 |
05.06.15
Прогулка по лесу с ножом в руке
Суд да дело | Как примириться матери с мыслью о том, что убийца ее единственной дочери никогда не будет наказан?..
Огонь темперамента иных убийц и грабителей во время судебного следствия не уступает шекспировским драмам. Подсудимые активно и яростно пытаются доказать свою невиновность, упирают на давление оперативников, указывают на просчеты следователей, замечают неточности в позиции прокуроров. Вплоть до вынесения приговора исход этих дел угадать сложно. Финал других судебных следствий и угадывать не нужно, потому что обвинение уже определило судьбу виновного, а в суд отправляют дело только потому, что он силой Закона должен утвердить принудительную меру медицинского характера. Однако, несмотря на это, есть смысл поразмышлять о нынешнем уголовном деле, потому что вполне возможно, что очередной душевнобольной убийца уже взял в руки нож и вышел с ним на улицы города.
Борис Ваулин
Зал Воронежского областного суда был практически пуст и наполнен тишиной. Зарешеченная клетка для подсудимых была еще пуста, перед ней за столом сидела молодая женщина, адвокат обвиняемого, и пролистывала какие-то бумаги. В четырех метрах напротив прокурор просматривал обвинительное заключение.
На скамейках участников процесса по разным сторонам от прохода молча сидели две женщины. Одна лет 40-45, маленького роста, худенькая, ее напряженное лицо и пальцы, нервно теребящие носовой платок, выдавали сильное волнение. Время от времени она оглядывалась на входную дверь зала, будто ждала кого-то. Другая – лет 50 с лишним - сидела, не шелохнувшись, неподвижно глядя прямо перед собой, и ее лицо было совершенно бесстрастным и помертвелым. В двух метрах друг от друга сидели две матери: убитой девочки и ее убийцы. В зале на местах для посетителей находился лишь автор этих строк, да еще четверо студентов юрфака госуниверситета. Других любопытствующих не было.
Но вот в коридоре хлопнули двери, раздались звуки тяжелых мужских шагов. Первым вошел в зал высокий, плотный полицейский, прошел по проходу и остановился у клетки. За ним гуськом еще двое, а между ними в наручниках шел молодой человек лет 20-22, в джинсах, теплой фланелевой рубашке и надвинутой на лоб лыжной шапочке. Лицо его было нездорового, серого цвета, глаза неподвижно смотрели поверх голов присутствовавших в зале.
Едва полицейские и парень стали проходить мимо скамьи, на которой сидела маленькая женщина, она вдруг вскочила, будто подброшенная невидимой пружиной, схватила парня за рукав и ворот рубашки и рванула к себе, стремясь захватить рукой его горло. На весь зал раздался ее душераздирающий крик: «Сволочь, ты убил ее, ненавижу!..» В следующую секунду конвоиры загородили от нее парня, но она и сама уже разжала руки, тяжело опустилась на скамью и с рыданиями закрыла лицо ладонями. Во время этой сцены бессильного отчаяния другая женщина - мать подсудимого - даже не пошевелилась.
…Второго сентября 2014 года семиклассница павловской средней школы N3 Таня Исакова ранним утром поехала вместе с братом на занятия. Пока ехали на автобусе, настроение у нее было хорошим, но по мере приближения к школе, что-то в ней вдруг сломалось, девочка неожиданно заявила брату, что у нее заболел живот, и на уроки сегодня она не пойдет. "Прикрой меня перед учителями", - сказала она, развернулась и пошла прочь от школы.
Когда дочь не пришла домой ночевать, родители подумали, что она отправилась к дедушке с бабушкой, как уже бывало не раз, и не сильно встревожились. Однако на следующий день Таня в школе не появилась, а старики в ответ на звонок Елены Михайловны сообщили, что внучки у них не было. Мать стала обзванивать всех знакомых: никто из них дочь не видел. 3 сентября в десятом часу вечера полиция приняла сообщение о пропавшей 14-летней девочке Тане Исаковой.
Следующий день поисков никакого результата не дал, но 5 сентября неожиданно "заявила о себе" сим-карта с сотового телефона Nokia, который принадлежал Тане. Правда, сим-карта была вставлена в другой аппарат, но при современной технике найти этот аппарат, обнаружить место, где "прорезался" его голос, и вычислить хозяина телефона не слишком сложная задача.
На следующий день оперативники уже стучались в одну из квартир дома в микрорайоне Черемушки города Павловска. Проживал в ней вместе с матерью и братом Скороплетов Иван Михайлович, 1994 года рождения, имеющий неполное среднее образование, неженатый, освобожденный от исполнения воинской обязанности и страдающий хроническим психическим расстройством в форме шизофрении. Запись в медкарте гласила: "Болен с детства".
Опасаясь, что подозреваемый может испугаться прямых вопросов и замкнуться, полицейские стали неторопливо расспрашивать его: как проводит свободное время, с кем встречается, где бывает? Но парень и не думал ничего скрывать: охотно объяснил, что 2 сентября утром гулял по городу. С собой на всякий случай взял раскладной нож: "Выйдя на улицу, я решил кого-нибудь ограбить с помощью ножа или без него, в зависимости от ситуации". На улице никого подходящего не заметил и тогда свернул в лесной массив около районной больницы. Прошелся по нему и на одной из тропинок увидел маленькую девочку, сидящую на пенечке. Рядом стоял школьный ранец, а в руке у нее был простенький мобильный телефон Nokia.
