К 25-летию окончания выполнения советскими войсками боевых задач в Афганистане
Командир роты Игорь Мукосий. Панджшер, 1988 год.
Игорь Мукосий
Горную подготовку мне пришлось осваивать уже на месте, в Республике Афганистан, в Панджшерском ущелье, методом реальной практики. Прошло 25 лет с тех пор. В памяти осталось самое значимое, чем и хотелось бы поделиться.
Горная подготовка в боевых условиях - это не только набор специальных навыков и знаний, это целая философия, возможно, у каждого она своя. Некоторые основы «горной философии» постиг и я, и освоить их пришлось в кратчайшие сроки.
Первое правило. Дисциплина. В горах, как нигде, должна быть строгая воинская дисциплина.
Моим первым "преподавателем" горной подготовки стал командир 1-го батальона 682-го мотострелкового полка (п.Руха, ущелье Панджшер) подполковник Ушаков Сергей Михайлович.
Были у комбата свои правила, которые он неистово насаждал в батальоне. Солдатам нельзя было снимать каску с головы никогда, а офицерам - на боевых выходах. Так же с обувью: все в берцах или в сапогах.
Если кому-то в горах плохо "воевалось" без кроссовок, то только не нашему первому мотострелковому батальону. Все застегнуты на все пуговицы. Все подшиты, постираны, вымыты, экипированы. Тут и меры безопасности и психология. Кого лучше не трогать? Того, кто военный. Военный - значит сильный, уверенный, боеготовый, управляемый, опасный. Вот и все. А тот, кто нарушает форму одежды, значит, устал, ослаб, потерял бдительность, значит, нападать надо на него первого.
Философия! Второе правило. В горах, как нигде, требуются высокая бдительность и боевая готовность. Это правило - не что иное, как основной принцип военного искусства. Во всех уставах - на первом месте. На практике - это борьба со спящими на постах, проверки ночью каждой смены, хотя бы раз в два часа.
На войне сон - лишнее свойство человека, проспишь - беды не оберешься. Я не ожидал, что на войне часовые на постах тоже, бывает, спят, но это было и с этим пришлось бороться бескомпромиссно.
Третье правило. В горах, как нигде, требуются военная хитрость и внезапность.
В первых числах апреля 1988 года в трехстах метрах от позиций роты и ниже метров сорок через русло р.Панджшер противник по ночам проводил какие-то перемещения, то ли имитировал переправу, то ли реально перебрасывал людей и грузы. Что только мы ни выдумывали, чтобы "потушить" мерцающие фонарики.
Здесь я столкнулся с первой реальной головоломкой. Дежурным огневым средствам, двум экипажам БМП-2, разрешил самостоятельно принимать решение по открытию огня на поражение. Этого оказалось мало. Двух дежурных огневых средств явно не хватало, фонарики мерцали каждую ночь по два-три часа. Мы поливали их огнем пулеметов и пушек БМП-2, но на следующую ночь все повторялось.
Решил поделить экипажи на две части, доложил комбату свое решение и засел на всю ночь в засаду с тремя БМП-2. Весь участок ложной и вероятной реальной переправы мною был заранее поделен на сектора между наводчиками-операторами БМП.
Пушки БМП-2 каждую навел засветло.
Научил наводчиков ставить метки угла места цели на цапфе пушки и на поворотном круге башни… Чтобы не вскрыть раньше времени свою боеготовность (а вдруг за нами наблюдают через приборы ночного видения?), как только стемнело, на башнях БМП посадил механиков-водителей, чьи силуэты можно было принять за дежурных наводчиков-операторов.
С появлением огней фонариков огонь открыли одновременно... Больше до самого вывода войск из Панджшерского ущелья, т.е. до 15 мая 1988 года, фонариков на переправе никто не видел.
Четвертое правило. В горах, как нигде, требуется не только уход за техникой и вооружением, но и безошибочная ее эксплуатация.
Экипажи моей роты к 15 апреля 1988 года выполнили весь комплекс работ по переводу техники на режим летней эксплуатации. Трудились с большим желанием, все понимали жизненную необходимость этой работы. Технику и вооружение буквально вылизывали ежедневно, с рассвета и до темна. Собственноручно проверил все регулировки двигателей и ходовых частей БМП-2 роты. Произвел выверку прицелов БМП-2 по контрольно-выверочным мишеням и по удаленной точке. Произвел пристрелку вооружения БМП-2, заодно проверив практические боевые навыки каждого наводчика-оператора.
Провел контрольный отстрел дымовых гранат на каждой БМП.
Но оказалось, что нужен был не только технический контроль, но и практическая слаженность экипажей, и солдатский боевой опыт. В мае во время операции по выводу полка (п.Руха) и парашютно-десантного батальона дивизии (п.Анава) из Панджшерского ущелья меня назначили в арьергард батальона. По факту получилось - в арьергард всей группировки, т.к. выходил последним и за мной БТР начальника штаба батальона 180-го мотострелкового полка (или 181-го, точно не помню).
