12.03.15
Каверзное слово - "Воронеж"
Взгляд в историю
Павел Попов,
кандидат исторических наук
(Продолжение. Начало в NN16-18, 20-24)
Ныне ценным источником для локализации воронежского чернолесья и определения его границ становятся планы генерального межевания земель, составленные в конце XVIII века и хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов в Москве. Они позволяют сделать цельное представление о лесных массивах этого времени. И первое, что хочется сказать после просмотра планов: в вопросе уничтожения лесов краеведы несколько «зациклились» на порубках допетровского и Петровского времени. Планы отлично показывают: в конце XVIII столетия протяженная полоса дубрав на правобережье реки Воронеж еще была вполне цела. Лесной ландшафт не имел тех явных разрывов и длинных пустот, которые имеются сейчас к северу от Рамони. Более того, и во всем междуречье Воронежа и Дона в целом еще доминировали леса, а не поля, как сейчас. И на левобережье лесные массивы выходили существенно дальше.
Нет теперь цельности чернолесья – оттого и трудно представить, что такое изначальное понятие "Воронеж": не город и не река, а громадная лесная территория со многими городами (названия которых неизвестны). Ранее эту область никогда не рассматривали в единстве ни историки, ни географы, ни биологи. Отсюда проистекают "белые пятна" во многих исследованиях.
Живое доказательство
Выше города Воронежа большой сохранившийся участок леса тянется примерно на 22 километра - вплоть до Рамони. Площадь - более 7 тысяч гектаров. Для города это - огромное благо, счастье, богатство. Часть леса по-прежнему относится к городской черте. Город в последние годы, в отличие от советского времени, безжалостно наступает на дубраву. И все же протяженный лесной "остров" еще достаточно велик и, главное, местами почти девственен.
Чернее всего (или, вернее, "воронее") дуб, липа и ольха: цвет стволов и веток сочный и именно с сизым отливом - в сравнении этих деревьев с кленом, который несколько серее. Сейчас во многих местах на бровках приречных холмов растут именно клены - на месте дубов. Например, кленами заросли броские места нескольких славянских городищ.
Самое крупное воронежское городище над Рыбачьим поселком.
На месте города - вновь чернолесье. Фото Павла Попова
Дубы более прихотливы к экологической обстановке и в современных условиях растут труднее. Но раньше черный цвет, несомненно, был главной отличительной чертой всего леса - поздней осенью, зимой и весной, когда дубовые стволы и ветви часто влажные до полной темноты, а листвы долго нет (листья на дубах распускаются позже, чем на других деревьях).
Нет сомнений, что впечатление черноты было несравненно сильнее в глубокой древности, когда дубрава тянулась далеко-далеко по всему побережью реки Воронеж - от устья до тех участков, где ныне города Липецк и Мичуринск и еще выше, по реке Лесной Воронеж.
Позвольте, но как случилось, что сейчас такой выдающийся в историческом и природном отношениях лес не имеет отличительного названия? Другие знаменитые лесные массивы воронежского края - Шипов лес, Теллермановская роща - обозначены столь же знаменитыми именами. Даже у невеликой Шиловской дубравы (на юге города Воронежа) есть собственное имя. Почему же северный лес указывают только в географической или биологической терминологии: Нагорная дубрава, Северная дубрава, Правобережная дубрава? Часто определения пишут как имена собственные. Так поступил и я. Но в народе такие безликие наименования не получают распространения.
Оказывается, на самом деле у этой дубравы было свое полноценное и красивое имя. Поразительно, что теперь оно совершенно забыто и не фигурирует в краеведческой литературе. Но подлинный старинный топоним обнаруживается при обращении к материалам середины XIX века и в первую очередь к запискам замечательного биолога Н.С.
Тарачкова. Дубрава называлась: "Русский лес".
В 1850-е годы Тарачков опубликовал в газете "Воронежские губернские ведомости" серию статей с перечнем всех дикорастущих растений, обнаруженных им под Воронежем, и с указанием, в каких местах они растут. Фигурируют четыре ближних леса: Русский лес, Чижовский (около слободы Чижовки), Троицкий лес (ныне Центральный парк) и, наконец, Кругленький. Все они были дубравами, и на первом месте у Тарачкова, разумеется, отмечен дуб обыкновенный. Ботаник-энтузиаст пометил, что дуб рос во всех окрестностях города и был "распространен более прочих древесных пород". Ясень обыкновенная росла в основном в Троицкой роще и в прибрежной части Русского леса. Левобережье в Отрожке "и вообще прибрежье р. Воронежа и частию р. Дона" было местообитанием ольхи черной.
Весьма любопытно, поразительно и показательно, что местообитанием сосны обыкновенной названы только окрестности села Борового (отчего и произошло его название). Тарачков засвидетельствовал, что сосна "растет единично или образует рощи, но вообще встречаются очень редко, а вблизи города нигде не находится". Таким образом, краснолесье было исключением, а чернолесье твердо доминировало во всем Подворонежье! Сосны вокруг города посадили только в советское время.
Видимо, название "Русский лес" появилось примерно в XVI-XVII веках - во время нового освоения бассейна реки Воронеж, после запустения края, вызванного ордынским игом. Топоним основан на делении земель на "свои", русские, и "чужие" в народном представлении. Получается, что, назвав лес Русским, народ заслонил древний макротопоним "Воронеж" в низовьях реки. Тем не менее в названии реки слово "Воронеж" отложилось навсегда.
Не вдаваясь в подробности реального взаимодействия народов, замечу, что в любом случае топоним Русский лес очень удачен. Во-первых, он верно указывает на древнерусскую территорию во время монголо-татарского нашествия. Во-вторых, он обозначает территорию древнейших славянских городищ, о чем, очевидно, не могли знать поселенцы XVI-XVII веков. Убежден, что его следует возвратить в официальное употребление.
(Продолжение следует)
Источник: газета "Коммуна", N26 (26415) | Четверг, 12 марта 2015 года
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2015