Николай Кардашов
(Окончание. Начало в N26)
Вспоминают, как здесь молоденького лейтенанта живым закопали в яму за то, что не выдал фашистам орден Ленина.
Село Петренково. Здесь, по словам Виктора Васильевича, «самый страшный оскал "берлинки». Меловую гору с четырехсотметровым дубовым мостом дорога-убийца выгрызала жизнями узников местного концлагеря.
Многокилометровый яр у села – след "берлинки". Вот с этого места мадьяр-оператор снимал кинохронику, кадр из которой мы уже публиковали. Свой снимок накладываю на него с привязкой к церкви - она и сейчас, убиенная, как и пленники, тянется к людям из прошлой жизни.
А на месте концлагеря - хозяйство фермера. В варках - телята. Рядом, в яру, доверху забитом навозом, кости тысяч узников. На взгорке - стон-обелиск: "Не забывайте нас…". Школьники Стрелкина не забыли. Соорудили какой смогли обелиск. Чтобы взрослые услышали стон замученных.
Хутор Пахолок жив лишь названием на дорожном указателе. От Петренково до хутора-призрака щербатый асфальт тянется по хребтине "берлинки". Слева, из чебреца и травы-сухостоя, снова взрыв-обелиск с красной вспышкой звезды. Странный памятник, сваренный из... комбайнового шнека. В металлическом основании - прорези корявых цифр электросваркой: "1942, чл.2 т.".
"Человеков наших две тысячи тут закопали в 42-м", - так пояснял дед Еська, выжегший те цифры электродом сварки. Разумел старик, каким пронзительным слогом подобает прожечь нашу задубеневшую совесть... В километре от шнека-обелиска алой пятернею звезды тянется к людям другой памятник. Под ним - безымянный лейтенант Красной Армии.
В августе 42-го рванул смельчак из концлагеря под пулеметные очереди вон к тому леску. Пулеметы его не достали, и тогда мадьяр-охранник схватил снайперскую винтовку... Острогожск. Умерший кирпичный завод, поднявший когда-то из руин пол-округи. Между ним и объездной дорогой огромный яр, заросший лесом. В нем - 5 тысяч узников лагеря "Дулаг191" - самого страшного концлагеря Воронежской области. Пытками в нем устрашали жителей Острогожска. Пленных по льду гоняли "купаться" в Тихой Сосне.
Комендант-садист, рассказывают, лично вырезал и консервировал человеческие органы. Тут между бараками была прилюдно повешена подпольщица Мария Полякова. Ее труп на виселице фашисты, резвясь, несколько дней расстреливали из автоматов. Есть здесь памятник. Была тут когда-то и доска с именами расстрелянных.
Об убогом памятнике рассказал в 2012 году в письме тогдашнему министру обороны Сердюкову родственник подпольщицы Поляковой Александр Шиков. Из небедного ведомства, которое по долгу и названию своему должно бы служить примером отзывчивости и крепкой памяти, ответа не последовало: не досуг, видать, было за заботами об "оптимизации" госказны для себя, любимых... Ответила местная администрация, заверившая, что памятник отремонтирован. В доказательство прилагалось фото. К сожалению, после ремонта доска с именами замученных исчезла - где их теперь искать?
Раненные осколками "берлинки", пытаемся с Виктором Стрелкиным понять: почему у нас все так? Почему венгры на государственном уровне до сих пор ищут в наших полях за Тихой Сосною и Доном последних своих солдат, чтобы положить их под дорогой мемориал у села Рудкино? И платят за солдатский медальон деньги, которых хватило бы на гробы целого батальона наших "без вести пропавших" солдатиков. Почему так вызывающе помпезно кладбище бывших захватчиков, любовно обустроенное и не без нашей помощи? И почему тысячи своих мы до сих пор предаем забвению? И при этом десятилетиями лицемерно твердим: "Никто не забыт..."
"У нас нет ни закона, ни государственной программы поиска и перезахоронения павших воинов, - грустно рассуждает Виктор Васильевич. - А нет закона, нет и денег - государству павшие, тем более пленные, не нужны. Вот и ищут их поисковики-энтузиасты. И увековечиваем их память так, как позволяют собственные сбережения. И совесть".
Мемориальное будущее тысяч узников воронежских концлагерей, пытаюсь отыскать в правительственной Программе "Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2011-2015 годы". На ее реализацию планируется потратить 800 миллионов рублей. Но для закопанных в землю здесь не видно ни гроша. Деньги в госдокументе растеклись на иные цели. 100 миллионов - на оргмероприятия, посвященные 70-летию Победы. 400 тысяч - на галстуки (?) для будущих юных патриотов.
Гораздо больше - на медали "За успехи в патриотическом воспитании" и "За проявление патриотизма в соревнованиях и состязаниях на международной спортивной арене". Значительные суммы выделены на "создание дискуссионных площадок", оплату работы экспертов и финансирование "научно-исследовательских и творческих работ в области патриотизма". И где ж тут наши солдатики из расстрельных ям? Где учитель Стрелкин со своими "трудными" подростками, спешащими к тем ямам?
Такие обелиски дорогого стоят. Они сооружены простыми людьми
по зову сердца . И они - залог того, что память народная не позволит
предать забвению безвестных героев той войны. Фото. Николая Кардашова
Но ведь рассуждениям типа "возрождение духовности", "формирование высокого патриотического сознания" лопаты в руки не вложишь и в яры за Тихой Сосною не пошлешь. А раз так, то непатриотичная совесть наша еще долго будет пробиваться к нам. Черепами расстрелянных соотечественников на копытах скотины. Прорезями электросварки деда Еськи на шнеке-обелиске. Мешочной памятью целлофановых пакетов вместо недостающих гробов.
Источник: газета "Коммуна" N 27 (26243), 22.02.2014г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2014