Новелла
Александр Андреев
г.Воронеж
Жила-была речка. Бежала она своим путем по полям и лесам, селам и городам, то спокойно и весело, то вдруг разливаясь так, что с одного берега трудно было увидеть другой. Для этого она сливалась с другими речками, уговорив их на время присоединиться к ней, стать ее частью, объединить силы – и несколько небольших спокойных веселых речек становились одной огромной мощной водной стихией, которая, чувствуя в себе непомерную силу, играла ею, затопляя, размывая, сокрушая все вокруг.
Растения - от мелкой травки до могучих деревьев - привыкшие к спокойному и ласковому нраву знакомой им речки, вдруг оказывались в бешено несущемся бурном, безумном круговороте, который валил их, подмывал, вырывал с корнем.
Земля, по которой бежала речка, меняла свое лицо. Возвышенные места становились низкими, а высокие горы и холмы размывались и рушились. Так резвилась речка, каждый раз по-новому обустраивая свое ложе, по своему вкусу меняя окружающую ее обстановку, не спрашивая никого.
Доставалось и животным обитателям приречных земель. Если раньше речка приносила им прохладу и покой, поила и освежала, то теперь она превращалась в коварного врага, незаметно окружая целые стада и стаи, сгоняя их на все уменьшающиеся островки и затем захлестывая землю под ними, и кружила, бурлила, забавляясь своей мощью: «Хочу - утоплю, хочу - отпущу».
Доставалось от нее и людям. Хоть и знали они о коварных повадках своей речки, селились подальше от ее берегов, строили мосты на высоких мощных опорах - но знали и то, что с водой шутки плохи. Неожиданные и резкие подъемы, особенно, когда сила воды объединялась с силой другой стихии - ветра - затопляя дома, снося заборы и пристани, унося в пучину лодки с захваченными врасплох рыбаками и охотниками, играя их жизнями; когда дедушка Мазай так же нуждался в спасении, как и тонущие несчастные зайцы. А потом, устав от собственной вседозволенности, речка быстро становилась прежней: тихой, веселой, ласковой, радующей все живое вокруг, принося всем свежесть и прохладу, словно извиняясь за прошедшие шалости и даря незабываемые мгновения тем же рыбакам, охотникам и просто отдыхающим на ее зеленых берегах у свежей и чистой воды.
Фото Михаила Вязового.
Животные и растения каждый раз верили обещаниям речки - а может, просто примирились с ее характером, понимая, что такая уж она есть, и ничего тут не поделать.
Но людям, считающим себя умнее и выше природы, такое положение не нравилось. И решили они перехитрить речку, сделать ее навсегда послушной, отнять у нее излишек сил, избавиться от своих проблем; и не ведали, что тем самым создают себе новые.
Подготовили они хитрые ловушки, дождались очередного разливного буйства, да и запрудили, заперли речку, замкнули крепкой плотиной… Все! Не будешь больше дома затоплять, преграды сносить. Сила твоя нам теперь не опасна. Излишков не накопишь - шлюзы откроем, да и спустим лишнее. Будешь ты отныне и навсегда в одном и том же уровне. Была речкой - станешь озером, удобным вместилищем запасов воды, местом для отдыха, рыбалки, охоты. Рыбы, птицы, звери только рады будут такому нововведению. Так мы, люди, решили, и ничего ты, речка, с этим не сделаешь.
Но забыли люди, что не они такой порядок вещей в природе устроили.
Вроде бы смирилась река, перестала буйствовать. Любой избыток сил, что у нее появится, тут же утекает сквозь шлюзы в плотине. Не может она более брать силу у других - наоборот, отдает безвозвратно. Только втайне надеется, что когда-нибудь вернется к ней все отданное, что взбунтуется великан Дон, мощным разливом подопрет плотину снизу, запрет шлюзы - а она уж поможет со своей стороны, и снесут они все эти обидные и ненужные им загородки, и будут вновь свободными, чередуя ярость разрушения и радость обновления, вернутся к прежнему порядку, не придуманному никем из людей, и который был на земле с самого ее сотворения.
