15.11.15
Внуки пономаря
Предлагаем вниманию читателей новый рассказ давнего автора газеты "Коммуна", известного испанского юриста Мануэль Гарсия Альвареса, в течение многих лет публиковавшегося в газете "Воронежская неделя". Увидевшие свет на страницах нашего дочернего издания рассказы включены в сборник "Новые вечера в доме священника", вышедшем на русском и испанском языках минувшим летом в Воронеже.
Мануэль Гарсия Альварес
Рассказ
В древнем городе Т. наступил вечер. Одна часть населявших его жителей считала город кастильским, другая же относила его к Леону. Хоакин и Рафаэль Ампудиа, пятнадцатилетние братья-близнецы, бродили по улицам. Домой они не спешили. Царившая вокруг атмосфера наводила их на грустные мысли. В тот вечер они купили пачку сигарет и с наслаждением курили, не опасаясь запрета.
Антонино, старый пономарь соборной церкви, никогда не забывал о взятых им самим на себя обязанностях в отношении близнецов. В конце каждой недели он давал им мелочь, которой хватало, чтобы они могли купить себе сигареты. Тяга к курению стала для них привычной. В благодарность за это братья помогали своему покровителю выполнять обязанности, которые поручил ему капитул соборного храма.
За несколько месяцев до этого внук пономаря Макарин, ровесник и друг близнецов, помогал деду в ризнице. Но вот однажды отец Макарина, сеньор Макарио Гольпехар, мужчина видный, овдовевший после рождения сына, решил жениться. Его избранницей стала богатая, зрелого возраста кубинка. Макарио оставил работу в Академии, где был надзирателем, и вместе с сыном отправился вслед за супругой в Гавану. Так Антонино остался один в скромном жилище, которое, судя по его ветхому виду, было пристроено к соборной церкви так давно, что вряд ли это событие сохранилось у кого-нибудь в памяти.
Такими же одинокими оказались и братья Ампудиа, единственным другом которых был Макарин. Вместе они играли, вместе делали уроки, ходили в школу, где учила их донья Хеновева дель Карриль. Хоакин и Рафаэль с грустью вспоминали игры в прятки, для которых пользовались исповедальной храма, соревнования на скорость, с которой они карабкались на башню с часами. Из всех забав их больше всего привлекал, из-за опасности упасть с высоты, бег наперегонки по внутренней галерее храма. Опасность увеличивалась после того, как убрали перила, которые перенесли в строившийся храм в честь Святой Максимины Антиокской, покровительницы города Т. Она была замучена римлянами.
Братья совмещали помощь пономарю в ризнице соборного храма с работой по распространению среди подписчиков утренней газеты "Провинция". Этой работой они были заняты все дни недели, кроме понедельника. Домой они возвращались поздно. Как всегда, дверь им открывал отец. Его звали Кристобаль, и он работал на мукомольном комбинате "Чистая пшеница". Он мягко журил их за опоздание и вместе с ними садился за скромный ужин, приготовленный Этельвиной, супругой Кристобаля, матерью близнецов. Тельви, как в округе называли ее, работала во "Дворце кино" кассиром, а иногда портье или билетером.
Это был единственный в городе кинотеатр. Пять дней в неделю предприятие "Валентино и Пола" показывало зрителям немой фильм. В то время звуковых фильмов еще не было. Пока Тельви исполняла свои обязанности, Кристобаль и сыновья слушали передачи по радио, находившегося в ту пору на стадии эксперимента. Иногда они развлекали себя игрой в карты. Популярными тогда, да и теперь тоже, были "бриска", "буро", "парчис" и "гусёк".
Когда Этельвина возвращалась домой, семья уже была в постели, и все делали вид, что спят. Сеньор Ампудиа начинал работу в "Чистой пшенице" очень рано, и дети выходили из дома вместе с ним, чтобы идти в школу, но перед этим они должны были затопить печь углем.
