05.03.15
Трудное счастье бабы Оли
Земляки
В селе Воронцовка стоит старенький дом. С русской печкой. С иконами во всех углах. С сундуком, оставшимся еще с войны. Хозяйка избы – вдова участника Великой Отечественной войны, большая труженица и несгибаемой воли человек Ольга Антоновна Дедова. Ей идет сто третий год. Проложенную Небесами дорогу она прошла более чем достойно.
Анатолий Хрусталев
Павловский район, Воронежская область
Во дворе этого дома стоит старый-престарый колодец. Вода в нем изумительно чистая и здоровая. Как душа Ольги Антоновны. Мы вместе с ней и ее дочерью Валентиной Ивановной решились заглянуть в этот колодец памяти. Заглянули. И окунулись в такие глубины и дали, что захватило дух.
Прерванное детство
…Военный появился внезапно. Искал еду и выпивку. Придерживая одной рукой шашку, другой папаху, вошел в дом. Молча заглянул во все углы и так же молча вышел. От крыльца направился к погребу. На ступеньках, кроме горшка со сметаной, ничего не было. Незваный гость проверил содержимое и двинулся с добычей со двора. Но не тут-то было. Путь преградила выскочившая из избы хозяйка. В ярости она выхватила горшок и... опрокинула его на голову вояке. Тот опешил, прохрипел: «Зря ты, сучка! Зарублю!» Шашка привычным движеньем взлетела над папахой.
Еще мгновение - и случилось бы страшное... Но ноги опутали тонкие ручки откуда-то взявшейся малышки, а двор заполнился отчаянным криком: "Дядька, не рубай маму!!!" Вояка замер. Чуть остыв, опустил руку. Посмотрел на себя, весь в сметане, и неожиданно расхохотался. "Ну, тетка, - говорит, - благодари свою дочку - она тебе жизнь спасла".
Шел 1919 год .Семилетняя Оля, спасая свою маму Дарью от белогвардейца, стала невольной участницей Гражданской войны. Как и ее старший брат Сергей. Правда, тот воевал за красных по-настоящему. И за идею.
Этот бравый красноармеец - Сергей, родной брат Ольги Антоновны. Фото из семейного архива Дедовых
В семейном архиве чудом сохранилась пожелтевшая фотография. На ней - бравый красноармеец в военной форме. В сапогах, брюках-галифе, гимнастерке, фуражке и с портупеей. К сожалению, жизнь брата-храбреца оборвалась почти сразу же после Гражданской. Спасаясь однажды от белых, он переплыл в ноябрьскую стужу Дон, простыл. Простуда, как оказалось, подточила организм смертельно.
Маленькой девочке Оле, как и жителям ее родной Воронцовки, вместе с ужасами Гражданской войны довелось пережить и самое страшное - голод 1921 года. Именно тогда и закончилось ее детство.
- Мне было девять лет, - рассказывает Ольга Антоновна, - но я помню голод 1921 года. Люди пухли, падали и умирали прямо на улице. Чтобы хоть как-то продержаться, собирали в лесу желуди, груши-дички, мололи все это с лебедой и ели. Мама моя, Дарья, была очень добрым человеком. Она пекла лепешки - у нас были кое-какие припасы муки, - и мы ходили по улице, делились этим скудным пропитанием с совсем нищими вдовами с детьми. Еще в нашей семье ловили рыбу в реке Осередь, солили ее, а потом отец с мамой разносили ее людям на праздники.
- А в годы коллективизации нашу семью раскулачили, - неожиданным поворотом темы продолжила долгожительница. - Мы строили большой дом. Так вот этот еще недостроенный дом разобрали и увезли. Отобрали лошадей, корову, овец. Все отобрали - даже подушки. И пришлось нам перебираться в землянку. Батя от горя заболел и вскоре умер. Мужик-то он был крепкий, а умер молодым. Не перенес беды.
Ольга Антоновна при этих словах крестится. Она набожный человек, и вера ее, крепкая и не показная, от отца.
- Батя не пожил, - говорит она с грустью. И продолжает тихо: Рассудительным был, за справедливость стоял, честность. За что и пострадал...
