пения".
Еще один пример обращения к классике, интерпретированной советским драматургом, - "Грушенька" по мотивам "Очарованного странника" Николая Лескова (постановщик Е.М.Кауль). "Автор инсценировки (Исидор Шток. - В.Ч.) выдвинул на первое место другого героя - Грушеньку и другую тему, тему быта и жизни малых народов (в частности, цыган) и их тяжелое беспросветное существование в царской России. Автор говорит о том, что эти люди, несмотря на унизительность своего положения, остаются честными и чистыми и все удары жизни принимают с высоко поднятой головой", - сообщается в рецензии.
Среди премьер 1955 года - "В добрый час" Виктора Розова. Как отмечает в своей рецензии преподавательница кафедры литературы педагогического института А.Плаксина, "в спектакле чувствуется пульс жизни, он созвучен с сегодняшним днем. В то время, когда Коммунистическая партия призывает лучших своих сынов и дочерей возглавить работу в колхозах, герои спектакля горят желанием отдать свои силы работе в машинно-тракторной станции".
Параллельно администрация занялась еще и "кураторством". "Что же касается сельской самодеятельности, то тут мы было хотели оказать помощь в этом деле клубу с. Чигорак, но там оказалось, что даже не организован сам коллектив, которому мы хотели оказать помощь", - отчитывалась в марте перед однопартийцами Вараввина.
12 апреля 1955 года коммунисты театра обсуждали на закрытом партсобрании очередное закрытое письмо ЦК партии: "о недостойном поведении бывшего министра культуры СССР Александрова и Иголина".
До города докатилось эхо самого, кажется, пикантного кадрового скандала хрущевской Оттепели.
Один из авторов "краткой биографии" Сталина Георгий Александров и несколько его коллег по "идеологическому фронту" (в их числе - профессор Александр Еголин, фамилия которого в борисоглебском протоколе записана с ошибкой, на слух), что называется, "погорели на девочках". Пламенные проводники "генеральной линии" (сейчас они, конечно, размахивали бы перед лицом обывателя "духовными скрепами" и неистово боролись с "либерастами" или какой-нибудь "пропагандой содомии") в свободное от сражений за торжество единомыслия время хаживали, как это нередко принято у ханжей с мандатом, в подпольный бордель. По слухам, чиновники пользовались сексуальными услугами студенток Литинститута и театральных вузов, не избегая порой и школьниц.
Георгий Александров
Истинная причина падения Александрова (кстати, именно в борисоглебском детдоме он, недавний беспризорник, воспитывался в конце Гражданской) была несколько иной. Тот был не только бабником, но и человеком Георгия Маленкова, смещенного Хрущевым с должности председателя Совета министров СССР. Его политическая карьера окончательно завершится в июне 1957 года, большинство маленковских выдвиженцев вычистят из властных структур еще раньше.
Многие интеллигенты известие о том, что карьера нескольких одиознейших номенклатурщиков оборвалась столь нелепо, восприняли с надеждой - и не без злорадства.
11 марта Корней Чуковский записал в дневнике: "Я этого Александрова наблюдал в Узком. Каждый вечер он был пьян, пробирался в номер к NN и (как говорила прислуга) выходил оттуда на заре. Но разве в этом дело? Дело в том, что он бездарен, невежествен, хамоват, туп, вульгарно-мелочен. Когда в Узком он с группой "философов" спешно сочинял учебник философии (или курс философии), я встречался с ним часто. Он, историк философии, никогда не слыхал имени Николая Як. Грота, не знал, что Влад. Соловьев был поэтом, смешивал Федора Сологуба с Вл.Соллогубом и т.д. Нужно было только поглядеть на него пять минут, чтобы увидеть, что это чинуша-карьерист, не имеющий никакого отношения к культуре. И его делают министром культуры!" О Еголине Корней Иванович отзывался не менее зло: "Неужели его будут судить за это, а не за то, что он, паразит, "редактировал" Ушинского, Чехова, Некрасова, ничего не делая, сваливая всю работу на других и получая за свое номинальное редакторство больше, чем получили при жизни Чехов, Ушинский, Некрасов?!"
А вот происшествие обсуждают в Борисоглебске:
"Тов. Нефедов. Я очень внимательно прослушал письмо ЦК КПСС и считаю правильным, что так именно поступили с этими негодяями. Ведь такие люди должны бы быть нам примером. И что, на мой взгляд, позорно, что это происходило в Министерстве культуры. Нам необходимо приглядеться внимательно к таким явлениям, ибо и в наших культучреждениях не совсем чисто с точки зрения аморальных поступков, которые нам иногда присуще (приходится? Стенограмма, писавшаяся от руки, малоразборчива. - В.Ч.) разбирать на наших партсобраниях.
Тов. Кириллов. Прослушав закрытое письмо ЦК КПСС о аморальных поступках наших видных партийных работников, стоящих в руководстве (...) учреждениями, которые призваны нести в широкие массы трудящихся культуру и воспитание в духе коммунизма, становится как-то страшно. За то, что такие люди могут принести много горя и несчастия трудящимся, ведь (...) грязь может засорить и привести к тому, что все стремления нашей партии к воспитанию молодежи в духе коммунистического строительства могут пошатнуться, надо еще суровее было наказать таких выродков".
(Окончание следует)
Источник: газета "Воронежская неделя" N 13 (2154), 26.03.2014г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2014