В семье уже давно перестали общаться с Этельвиной. Кажется, сеньора Ампудиа была связана особой дружбой с Пепито Нисталем, пианистом и певцом, сопровождавшим демонстрацию фильмов. Кстати сказать, его пение и игра на пианино не всегда совпадали с содержанием фильма. После окончания сеанса Тельви не спешила домой, сопровождаемая музыкантом. Пепито был уже немолодым человеком, однако, довольно привлекательным и пользовался успехом у некоторых местных женщин. Что касается Этельвины, то она хотя уже давно оставила позади годы первой молодости, тем не менее сохраняла очарование, которое не оставляло равнодушным тех, кто посещал сеансы кино, или тех, кто сидел в кафе под открытым небом на главной площади, провожая ее взглядом, когда она шла на работу.
Слухи об интимной связи Этельвины и музыканта распространились по всему городу Т. Бедный Кристобаль вынужден был терпеть взгляды и злые пересуды земляков. Однажды ночью группа пьяных остановилась под окнами семьи Ампудиа и начала мычать, изображая коров. Кристобаль, находившийся с сыновьями дома, не мог стерпеть насмешки и вышел из дома, чтобы утихомирить хулиганов, которые начали выкрикивать оскорбления:
- Осторожно! Бык вышел, глядите, какие у него рога! Что сейчас делает Тельви? Она, наверное, играет на пианино! Рогоносец и исколоченный палками!..
Изумленные и возмущенные братья наблюдали за происходившим из окна. Они видели, как отца пьяная толпа избивала и таскала по земле. Когда они поспешили на помощь к отцу, то мало что они могли сделать в его защиту: они лишь увели его подальше от нападавших и привели домой. Кристобаль закрылся в своей комнате, чтобы дети не видели его слез от отчаяния и унижения. Не прошло и двух месяцев с тех пор, как у Ампудиа случился сердечный приступ, когда он выходил с работы. Потеряв сознание, он упал в заводской канал. Когда товарищи вытащили из его из воды, то он был уже мертв.
Подростки получили печальную весть в цехах газеты "Провинция", куда они пришли, чтобы взять газеты, которые они должны были доставить подписчикам.
Когда Этельвина пришла домой, она не плакала, но, увидев отчаяние детей, постаралась утешить их. Но мальчики отвернулись от нее, оскорбляя и обвиняя ее в несчастьях их отца.
- Шлюха! Не трогай нас, мы стыдимся тебя! Ты не мать нам! Папа погиб по твоей вине!
Через два дня прошли печальные похороны Кристобаля, на которых было мало народа. Вернувшись с похорон, Рафаэль и Хоакин решили уйти из дома после поминальной службы, которая должна была состояться в семь часов вечера в церкви Сан Мансио, к приходу которой относились жители улицы Сальсипуэйдес.
После того, как дети покинули несчастный дом, они направились к реке. Улеглись на траве и долго молчали. Наконец Хоакин сказал:
- Куда нам идти, Рафи? Не останемся же мы здесь на ночь, тут можно схватить воспаление легких.
- Мне пришла в голову одна мысль, - сказал Рафаэль, - поскольку мы помогали сеньору Антонино, мы могли бы спрятаться в соборной церкви и провести там ночь, не говоря ему об этом. Утро вечера мудренее. У нас впереди целая ночь, чтобы подумать, как жить дальше.
- Я думаю, что завтра нам надо поговорить с пономарем. Он ведь отвечает за порядок в храме, и нехорошо скрывать от него, что мы находимся там.
- Мне кажется, что нам лучше всего укрыться в ризнице, где, наверное, весь день топятся печки, и едва ли там сейчас холодно.
- Ты прав. Хотя я боюсь, что нас нечаянно застанут в ней.
Так они и сделали. Рафаэль и Хоакин провели ночь, устроившись в ризнице на паре кресел. По правде говоря, они так крепко спали, что не заметили, как наступило утро и как в ризницу, позвонив в колокол, вошел Антонино, чтобы затопить печи. Он очень удивился, увидев обоих братьев, спящих как сурки. Антонино разбудил их:
- Что вы здесь делаете? Ну, хорошо, потом объясните мне это, а теперь быстренько уходите отсюда. Идите в мой дом, пока не начали приходить священники. Эконом в это время обычно уже бывает здесь. Он вот-вот появится. Потом поговорим.