Родословная
Отец Ольги Антоновны - из Воронцовки, а Дарья, ее мама, - из соседней Александровки. Семья была большая. И, как выразилась сама долгожительница, "из хохлов". Она оказалась то ли двенадцатым, то ли пятнадцатым ребенком. Точно уже не помнит. Мать родила ее в 47 лет. А выжили лишь четверо детей - ее старший брат Николай, а также Сергей, сестра Федосия и она сама. Остальные умерли от "горлянки", как она говорит. Это была или скарлатина, или дифтерия. Причем проходила неделя - три-четыре ребенка хоронят, минует еще одна неделя - снова похороны...
Про деда Ольги Антоновны по линии отца надо отдельно сказать! Звали его Данило Могильниченко. Так вот, он прожил 106 лет. Умирал в согласии с Богом. Пришел из церкви, был в здравии и в хорошем расположении духа. Велел собрать родню, чтоб попрощаться. Близкие заголосили: "Дед! Ты Шо? Рехнулся?!" Роптавшим велел молиться и не мешать его уединению. Лег на полати - да и был таков!
Получается, долгожительство в роду Могильниченко - черта фамильная, дело наследственное. Об этом говорят и другие факты. Так, старший брат Ольги Антоновны, Николай, до векового юбилея не дотянул каких-то три месяца. Причем "не дотянул" - слишком громко сказано, поскольку в 97 лет он сам перекрывал крышу в жарищу неимоверную. Сестра Федосия умерла в 96 лет, а за полгода до смерти помогала с вилами в руках правнукам укладывать стог сена.
Слезы любви
Смерть отца нарушила все устои их семьи. "Править" стал старший брат Николай. А он доверил вести все дела молодой жене. Та с ходу так закусила удила, что юная Оля с матерью (сестра Федосия вышла замуж) оказались через некоторое время у невестки как бы в роли батрачек. Нянчили детей, стирали, готовили, пололи огород, заготавливали сено, дрова, и это продолжалось и год, и два - до тех пор, пока повзрослевшая, совершеннолетняя Ольга сама не вышла замуж за односельчанина Ивана Дедова.
Сватались, правда, многие за самую голосистую в деревне певунью и красавицу, причем издалека приезжали, но она согласилась на свадьбу с парубком со своей улицы. Может, мать Дарью не хотела оставлять, может, нравилось, как гарно ухаживал Иван под пенье соловьев, а может, то, что статный парень, да еще и тракторист в придачу был. Все может быть. Только сегодня она уже не помнит, что стало решающим в том выборе.
Знает точно: выбрала она не только любовь, но и судьбу нелегкую, с горькими слезами, с сердечными ранами, с вечной тревогой и борьбой.
Борьба развернулась нешуточная сразу же после свадьбы. Оказалось, выбор жены не разделяли мать мужа и кое-кто из родственников. Свекрови не нравилось, как невестка готовит. Сестры мужа выговаривали брату, что Ленка (так улица сократила уменьшительное ее Оленька) - не пара ему, потому что на голову ниже ростом. И что позорит их семью, потому что слишком верующая, а он - комсомолец. В тридцатые годы, когда взрывались церкви, а верующие вынуждены были скрывать свои убеждения, такие нападки становились страшнее пуль.
Муж Иван сначала отмахивался от них, даже приструнивал родню, брал сторону жены, а потом не выдержал - стал сдавать, и, как следствие, начал пить, погуливать, отдаляться от семьи. И даже двое детей, появившихся за первые три года супружества, не могли в тот момент стать весомым аргументом для сохранения брака. Он трещал, как старая подгнившая веревка. Свекровь торжествовала. А Ольга впервые стала часто плакать и петь все более грустные песни.
Песня вообще была и ее радостью, и подругой по жизни. Не зря же ей один начальник в Липецке, где в девичестве она оказалась на стройке металлургического завода, сулил блестящую карьеру певицы чуть ли не в самой Москве!
Война пришла к порогу
Казалось, разрыв был неизбежен. Но случилось то, что оставило их тогда вместе. От скарлатины умерла младшенькая, Зина. А вскоре Ивана Дедова призвали в армию. Шел 1940 год.