А пока вымещает она свою злость на тех, кто когда-то на время, а ныне постоянно оказались в ее владениях. И прежде всего - на земле, которая по воле людей утонула, захлебнулась, умерла и разлагается. Раньше эта земля называлась поймой. Весенние речные буйства только освежали, омывали ее, уносили все старое, мертвое, отжившее.
В благодарность за это земля расцветала прекрасным разноцветным ковром, над которым кружились с радостным жужжанием, стрекотом и щебетом летающие существа - насекомые и птицы. Вода не успевала проникнуть в глубину земли, залить корни и норы зимующих жуков, червей, муравьев. Верхний ее слой увлажнялся лишь настолько, чтобы оживить спящие корни и семена, и в ответ вначале цветы, а затем травы, являли миру невиданное изобилие.
Сюда привозили пчел в домиках, а шмели, осы, кузнечики, бабочки и мухи прилетали сами. Потом трава скашивалась, и люди собирали огромное количество сена, нужного для зимовки домашних животных, а на остатках до глубокой осени пасся скот. На вернувшейся в берега речке плавали гуси и утки, как домашние, так и дикие.
Теперь все изменилось. Земля хотела смыть зимнюю пыль со своего лица, а ее утопили. Погибла вся наземная растительность, сгнила, превратилась в жидкий черный ил. Речка больше не была озорной стихией; она превратилась в мрачного душителя. Даже водные растения, обрадовавшиеся было такой перемене, вскоре ощутили, что лучше не стало.
Росшие ранее в тихих заводях и пойменных озерках радующие глаз лилии, кувшинки, стрелолист и водяная гречиха вдруг осознали, что находятся вдали от берегов, и отданы в полную власть воды и ее союзника - ветра, создающих мощные разрушительные волны, по прихоти меняющие свое направление, отчего растения истрепывались, рвались, вырывались с корнем, выбрасывались в конце концов на берег, где гнили и разлагались.
Другим растениям - водорослям и камышам - новые порядки пришлись по вкусу. Избавленные от непредсказуемых выходок реки, они теперь безнаказанно разрастались сплошными массами, через которые зачастую не могли пройти даже моторные лодки.
Неглубокие места с песчаными бережками, где любили отдыхать люди, стали стремительно исчезать, затягиваться камышом, травой и тиной. Вода не могла больше чистить их каждый год, как делала это раньше, когда была речкой. Прибрежные земли все больше превращались в болота. Луга зарастали жесткой осокой и ядовитыми болотными растениями, и негде стало пасти скот и домашнюю птицу. А широкая водная гладь делала домашних гусей и уток беззащитными перед стихией воды и ветра, хищниками и соблазном уплыть, чтобы стать свободными; хотя к свободе они уже не были приспособлены, и если и выживали среди окружающих опасностей, то лишь до зимних холодов, от которых не могли спастись в теплых краях.
Только рыба была в восторге: много места, много корма! - и быстро росла и размножалась, пока одной суровой зимой на дне водоема не стали гнить разросшиеся за лето водоросли. Толстый слой погибшей рыбы покрыл все берега, отравил воду, воздух, окружающую землю. И словно этого мало было человеку, начались сбросы отходов в воду, после которых так же, в огромных количествах всплывали трупы рыб.
Многие виды, привыкшие к чистой воде, совсем исчезли, а оставшиеся приобрели вкус и запах химикатов и разлагающейся травы. Кроме того, большой водоем труднее контролировать, и километры водного пространства перегораживались километрами сетей, которые вычерпывали то, что осталось, и в которых запутывались и погибали водные животные и птицы.
Так укрощенная речка мстила людям и окружающей земле.
Но не вся земля утонула. Посреди вод подымалась уцелевшая суша - остров. Люди, как всегда, хотели сделать как лучше, - и у них получилось; только не как лучше, а как всегда получалось у людей, стоящих у власти, за что бы они ни брались, потому что не думали, что надо бы попросить благословения у того, кто создал такой порядок вещей, чтобы не стало последнее хуже первого.