Когда наступило время завтрака, Антонино, вернувшись домой, застал близнецов на небольшом огороде, что находился за домиком. Рафаэль и Хоакин рассказали ему о том, что произошло между ними и матерью.
- Позавчера во время похорон я заметил, что между вами не все идет так гладко, но я не думал, что дойдет до того, что вы уйдете из дома. Я поговорю с вашей матерью.
Мальчики сказали, что бесполезно, что они не могут и не хотят возвращаться в свой дом Б„–6, что на улице Сальсипуэйдес.
- Ну, хорошо, посмотрим, что делать. Пока не найдем какое-то решение, можете оставаться здесь, в комнате моего внука Макарина. Надеюсь, что каноники не будут возражать. Сегодня же я поговорю с доном Херонимо. Что же касается еды, то я скажу сеньоре Приске, набожной женщине, которая помогает мне на кухне, чтобы она добавила бульона в суп. Хлеб я почти никогда не покупаю, священники дают мне куски, которые у них остаются. Обычно они черствые, но в бульоне размокают. Они дают мне иногда и другие остатки еды. Вы будете ходить за этими продуктами к ним домой. А! Не ходите к дону Бенедикто. Я не знаю, что с ним случилось, но думаю, что у него уже нет дохода, как у других священников. У него, бедняжки, довольно хлопот с престарелыми родителями и с братьями, которые живут вместе с ним. Дон Бени добрый, но, наверное, немного странный. И на этот раз, кажется, он переборщил: он пошел в одно место, куда не должен был идти священнослужитель. Как вы уже знаете, у меня нет водопровода. Вы будете помогать мне приносить воду из колодца. Когда в ризнице никого нет, я пользуюсь умывальником каноников, хотя они не любят, когда я захожу туда, поэтому я дожидаюсь, пока они уйдут на обед или вечером. Сейчас, пока у вас каникулы в школе, вы сможете помогать больше в ризнице. Я буду вам заранее говорить, чем вам заняться. Кстати, вы будете звонить в колокола. Мне становится с каждым разом все труднее. Особенно тяжело мне дается перезвон, да и все остальное. Вы хорошо знаете все перезвоны. В прошлый раз, когда хоронили вашего отца, я не смог звонить, так как был на приеме у врача, а когда вернулся, было уже поздно. Я очень сожалею об этом. Кристобаль был очень добрым человеком. В этой жизни ему не повезло, я не говорю о вас, вы очень хорошие ребята. Но я уверен, Господь оказал ему хороший прием. Он всё знает, и вашему отцу не надо было ничего объяснять. Если же ему понадобится какая-нибудь помощь, кто знает, я молюсь за него и прошу Пресвятую Деву Кампос, чтобы она помогла ему, и я уверен, что она протянет вашему отцу руку помощи.
Прошло более года, и однажды вечером пономарь сказал братьям во время ужина:
- Я должен кое-что сказать вам. Как видите, я с каждым разом становлюсь старше. Мой зять Макарио настаивает на том, чтобы я поехал к ним на Кубу, но меня так пугает океан. Когда-то я умру или же меня поместят в приют со стариками. Мне кажется, что капитул уже подыскивает другого пономаря помоложе. Вам уже исполнилось по 16 лет, и я подумал о вашем будущем. Об этом я поговорил с доном Херонимо. Он считает, что одного из вас он без труда устроит семинаристом в Леоне, откуда он родом, и дружен с теперешним директором семинарии. Что де касается другого, то сеньор епископ Бреголат поговорил со своим братом, который торгует тканями в Барселоне, и, кажется, может устроить его у себя "мальчиком по доставке заказов". Кроме того, для начала он смог бы устроить его в общежитие для сирот, каковыми вы являетесь на самом деле, то есть круглыми сиротами. Отчасти вам самим решать, какое будущее выберете вы. А если в чем-то сомневаетесь, то предоставьте решение судьбе. Потом скажете мне, что вы решили. Дорогие ребята, нет нужды говорить, как мне жаль, что вы уходите от меня. Вот теперь я, действительно, остаюсь один. Вы были мне как внуки после отъезда Макарина, с которым были дружны.