- Я родилась в том году, уже без отца, так что он меня тогда даже не видел, - вспоминает Валентина Ивановна (ее жизнь заслуживает отдельного описания: в 75 лет она трудится врачом-терапевтом в одной из больниц Воронежа). - Это мне мама все рассказывала. Забрали отца, вроде как, на учения под Воронежем. Мама за 180 верст ходила из села к нему пешком, еду носила. Потом он, не возвращаясь домой, ушел на фронт. Присылал письма и фотографии. А был он танкистом. Горел в танке. Был ранен в ногу. Но дошел до Берлина и вернулся домой глубокой осенью сорок пятого.
Ольга Антоновна помнит до сих пор о том ранении. Уж больно забавный случился эпизод. Хотя и трагический:
- Иван лежал на столе в операционной с пулей в правой ноге. Молодой хирург настаивал на ампутации, а более опытный упрекал его, мол, что же ты такого красавца калекой хочешь сделать. Пуля-то, может, зарастет, и он с ней долго проживет. Пока они спорили, Иван, накинув на себя простыню, и сбежал. В свою часть. На фронт. И дошел до Берлина. Награжден орденом Красной Звезды, Гвардейским знаком, двумя медалями - "За взятие Берлина" и "За Победу в Великой Отечественной войне".
Что касается пули, то прав оказался пожилой доктор - она превратилась в "капсулу", и с нею Иван Дмитриевич прожил до самой смерти.
Под бомбами в голод
...Годовалая дочка тянула губки к груди Ольги, чмокала впустую и захлебывалась плачем от голода. Шестилетний сын Ваня сидел возле холодной печки, наблюдал молча за матерью и сестрой и вот-вот готов был тоже заплакать. Третий день, кроме лепешки из желудей да жмыха, у него во рту ничего не было. По этой же причине у Ольги пропало молоко. А ночью, чтобы не поймал лесник, надо было отправляться с санками за речку в Шипов лес за дровами, но не дойти...
Ольга все-таки решилась. Положила дочь в люльку, висевшую под потолком, накинула телогрейку и через несколько минут оказалась у младшей сестры мужа, жившей через дорогу. Знала: та занималась гаданьем на картах, ворожила, и с ней расплачивались продуктами.
Дверь - открыта. А хозяйки - нет... Домой Ольга вернулась с чулком, набитым кукурузой. Потом кормила детей и молила Бога простить ее за воровство! Кормила и ждала расплаты. Разъяренная родственница перевернула все потаенные места, начиная с сундука, где лежали остатки зерна, и ниче-го не нашла!. И это было чудо! Чудо, необъяснимое до сих пор...
Отомстила ворожея позже. Через четыре года. Хотя какие кары и "мщения" можно сравнить с теми пережитыми годами? Немец стоял под Павловском. Рвался к узловой станции - к Таловой. На Воронцовку летели бомбы. Надо срочно рыть противотанковые окопы - и она роет! Весной надо пахать и сеять - пашет и сеет. На быках. На коровах (лошадей по понятным причинам взяли на фронт). А заготовки? Всю ночь на току - надо вручную лопатами ворошить зерно, сушить его. А утром впрягались в тачки, груженные зерном, и пеша везли урожай на станцию в Бутурлиновку. А это, считай, тридцать верст туда да столько же обратно. Передохнуть бы! А как? Дома ждали двое детишек да хозяйство: корова и овца - спасительницы ее жизни и малолетних.
Еще спасали радостные фронтовые сводки о победах. И письма. От мужа. Пусть короткие, но добрые, согревающие душу. Казалось, война окончательно их помирила.
Страхи и радости
Но весной, уже после объявления Победы, Иван замолчал. От сестер его знала, что жив, что от ранения оправился, а вот писем ей не писал! Как она страдала тогда! Как переживала! Все передумала длинными ночами. Все перебрала. А загадку так и не разгадала. Ответ нашелся только через десять лет после войны. На чердаке под соломенной крышей она наткнулась на брезентовую сумку мужа. На пожелтевшие от времени письма. Одно из них было "от сестры Нины", той самой, гадалки. Брату науськивала: "Ленка, гадюка такая, тебе изменила, опозорила нас на всю Воронцовку. Брось ее!"