Скороплетов достал нож, показал его девочке и, кивнув на телефон, сказал: "Лучше отдай". Не испугавшись, Таня простодушно спросила: "Вы меня ограбить хотите?". Вопрос парню не понравился, он выхватил телефон, опустил его в свой карман, крепко взял девочку за руку и повел за собой. В правой руке держал раскрытый нож. Ходил долго, не зная, что делать. Осознав угрожающую ей опасность, Таня попыталась вырваться, но силы были слишком неравные.
Она плакала, пыталась задобрить насильника, рассказывала о своей семье, но парень молчал и вел ее в глубь лесного массива. Подошли к болотистому месту в трехстах метрах от озера Зимовье. Здесь он положил нож в карман и стал раздеваться, предложив девочке искупаться. Она вновь заплакала: "Я не хочу". Полностью раздевшись, он снял с Тани кеды, носочки и потащил ее в болотистый водоем. Девочка запнулась, упало на колено, и тогда, бросившись на нее, он погрузил ее голову в воду и удерживал руками за шею и туловище, пока она не задохнулась. Через несколько минут все было кончено. Скороплетов постоял над телом девочки, расстегнул ее одежду и вышел на берег. Открыв школьный рюкзачок, покопался в нем, не обнаружил ничего интересного, размахнулся и выбросил в воду. Прошел к озеру, выкупался, обсох, оделся и пошел домой.
На вопрос матери "Где был?" сказал, что гулял по городу. Больше не проронил ни слова.
...Во время судебного следствия Иван Скороплетов по большей части молчал. Садился в клетку для подсудимых, опускал руки на колени и в позе истукана сидел неподвижно, не поворачивая головы и глядя прямо перед собой. На вопросы судьи отвечал односложно "да" или "нет", а чаще всего, не проронив ни слова, молча вставал и вновь садился. Он вел себя так, как будто все, о чем говорится в зале, не имеет к нему отношения.
Из материалов следствия выяснилось, что ровно за месяц до этого преступления он совершил еще одно - поджег стога с сеном. За это правонарушение мировой суд Павловского района приговорил его к 120 часам обязательных работ с принудительным лечением у психиатра районной больницы.
Естественно, ни судебные приставы, ни врачи приговор суда не исполнили: у всех работы по горло, "кто на себя обузу возьмет с этим дурачком возиться?". Поэтому целые дни не отвечающий за свои поступки психически больной человек болтался бесцельно по городу, и нож был всегда у него наготове.
Сколько таких людей ходит по нашим городам и селам? Полюбопытствовал у руководителей Павловской ЦРБ и мне тут же дали справку: на учете в психиатрическом кабинете поликлиники значится 480 человек, страдающих психическими расстройствами. Понятно, что не все они могут совершить убийство, но ведь кто-то же должен отслеживать поведение таких людей. Кто сегодня отслеживает? Никто. Видимо, ждем, пока в топком болоте не произойдет новая драма?
Несколько лет назад медико-социальная экспертиза определила Скороплетову третью группу инвалидности. Ему велели раз в год приходить для контрольного обследования. Он и приходил вместе с мамой. Последний раз был 4 июля 2014 года. В карточке записали, что состояние его вполне удовлетворительное, и следующее обследование назначили на 1 августа 2015 года. Увы, местным эскулапам теперь придется ждать его долго: Скороплетова будут обследовать и лечить в совсем другом медучреждении.
Я спросил у его матери: что значит - "болен с детства? Может быть, травма головы тому причиной, злая инфекционная болезнь или наследственность стали виной нынешнего состояния вашего сына". Отвечала она неохотно, вяло и ничего толком не сказала. Обмолвилась лишь, что ее старший сын тоже "нездоров на голову", но людей не любит, а потому "сидит дома". Что касается Ивана, то "сажать в психушку его не надо, ведь он уже был там, поэтому она сама может водить его в поликлинику".
Об этом она сказала и суду, когда тот предоставил ей слово.
Задумайтесь на минуту и представьте жизнь семьи, в которой живут такие братья.
Суд решил, что поскольку подсудимый "представляет особую опасность для себя и других лиц, его необходимо направить на принудительное лечение в медицинское учреждение, оказывающее психиатрическую помощь в стационарных условиях". Трудно сказать, сколько он там пробудет, но через год - два может собраться консилиум, и врачи решат, что лечение прошло успешно. Ивана Скороплетова выпишут домой, и он вновь окажется на улицах родного города. Будет гулять, наслаждаться жизнью и думать, кого можно пригласить на прогулку к лесному озеру.
В 2014 году психиатры Воронежской области провели около 2200 экспертиз, связанных с определением психической полноценности участников уголовных дел. Почти три процента из них признано невменяемыми. Есть повод задуматься?
Фото Михаила Вязового
Источник: газета "Коммуна", NN61-62 (26450-26451) | Пятница, 5 июня 2015 года
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2015
|