- Нам тоже очень жаль, сеньор Антонино. Вам следует знать, что мы всегда называли вас дедушкой. Мы не говорили об этом потому, что боялись, что вам это не понравится. Мы с братом никогда не забудем вас.
На следующий день, когда близнецы закончили доставку газеты "Провинция", направились к Антонино, который убирал увядшие цветы с алтаря Сан Фруктуосо.
- Сеньор Антонино, мы уже решили, что нам делать дальше, - сказал Рафаэль. Раз уж нам надо расстаться друг с другом, то я еду в семинарию, а Хоакин поедет в Барселону. Если честно, мне нравятся девочки и моему брату тоже, нам приходится раскошеливаться, чтобы выходить из положения. Скорее всего, я стану епископом. Неплохо стать и просто священникомБЂ¦
- Не говори об этом вслух. Вдруг это услышит дон Херонимо, он ведь любит и помогает вам. Ребята, будьте мудрыми, как змея, об этом говорится в Евангелии. Да, совсем забыл - нужно сообщить вашей матери о решении. Хотя вы, может быть, и не поверите, она, наверное, переживает за вас. Думаю, что вам надо сделать это. Если вы не хотите говорить с ней, то это сделаю я.
Прошли годыБЂ¦ Рафаэль закончил удачно учебу в Леоне. Первый приход, куда он был назначен, оказался в Манес де Альба, что в провинции Леон. Там он был недолго, потому что вскоре его перевели в Н. в провинции Сантандер, где прослужил до конца своих дней.
Хоакин отправился в Барселону. Там он работал, к удовольствию Х. Бреголата, брата епископа Т. Кстати, сеньор Бреголат был либеральных убеждений и с одобрением относился к иным взглядам. Он никогда не критиковал и не противостоял религии. Всему этому научился со временем и Хоакин, посещая собрания анархистских обществ. Сеньор Бреголат, торговец тканями, шутливо говорил Хоакину:
- Ну что? Когда вы покончите с правительством? С чего начнете? Надеюсь, что последней будет наша страна, но это произойдет уже после моей смерти.
На замечания хозяина юноша из Кастилии отвечал также в шутку:
- Мы учтем это. Я скажу об этом моим друзьям, но, пожалуйста, не спешите умирать.
Что касается Этельвины, она продолжала жить в доме Б„–6 улицы Сальсипуэйдес в Т., куда переселился и ее спутник - пианист Нисталь. С ним она жила, пока тот не скончался от ударов одного оскорбленного им мужа. Точно не известно, виделись ли браться Ампудия друг с другом, но письмами обменивались, сообщая о перипетиях их жизни.
В одном из писем Рафаэль сообщил брату о не очень приятных событиях, которые затронули и его. Он писал, что, хотя и противился этому, все же влюбился в одну прихожанку одного с ним возраста. Речь шла о молодой вдове из Эстремадуры по имени Пиедад, которая отвечала ему, как он думал, взаимностью. Хотя они и не жили вместе и старались скрывать свою любовь, но они вступили в интимную связь и, как видно, не смогли избежать того, что прихожане заподозрили о случившемся.
Брат писал также, что Пиедад была очень доброй женщиной. Иногда она отказывалась от денег, которые оставил ей покойный муж, работавший в Н., чтобы отдавать их нуждающимся.
В другом письме Рафаэль писал брату, что Пиедад забеременела, и что она отправится в Касерес, чтобы родить ребенка в доме своих родителей. Ребенок родился и, несколько месяцев спустя, Пиедад уехала с ним в Бургос, чтобы показать сына Рафаэлю.