Операция началась до рассвета.
Вышли из п.Руха, как обычно, под видом подготовки к проводке колонны. Первая рота капитана Александра Зауличного с минометным взводом разместилась в районе "Тавашской петли", а я прошел кишлак Анаву и занял установленные огневые позиции от п.Анавы до входа в каменный мешок. Сам расположился на самой дальней, чтобы по мере сворачивания оказаться сзади всех. Рядом разместились минометчики десантников с тремя НОНАми (120 мм самоходные орудия). Еще не пошли на выход войска, как поступили разведданные о выдвижении групп противника по противоположному берегу реки Панджшер к каменному мешку, тянущемуся отвесными стенами последние несколько километров.
Видимо, к середине дня противник разгадал цель действий наших войск и принял меры к срыву вывода войск из ущелья, выслал группы на перехват.
Реально это был не берег, а крутая высокая горная гряда. Противника не видим, где-то на обратных скатах, до вершины расстояние с километр, горы рельефные и позволяют скрытно приблизиться. Артиллеристы-десантники открыли огонь с закрытой огневой позиции из орудий 2С-9 "НОНА": пушки-гаубицы-миномета, незаменимого в горах из-за своих боевых характеристик. Их огонь корректировался разведчиками. Двумя БМП-2 я "обработал" скальники в пределах видимости.
Так вот, пока я вел огонь из БМП-2, механик-водитель периодически глушил двигатель, экономя топливо для марша, и не следил за показаниями уровня зарядки аккумуляторных батарей (АКБ). А комплекс вооружения БМП-2 к длительной работе на аккумуляторах не приспособлен, т.к. энергоемкий и быстро их разряжает. При падении напряжения в бортовой сети ниже 17,5 В выходят из строя реле включения стабилизатора.
В общем, когда начали движение, оказалось, что к входу в каменный мешок и далее по ущелью противник все же прорвался, но не по левым, а по правым склонам, занял неподготовленные огневые позиции и колонну нещадно поливает огнем из стрелкового оружия и гранатометов. Река Панджшер кипела от пуль и осколков.
Хотелось ответить, особенно когда одна реактивная противотанковая граната пролетела перед носом у механика-водителя, а вторая над впереди идущей БМП-2 командира второго взвода моей роты старшего лейтенанта Геворкяна. Однако стабилизатор вооружения уже не включался, а разворачивать башню в движении - бесполезное занятие. Пришлось только увеличивать скорость.
Сторожевые заставы на выходе из ущелья от второго батальона полка развернули выносные посты и не дали двигаться противнику в глубину каменного мешка вслед нашей колонне бронетехники. В итоге вышли мы удачно и без потерь, но получается, что бой не приняли. Вооружение потеряло свои основные боевые свойства: скорость наводки и техническую возможность наводки в движении по вине экипажа, в том числе и по моей вине: не контролировал механика-водителя.
Подобные ситуации были и в дальнейшем, но до отказов вооружения больше дело не доходило.
Пятое правило. В горах, как нигде, требуется скрытность.
После моего прибытия к месту службы в п.Руха, ущелье Панжшер, в марте 1988 года через неделю настало время моего первого боевого выхода.
Боевая задача была стандартная: обеспечение захода колонны с материальными запасами. И мне представилась счастливая возможность не с чужих слов убедиться в том, что противник знает каждый наш шаг и непрерывно наблюдает за всеми нашими действиями.
В учебных целях меня поставили старшим на блок с позывным "Тритон", в достаточно широкой части ущелья Панджшер, примерно в десяти километрах от п.Руха, не доходя километра три до "Тавашской петли". Сказали, что это самое безопасное место, и оно длительное время не подвергалось огневому воздействию. Естественно, все произошло наоборот, огонь противника был открыт по колонне на "Тавашской петле", по моему блоку "Тритон" и по сторожевой заставе третьего мотострелкового батальона справа выше.
Почему противник проявил себя там, где раньше он этого не делал, имеется в виду блок "Тритон"? Ответ простой: командиры взводов моей роты, находившиеся на сторожевых заставах, "засветили" по средствам связи прибытие нового командира роты, т.е. меня, тем более что старший лейтенант В.Смирнов, выпускник Бакинского военного училища, командир первого взвода, оказался моим другом и сослуживцем по Дальнему Востоку.
Противник подслушивал радиопереговоры так же, как и мы его. Номера БМП-2 командиров батальонов и рот противник прекрасно знал. Вот и результат. Противник бил, по его мнению, в наиболее слабое место в боевом порядке, может, запугивал своей осведомленностью, давя на психику. Для комбата этот ход также стал неожиданностью.
