Имя в искусстве
Валентина СУМИНА,
член Союза художников России, г.Воронеж
Получив однокомнатную хрущевку на пятом этаже пятиэтажки, я решила на стене вместо дежурного ковра повесить подарки моих коллег – неброские работы, этюды. А среди подаренного был пейзаж, и вроде нет ничего в нем примечательного, и название под стать - «Уличка».
Вросшая в землю хатка, сроднившийся с ней высоченный тополь, стожок сена напротив. В общем, "как сто тысяч других в России". Все так! Если бы не присутствие в этом пространстве автора, находящегося в особом состоянии.
Помедлите. Кажется, что с ближнего поля ветер временами выдыхает что-то народное, певучее, полузабытое… "Песня косаря"? Как художник сумел на куске стандартного картона, малым набором красок (охра, умбра) создать величественную картину летнего дня, залитого солнцем, радостью бытия? Словно на правом его плече восседал ангел!
И этот художник - Алексей Давыдов. И ему - 80.
Алексей Давыдов
Коллеги называли его снеговиком. Наверное, потому, что он имел "не цветную" внешность, не было в ней ярких мазков. Да и одет он всегда предельно просто. Никто не видел его щеголем. К этому он не проявлял никакого интереса. Однако пролетарий в нищенской одежде предстает князем в живописи.
Сколько работ вышло из-под его кисти? Знает только он. Сколько утекло наших (и давыдовских!) речек, сколько перекочевало берез, зим и весен за кордон? Их увозили иностранцы. А начинал Давыдов с акварелей, окончив Пензенское художественное училище, где был не на последнем счету. Затем, как сказано Пушкиным, "лета к суровой прозе клонят", и Давыдов перешел к тяжелой артиллерии - маслу.
Время пятидесятилетних - самое продуктивное в творчестве. У них - силы, опыт, возможности, азарт: успеть! Кто-то отхватил заслуженного, другой - страшно подумать! - академика в живописи. Давыдова выдвигали на звание. Он отказался (математик Гриша Перельман не первый!).
Алексей Павлович уважаем коллегами за добротную (честную!), наполненную внутренним горением живопись и за бескомпромиссность, прямодушие в жизни. За профессиональное достоинство. Мелким бисером - ни перед кем!
Всем бы так! За равнодушие к внешним атрибутам успеха.
Бывало и такое. Шумное собрание. Кто-то кого-то обвиняет, громит из всех пушек. Кто-то огрызается. Идет парад честолюбий. Сражаются две, трое, остальные наблюдают, молчат - не хотят принимать удар на себя.
Выходит Давыдов. Говорит то, что надо - толково, объективно, и, что самое главное, без дипломатии. О ней он никогда не пекся. И - все смолкает, исчерпывается проблема.
Сегодня дурно понятая свобода раскрепостила всех. Нет недозволенного, нет "табу" - все можно: и "клубничку", и "смородину". Как заметил популярный пародист - публика только и ждет удовольствий и пошлых шуток. К сожалению, у зрителей не всегда хватает эрудиции, духовной жажды искать в творчестве, в работах художника глубинный смысл, его сверхзадачу.
Давыдову, требовательному мастеру, было не все равно - где и как висит его работа. Лет сорок назад, когда художественное достоинство работы определялось обкомом партии, Алексей Павлович активно выразил свое несогласие с этим.
Чинно и по правилам развесили отчетную выставку воронежских художников в областном музее. Обком "указал" - Давыдов не согласился. Произошло "короткое замыкание".
Это повторилось недавно и в Выставочном зале на Пушкинской. Автор (Давыдов) изъял свою работу из экспозиции. Аргументы - висело не там и не так!
Что и говорить, характер художника круто замешан. Гнев правдоискателя изливается непредсказуемостью и "святой грубостью". И за этой несговорчивостью, неуживчивостью скрыта застарелая обида и протест - не прочитал, не увидел, не узнал (запрещали и судили). Такое было время! Но в его голове "ворочаются крупные мысли", говорил о Давыдове Султан Мавлюбердин, дитя блокадного Ленинграда, не успевший, а может быть, не сумевший реализовать свой большой творческий потенциал в Воронеже. Умер в родном Питере.
Его портрет Платонова (линогравюра), не унылого пессимиста, а философа и борца, бойко эксплуатируется в книжной индустрии. Султан Фаррахович, прошедший блестящую школу Акимова, мог критиковать акварели Алексея Давыдова. От умной критики - только польза! И он внимал.
Вспомнив Андрея Платонова, нельзя не обратить внимания, что художник Давыдов органично вписывается в галерею чудаковатых платоновских героев.