- Если бы ты увидел его, то убедился бы в том, что он похож на отца, он блондин и у него синие глаза. Это настоящий Ампудиа. Он также похож на нас. У тебя есть племянничек, он просто очарование. Мне очень тяжело от того, что я не могу жить вместе с ними. Мы договорились с ней о том, что иногда будем видеться. Как ты, наверное, догадываешься, мне надо быть очень осторожным, потому что может случиться огромный скандал. Для начала меня могут лишить прихода. И дело не в том, что меня устраивают все верования и догмы католической церкви, а то, что я доволен своим положением священника. Особенно тем, что я помогаю ближним и многим жертвую ради них. Поэтому я думаю, что Господь простит мне мои грехи. Кроме того, я каждую ночь молюсь перед иконой Пресвятой Девы Кампос, которую мне подарил дедушка Антонино, когда я поступил в семинарию. Я думаю, что Рим отменит безбрачие духовенства. К чему запрет женитьбы священников? Я думаю, что если отменят целибат, будет лучше всем: священникам, верующим и церкви. Пиедад очень страдает от этой ситуации, а когда ребенок вырастет, я даже боюсь говорить тебе об этомБЂ¦ Заканчивая письмо, скажу тебе, что малыша мы назвали Кристобалин. Папе это понравилось быБЂ¦
Началась гражданская война, и братья Ампудиа так и не увиделись и перестали переписываться. Однажды в августе случилась страшная трагедия. Рафаэль остался один в Н., находившийся в зоне, контролируемой Республикой. Пиедад уехала в Касерес с Кристобалином. Вдруг послышались удары в дверь дома, где жил приходской священник. Вошли вооруженные люди и увели его. Все происходило в полной тишине, хотя кто-то слышал, как Рафаэль шептал имена Пиедад и ребенка.
Священника увели в сторону маяка, где его сбросили в обрыв. С тех пор о нем ничего не было известно. Пиедад больше не появлялась в тех местах. Тельви написала сыновьям, умоляя их разрешить ей приехать к ним, чтобы попросить прощения. Она погибла в аварии на железной дороге. До этого она успела увидеться с Рафаэлем. Так она не узнала о страшной гибели своего сына.
Хоакин не сразу узнал о судьбе брата. В Барселоне ему пришлось заняться магазином тканей Х. Бреголата, который из-за страха за свою жизнь уехал в Эстражель, что в восточных французских Пиренеях. Там его предки оставили усадьбу, которая послужила ему убежищем. Хоакин нашел возможность общаться с хозяином, соблюдая должную осторожность. К счастью, его связь с некоторыми членами общества анархистского толка послужила сохранению коммерции, которой он занимался по поручению Бреголата.
Когда война подходила к концу с поражением Республики, Хоакин присоединился к тысячам испанцев, которые бежали из страны через границу. В отличие от большинства соотечественников ему очень повезло, так как его сердечно приняли в усадьбе Бреголата. Его благодарный хозяин не осмеливался возвращаться в Испанию, откуда до них доходили ужасные слухи о казнях и арестах. Он боялся того, что его принадлежность к регионалистской партии могла навлечь на него беду. Тем не менее, он обустраивал скромное предприятие "Волейл и Жибьер у Бреголата", куда был принят Хоакин.
Когда по прошествии пары лет Бреголаты вернулись в Барселону, Х. Ампудиа вступил в брак с Сесилией, дочерью испанских изгнанников. Он не решился вернуться на родину, оставшись в Эстражеле во главе предприятия, которое он только что приобрел. Оно занималось разведением и продажей кур и кроликов в каталонском регионе по ту сторону Пиренеев. Через Красный Крест он пытался узнать о судьбе брата. Но еще до получения ответа от международной организации, к Хоакину пришла весть, как гром среди ясного неба, о трагической гибели Рафаэля. Произошло это так.
Хоакин иногда посещал собрания, организованные испанскими изгнанниками, которые проходили в одном кафе Перпиньяна. Речь зашла о гибели священнослужителей во время гражданской войны. Ампудиа высказал свои опасения, связанные с судьбой брата. Не задумываясь, один из присутствующих воскликнул в недопустимо жестокой форме:
- Послушай, об этой истории со священником Н. я случайно узнал и хорошо запомнил, потому что я из тех мест. Извини, я не знал, что это твой брат. Говорили, что тот приходской священник был любителем женщин и был связан с очень богатой вдовой, и говорят, что убили его не из-за святости. Обо всем этом я узнал из ходивших слухов.