Еще при подготовке к пленению речки им не понравилось речное русло: извилистое, запутанное, прижатое к одному берегу, где неудобно будет ходить речным судам и большим лодкам. Его решили вообще уничтожить: замыть земснарядами и создать новое, широкое и глубокое, посредине нового водоема, "моря", как хвастливо стали его называть.
Небольшие лесные рощи в пойме, где в летнюю жару хорошо было отдыхать людям и животным, были вырублены, оставшиеся пни взорваны, и рыла бульдозеров содрали вековой слой плодородного грунта, создав канаву - будущий фарватер. Грунт же сгребли на небольшой бугор и забыли о нем. Или подумали, что волны будущего "моря" быстро смоют его, не оставив и следа. Решили, что не должно быть суши там, где они постановили быть воде.
Но наперекор всему над бушующими волнами поднялся остров. Земля не захотела сдаваться, и упрямо возвышалась примерно посередине нового водоема. Первой же весной оказалось, что кусочек прежних пойменных лугов уцелел и сказочно расцвел.
Изумрудно-зеленый травяной ковер, расцвеченный яркими весенними цветами, среди которых уже поднимались первые деревья и кусты, семена которых оказались в земле или же были занесены ветром, и теперь стремительно осваивали новую территорию, вырастая не по дням, а по часам. Словно нерукотворный парк, смотрелся этот остаток прежнего великолепия. И люди быстро оценили его, сделали местом отдыха. Целые семьи, веселые компании, любители уединения - всем находилось место. Так продолжалось каких-то несколько лет.
Этот островок радости совершенно не устраивал плененную речку. Поскольку бороться больше было не с кем, вода обрушила всю свою ярость на новоявленную сушу. С помощью разгулявшегося на новом просторе ветра огромные волны постоянно обрушивались на берега острова, размывая их, обрушивая в воду вместе с росшими там травами, кустами и даже деревьями.
Казалось, еще немного - и остров исчезнет, словно последний остаток местной Атлантиды, и всем будет казаться, что его и не было вовсе. Но земля тоже хотела жить, а не быть утопленной, подобно остальной пойме. У нее нашлись союзники - болотные растения. На мелях, образовавшихся из размытых берегов, стремительно разрослись камыши, окружившие остров почти сплошной стеной, в которую бессильно бились даже самые большие волны. Между стеблями камышей собирались остатки сгнивших растений, образуя среднее между сушей и водой - болотную трясину. Берега острова заболотились, заросли густо переплетенными болотными травами и кустарниками; не стало зеленых лужаек, удобных подходов к берегам. Остров стал негостеприимным и даже враждебным к людям.
Только некоторые из них пытались использовать эту образовавшуюся глушь, где без помех можно было перебирать браконьерские сети, или сеять на расчищенных делянках в гуще зарослей мак и коноплю. Но расчищенные места стремительно зарастали вновь, жгучей крапивой и колючей ежевикой заплетая все пространство, а в затхлом воздухе развелось неисчислимое множество комаров, мошек и прочих надоедливых насекомых.
Из животных немногие смогли выжить на острове. Лучше всего пришлось мышам и крысам, которые могли прятаться под покровом растений от хищных птиц. Земля острова оказалась изрытой их норами, через которые просачивалась вода, отчего почва еще больше раскисала. А недавно появившиеся здесь бобры еще более усилили эти разрушительные перемены на острове, массово подгрызая деревья, копая глубокие норы и каналы, пропускающие воду в самую середину когда-то сухого и проходимого места.
Остров теперь живет своей самодостаточной жизнью, став своеобразным компромиссом между сушей и водой, а по сути - ни той и ни другой. Затопление в обозримое время ему не грозит, но и полноценной сушей он уже не станет. Разве что когда-нибудь прорвет стихия созданную людьми плотину, когда им станет не до плотин, или вообще исчезнут они куда-нибудь с лица этой земли - тогда мало-помалу освободившаяся земля вновь оживет, как раньше, и будет казаться, что так и было всегда, что во все времена будет оживлять эту землю веселая и чистая речка.
Источник: газета "Воронежская неделя" N 1 (2142), 04.01.2014г.
Чтобы оставить комментарий, необходимо войти или зарегистрироваться.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2014