17.03.15
Каверзное слово - "Воронеж"
Взгляд в историю
Павел Попов,
кандидат исторических наук
(Продолжение. Начало в NN16-18, 20-27)
Здесь надо особо вспомнить и о том, что некоторые историки усматривают в Никоновской летописи фрагменты поздних приписок, как бы завышающих значение рязанских источников и рязанских фактов. Авторы связывают это с тем, что летопись создавалась под руководством митрополита Даниила – по происхождению рязанца.
Однако события 1237 года - тот показательный случай, когда речь идет о нападении на само Рязанское княжество.
Оспорить упоминание рязанской земли в этом контексте невозможно в принципе… Воронежская топонимия вновь звучит в летописях в связи с трагическими событиями, происшедшими на русской земле в 6791-6792 (1283-1284) годах. Русские вступили в конфликт с татарским ставленником, собиравшим дань на территории Курского княжества, - баскаком Ахматом. Тот же баскак образовал две большие ремесленные слободы в соседних удельных владениях двух русских князей-родственников: Рыльского и Воргольского князя Олега, а также Липечского (Липецкого, Липовичского, Липечерского) князя Святослава. Население слобод доставляло много беспокойства жителям окрестных городов.
В ответ люди Олега и сам Святослав со своими людьми «грабили» эти слободы.
Хан Ногай разгневался и послал войско. По Никоновской летописи, Олег быстро ретировался "в Орду" к своему покровителю Телебуге, а "князь Святослав Липечский побежа в Резань в лесы в Вороножскиа". Пребывая в лесах, Святослав вновь разбойничал, нападая на людей Ахмата и на его слободу без ведома Олега. Вернувшись из Орды, Олег укорял Святослава: "...А ты со мною во Орду ко царю не бежал еси, но остал еси в Руси, избыл с всеми боары своими в лесех Вороножских того ради, чтобы ти разбивати...".
В итоге Олег убил Святослава, а брат Святослава в отместку убил Олега! Летописцы добавили, что Бог наказывал Россию за неправду людей... Очевидно, леса располагались там, где и доныне сохранился обширный лесной массив западнее города Мичуринска, бывшего Козлова (территория Тамбовской и Липецкой областей). Для подтверждения сути слова "Воронеж" важно, что назван не один "лес", а "леса". А поскольку леса не "вороные" или "воронские", а "Вороножские", имеем дело с топонимом, не цвет леса обозначающим, а производным от макротопонима Воронож.
Ряд российских и украинских исследователей считают, что "Вороножские леса" не могли быть так далеко от Курска и Рыльска и пытаются разместить их опять-таки на западе, вблизи украинского поселка Воронеж. Но разве можно "возразить" летописи?
Даже предположение о том, что слова "в Рязань" дописаны поздними переписчиками рассказа, не меняет дела: значит, были источниковые основания для того, чтобы их "дописать"? Опять имеем тот случай, когда "подыгрывание" в пользу Рязани будет выглядеть нелогичным. Если в 1237 году топоним "Воронож" локализуется без единого сомнения и возражения на рязанской земле, то как можно оспорить обратную связь - что при упоминании в 1283 году слова "Воронож" должна упоминаться Рязань? Одна из последних работ, в которой Вороножские леса "размещены" не к северо-востоку, а к западу от Курска, принадлежит брянским историкам Г.П. Полякову и А.А. Чубуру. Но, во-первых, авторы совершенно умалчивают упоминание о Рязани; во-вторых, им удалось предположительно нанести на карту только один "Вороножьский лес", а в летописях говорится - "леса"... Перед нами - попытка искусственно "переместить" леса туда, где они никогда не упоминались в летописях.
В более поздних подлинных документах 1570-1650-х годов постоянно употребляется название "Большой Воронежский лес" уже по отношению к совершенно конкретным местам Рязанщины: к северу и к западу от слияния рек Лесной Воронеж и Польной Воронеж. У В.П. Загоровского не осталось никаких сомнений, что имеются в виду те же самые летописные Воронежские леса. Вблизи слияния рек в XVII веке был поставлен город Козлов, поэтому "Большой Воронежский лес" неизменно фигурирует в описаниях Козловского уезда.
Вопросу о локализации "Вороножских лесов" сопутствует еще один предмет "вечной" дискуссии: где же, собственно, находились не места бегства, а сами владения удельного Липецкого князя, центром которых был городок Липецк. Одни исследователи отождествляют город XIII века с современным областным центром, расположенным на реке Воронеж. Другие возражают. К локализации летописного Липецка вернусь позже, а сейчас - о главном, то есть о лесах. Постепенно понимаешь, что камнем преткновения и в данном случае тоже выступает до сих пор не объясненный термин "Воронож"! Он просто непонятен многим авторам, как и производный от него топоним "Вороножские леса".
Теперь, когда вскрывается вся масштабность реального объекта Воронож на реке Воронеж, думаю, что и ситуация с "липецкой" дискуссией должна измениться. Летописный Липецк накрепко привязан к "Вороножским лесам". Святослав Липечский не только бежал туда - он обитал там, нападая на слободу Ахмата! Значит, Воронежские леса были рядом с его княжеством. Если принимаем, что таковые леса росли на реке Воронеж, то, значит, и княжество Липецкое - там же. Третьего не дано.
По существу, об этом умалчивал и В.П. Загоровский, напрасно пытаясь развести по разные концы географической карты Липецк (на запад) и Воронежские леса (на восток). В результате путаница усугубилась...
Славные верховья
Как бы то ни было, современный Липецк, связанный с именем Петра I, безусловно, находится на территории древней ландшафтной области Воронеж. И ни у одного из ученых нет сомнений по поводу слова "Липецк". По бывшим, уже не существующим, липовым зарослям (разновидность общего обширного чернолесья) наречена река Липовка - приток Воронежа. Ее имя в итоге перешло на населенный пункт.
Сейчас в центре Липецка наблюдаем лишь жалкий урбанизированный остаток дубрав: памятник природы "Верхний парк". Датой закладки парка считается 1911 год, однако на склоне холма растительность веками оставалась девственной.
В целом в районе Липецка имеем пугающее безлесье - огромный прогал в правобережной лесной полосе реки Воронеж и пустоту к западу от города. И историки, смотрящие на современные карты, не получают представлений о прежней неразрывности чернолесья во всем бассейне реки - тех представлений, которые направляли бы на поиск соответствующей этимологии слова "Воронеж".
Однако карты генерального межевания конца XVIII во многом восстанавливают истину. Тогда "островки" леса еще оставались на высоком берегу. Более того, лесные пространства повсюду доминировали в пространстве до Дона. И опять не упускаем левобережье. Берега самого крупного притока Воронежа - реки Матыры - были богаты дубравами. А в документах XVII столетия к югу от Матыры упоминается "черный бор". К счастью, левобережье и доныне покрыто лесами.
(Продолжение следует)
Источник: газета "Коммуна", N28 (26417) | Вторник, 17 марта 2015 года
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2015