Хоакин вскочил и бросился к говорившему с кулаками:
- Сукин сын! Ты причисляешь себя к людям передовых взглядов, а сам осмеливаешься говорить так! Ты считаешь, что это правильно - убивать человека за то, что он полюбил женщину? Хотя он и был священником, за свое поведение он должен был отвечать перед епископом или же в другой жизни, если она есть. Настоящими преступниками являетесь вы, если должны были расстреливать некоторых из дружков, которые присосались к Республике и пристроили своих родственников и друзей поближе к правительству. Или же те, кто убивал без суда и следствия. Или те, кто направлялся в Мадрид к Аганито и к его родственникам, чтобы поздравить их с тем, что они здорово убивали тех, кто думал иначе, чем вы. Преступники и те, кто спасался, покидая Испанию, а нас заставляли оставаться там и бороться с Франко! Ты узнал обо всем, как ты говоришь! У вас было кого убивать, а не тех несчастных испанцев, как мой брат, который делал добро людям. Он не был святым, как ты говоришь, хотя надо еще посмотреть, что ты понимаешь под святостью, но мой брат был хорошим человеком, он приносил себя в жертву ради ближнего.
Присутствующие с трудом удержали Хоакина, который зарыдал от гнева и возмущения.
С решением узнать точно о случившемся с его братом Ампудиа начал предпринимать необходимые действия, которые позволили бы без особого риска пересечь границу. Когда всё было готово, он вновь оказался в Испании в сопровождении Сесилии. Они направились в Н., где находился приход, в котором с таким воодушевлением исполнял свою службу Рафаэль. С трудом ему удалось поговорить с жителями селения, которые не очень хотели делиться своими воспоминаниями, в особенности связанными со смертью Рафаэля. Они говорили, что не очень уверены в том, что приходской священник был убит работниками милиции, сбросившими его с обрыва, или же его отнесли туда уже расстрелянного на кладбище. Что же касается остального, то они были очень разговорчивыми и с недоброй улыбкой и смешками рассказывали о Пьедад, вдовы из Эстремадуры, которая родила сына от Рафаэля.
В течение долгих лет Хоакин безуспешно пытался найти Пьедад и своего племянника Крисанто. Он даже поехал в Касерес, где в разгар гражданской войны потерялись следы семьи по дороге к португальской границе. Он так мечтал обнять сына своего брата, который к тому времени был уже настоящим юношей.
Хоакин и Сесилия не захотели оставаться в Испании. Они только решили проведать братьев Сесилии в Мохакаре. Оказавшись поблизости от Т., Хоакин признался жене, что воспоминания нахлынули на него нестерпимой болью, и они были вынуждены сократить время пребывания там, тем более, что могила его отца исчезла, а могила Антонино, умершего в приюте для стариков, была, как сказали, в пределах досягаемости.
Жена Хоакина Ампудиа Сесилия сказала автору этих строк, что ее муж скончался по исполнении 80 лет и что он похоронен на кладбище Эстражеля.
Однажды, незадолго до своей кончины, как только священник, соборовавший его, вышел из комнаты, Хоакин сказал жене:
- Сесилия, дорогая, я тебе не раз говорил, как много для меня и моего брата, особенно после смерти нашего отца, сделал Антонино, старый пономарь соборной церкви Т. Мы называли его нашим дедушкой. Ну, так вот, мне хотелось бы, когда я отойду в мир иной, чтобы ты или наши дети добавили бы имя Антонино к названию нашего предприятия и к имени Бреголата. Это должно будет выглядеть так: "Бреголат и Антонино. Волей и Жибьер". Рафе тоже это понравилось бы. Я не сделал этого раньше из-за того, что очень многим был обязан сеньору Бреголату, хотя он тоже уже умер. Почему-то мне не хотелось менять что-либо. Если же сделаете это вы, я уверен, что моему дорогому хозяину это понравится. А Рафа и я, когда мы встретимся где-нибудь в иной жизни, будем очень довольны, что выразили свою признательность людям, которые так помогли нам в нашей полной приключений жизни.
Написано в Леоне 18 августа 2015 года, в годовщину мученической смерти Рафаэля. Несколько недель до этого Святой Отец провозгласил в Риме и причислил к лику святых 30 священников, расстрелянных во время гражданской войны в Испании. Среди них фигурировало имя Рафаэля Ампудиа.
Перевод В.А. Белоусовой с участием автора Мануэля Гарсия Альвареса
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2015