Со времен Возрождения художники "вживались" в свою картину в прямом смысле. Среди персонажей картин угадываем Рафаэля, Тициана, Рембрандта, затем возникают Брюллов, Иванов, Пукирев. Эту праздничную возможность использовал и Алексей Павлович, работая над заказом "Ленин с детьми". И вот среди ребятишек, облепивших Ленина, есть и он, сельский отрок Лешка, родом из Большого Сомовца тогдашнего Щучинского района, а ныне - Эртильского. Как и все - полуголодный, но... в ушанке.
"Вмонтировал" художник свою старую фотографию в это радостно-воспитательное полотно. Стоя перед мольбертом, мог безжалостно переписать даже ну очень удачные живописные куски. Ради своего, ему только ведомого, замысла не щадил обособленную, как он считал, праздную красоту.
Работает Давыдов в тишине - только мухам и разрешает при сем присутствовать, чтобы услышать цветозвук и удержать это чудо, закрепить на холсте. Над этим феноменом бились Скрябин - соединял звук и цвет, - и Кандинский - цвет и звук. Это, конечно, теперь не целина, но на результат надо пахать много и упорно. Есть задача - есть нужда трудиться и кистью и головой.
Живой человек дышит неровно, под стать этому ритму и работы - удачно, менее удачно. И радость мастерства, наслаждение знакомо и дорого художнику. Дороже всего.
Он - максималист. Домик в деревне у него есть в селе Казанская Хава. Но только для того, чтобы там ходить с этюдником.
- Алексей Павлович, крапива в дом лезет! - замечаю я.
- Некогда, я не фермер, а художник, - отвечает он как бы невзначай.
Бог сотворил Адама на шестой день. Художник Давыдов сконцентрировал свое внимание на том, что было создано в первые четыре дня. Небо, в котором величаво шествуют солнце и луна, земля, украшенная зеленью, травами и деревьями, зеркалами рек.
Когда в девяностые годы пришла к нам нищета - холст стал недосягаем для художника. Давыдов писал на картоне. Появлялись участники-покупатели, галеристы. При виде картона - кривились. Подай им, видишь ли, только на холсте - и за десять рублей. Живописец парировал: "Вы же покупаете работу, а не картон!"
Евгений Пошивалов, талантливый и доброжелательный, вспоминает, как ему, юному, начинающему, Владимир Алексеевич Пресняков, Заслуженный художник РСФСР (и дядя), подарил работу Давыдова с присловием: "Береги ее, это настоящий художник!" Берег. А когда Евгения Яковлевича настиг инсульт, Давыдов сочувственно сказал "грубую правду": "Сколько барахла вокруг, а инсульт прилепился к хорошему человеку!" Ну что ж, кроме таблеток и уколов, эти слова были, может, лучшим лекарством.
И еще вспоминается одна картина.
Общее собрание принимает новых членов. Идет тайное голосование. Подсчитали. Поздравили. Потом засуетились жены и добровольцы, ставя на стол заморские и "бабяковские" яства, прильнули к ним, как после долгой и тяжелой работы. И... вдруг над всем этим гастрономическим изобилием возвысил голос Давыдов.
- Мужики, неужели не скажем доброго слова ребятам, не пожелаем им удачи, стойкости, веры на пути в Искусство? А это ведь трудный путь!
Давыдов сказал.
Потянулись и другие - с корявыми искренностями. Тогда среди вступавших в Союз был Юрий Санин, ставший Заслуженным художником РФ, но не успевший получить регалии.
Есть еще одна неизвестная многим грань художника Давыдова. Он, такой нелюбезный, любит поэзию, эту живую, трепещущую, прекрасную птицу в руках. Как-то на одном импровизированном поэтическом турнире-застолье ему уступил дорогу, кто бы мог подумать, сам Анатолий Абдуллаев, блистательный актер Воронежского ТЮЗа. Давыдов читал "Анну Снегину" Есенина наизусть. Да как читал!
"Уличка"
У науки и искусства разные задачи. Наука ищет обыкновенное в необыкновенном, искусство - необыкновенное в обыкновенном. Давыдов из числа русских самородков, родившихся в крестьянских избах, и он сумел найти великое в простоте, услышать тихий голос своей земли - Ивановки или Потудани...
...Я вылепила портрет Давыдова. Это мой Давыдов. Кто-то, наверное, увидит его другим. Но жить, трудиться полвека рядом - это что-то да значит. А было много чего. Однажды на каких-то житейских перекрестках я даже заслужила похвалу Давыдова. "Да ты ведьма!" - как-то радостно-приподнятым голосом сказал он.
И в этом весь он, воронежский художник Алексей Давыдов.
Источник: газета "Воронежская неделя" N 8 (2149), 19.02.2014г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2014