Кстати, отпор в тот раз был организован нормальный.
В дальнейшем "пустую болтовню" в эфире мы успешно применяли для дезориентации противника, а когда надо (особенно при выдвижениях на новую операцию, при получении новой задачи и пр.) – соблюдали режим полного радиомолчания.
Шестое правило. В горах, как нигде, перекрестный огонь и мертвые пространства - лучшие друзья.
Одно дело - на равнине, в одной плоскости, другое дело - в горах, как бы в 3D пространстве, где все движется в разных направлениях, где угол места цели всегда отличен от нуля, где просто неровная местность: ямы, провалы, криволинейные склоны, утесы, стены, ущелья, овраги, валуны, хребты, вершины и прочее... Поясню на конкретных примерах.
Получили мы как-то боевую задачу, из которой мне лично как командиру роты стало известно: боевиков в моем районе чрезвычайно много, настолько много, что хватит не только моей роте, но и всему батальону. Указали, что стоять нужно насмерть, по принципу "Ни шагу назад".
Кроме того, мне указали огневые позиции моим основным огневым средствам и цели для поражения стрельбой прямой наводкой. Боеприпасами обеспечили в трехкратном размере и даже больше. Действия армейской авиации (вертолетов) не предусматривались. На войне как на войне. Ничего особенного. Если бы не горы. Все указанные мне цели оказались выше моих огневых позиций, просматривались с них не более чем на 50 процентов.
Раз огневые позиции менять нельзя, значит, нужно менять способ поражения. Рота была растянута на полтора километра. Провел рекогносцировку и, как учили, единолично принял решение.
В замысле определил: цели для огневого поражения противника оставить прежние, площадные цели расширить, включить в их состав пути подхода к ним, т.е. все мертвые пространства в районах целей, для чего назначил с учетом перекрестного огня всем огневым средствам новые сектора обстрела.
Сказано просто, однако дальность стрельбы до целей увеличилась в десять раз и составила от восьмисот до тысячи метров. Зато все мои огневые средства теперь были выше своих целей, прекрасно их просматривали, имели возможность их полного подавления.
Открытие огня: одновременно всеми имеющимися огневыми средствами во всей полосе, в том числе приданной артиллерией по основным целям, затем по второстепенным.
Моя обыкновенная мотострелковая рота была усилена необыкновенно сильно. Именно в горах наши боевые уставы допускают подобный боевой порядок, артиллерию на передний край, рассредоточение по-орудийно до роты. Главное, чтобы командиру роты никто не мешал выполнять обязанности старшего воинского начальника. А дальше - дело техники.
С вечера отдал боевой приказ и указания по взаимодействию, в том числе приданным для стрельбы прямой наводкой экипажам двух 120 мм самоходно-артиллерийских установок 2С1 "Гвоздика", командиру приданного взвода автоматических 82 мм минометов "Василек", командиру приданной танковой роты 181-го мотострелкового полка в составе двух танков, командирам двух приданных мотострелковых отделений, причем одно было из состава шестой роты 177-го мотострелкового полка, а другое от 181-го (или 180-го), командирам взаимодействующих со мной четырех сторожевых застав, занимающих огневые позиции выше в горах.
В итоге с началом боя никаких неприятных неожиданностей. Ситуация контролировалась абсолютно. Через шесть часов стало ясно, что противник вышел из боя и от дальнейших активных действий уклонился.
Седьмое правило. В горах без выносливости и без специальной физической подготовки тоже делать особенно нечего. Но это, надеюсь, понятно всем и так.
Горная подготовка, как вы видите сами из вышенаписанного, в боевых условиях усваивается лучше всего, и на всю жизнь.
Честь имею!
Биографическая справка
Мукосий Игорь Викторович, полковник запаса. Род. в 1963г. в пос. Пырлица Унгенского района МССР, из семьи военнослужащих.
Окончил Киевское суворовское военное училище (1980г.), Омское высшее общевойсковое командное дважды Краснознаменное училище им. М.В.Фрунзе (1984г.), Высшие офицерские орденов Ленина и Октябрьской Революции Краснознаменные курсы "Выстрел" им. Маршала Советского Союза Б.М.Шапошникова (1993г.), Военную академию им. М.В.Фрунзе (1996г.).
В Афганистане - с марта 1988г. по 13 февраля 1989г. в должности командира 2-й горно-стрелковой роты 682-го мотострелкового полка 108-й мотострелковой дивизии. Позывной "Зоркий". Награды: орден Красной Звезды.
Последнее место службы: командир 61-го танкового полка, г.Богучар Воронежской обл. (2002-2006гг.). С 2006г. живет в Воронеже.
Источник: газета "Воронежская неделя" N 8 (2149), 19.02.2014г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2014