А он не бросил. В том далеком 45-м солдат Победы вернулся к семье. Детали той встречи даже через семьдесят лет помнит дочь Валентина:
- Повели нас, девчонок, стричься. Не успели дойти, как кто-то крикнул: "А там какой-то военный идет!" На дворе стояла глубокая осень. И все знали, кому вернуться - уже вернулись, кроме тех, кто погиб. Потом односельчане узнали этого военного, и по Воронцовке разнеслось: "Дедов Иван пришел!". И мы всей ватагой помчались туда. Сценка как сейчас перед глазами: идет такой высокий, красивый мужчина, в военной форме, с орденами и медалями на груди.< Вдруг он меня хватает за руки, прижимает к себе, а я отталкиваюсь, говорю: "Ты не мой папа, мой папа - дома, на фотографии, что на стене..." Я еще долго не признавала отца. Конечно, запомнились и гостинцы. В сорок пятом, ясно дело, никаких конфет не было. А тут тебе в розовых оберточках сладости немецкие. Мы так этими конфетами гордились! Ходили по улице и угощали других ребят. Долго служила нам привезенная отцом игрушка на резинке. А жене своей он привез кусок бархата. Мама на старинной машинке "Зингер" сама сшила из него очень красивое платье, в котором многие годы ходила. Одним словом, возвращение отца с войны было радостью несказанной.
Вместо эпилога
После войны в семье Дедовых родилось в разное время еще трое детей. Не сберегли только послевоенного первенца Юрия - в 46-м, когда бушевал жуткий голод, умер от дизентерии. Сегодня из шести детей в живых остались трое - две дочери и сын. Все - уважаемые люди.
Иван Дмитриевич Дедов - участник Великой Отечественной войны, дошедший до Берлина. Фото из семейного архива Дедовых
Муж Ольги Антоновны, Иван Дмитриевич, после войны председательствовал, потом занимал разные должности в своем родном колхозе им. Калинина. Умер в 1986 году. Ольга Антоновна при муже трудилась где придется. Была заведующей детским садиком, колхозным хлебопеком. Увлекалась шитьем, вязаньем, чтением церковных книг. Любимая еда - каши, рыба, блинчики. Мясо не ест с сорока лет.
При рождении каждого из детей, внуков, правнуков высаживала саженцы. Свое 100-летие отметила в собственном саду. В нем еще плодоносит яблоня "белый налив", возраст которой 62 года. Столько же лет младшему сыну Павлу. Примечательная деталь: накануне юбилея шли затяжные дожди, в день рождения светило яркое солнце. После - снова пошел дождь.
Их совместная жизнь с мужем не была безоблачной. Очень даже часто "штормило". Отец, по свидетельству детей, был ярый коммунист, мать - глубоко верующий человек. Она не отреклась от Бога, даже когда ей поставил ультиматум ее любимый брат Николай.
Какой силы характер у этой женщины, свидетельствует и такой факт. Паспорт как документ согласилась признать только на столетие. И то, чтобы написать завещание.
Главная ее работа до сегодняшнего дня - воспитание детей, внуков, правнуков, племянников. Один из ее любимых племянников, Константин Могильниченко, уважавший безмерно "тетю Олю", работал в свое время заместителем заведующего орготделом ЦК КПСС.
Ольга Антоновна Дедова с младшим сыном Павлом, старшей из ныне здравствующих дочерей Валентиной
и правнуком Андреем на своем вековом юбилее в саду дома в Воронцовке. Фото из семейного архива Дедовых.
Еще раз про любовь
Когда я спрашивал у Ольги Антоновны о самой большой радости в ее жизни, то она, ни секунды не раздумывая, ответила: "Дети". Но сколько я ни "пытал" ее вопросом о самом большом горе или огорчении, она так и не ответила. Уверен, она промолчала, дабы не гневить Всевышнего. Он и так ей даровал такую богатую на события жизнь. И она за это благодарна Господу.
Так пусть же и государство отблагодарит этого человека: выделит полагающуюся субсидию на жилье - соответствующие документы собраны и отправлены по инстанциям.
Пусть этот светлый человек встретит 70-летие Великой Победы и свое 103-летие уже в своем новом доме, окруженная благодарными детьми и другой многочисленной родней. И это, если хотите, тест для властей, ибо о нравственности государства, как известно, судят по его отношению к детям и старикам.
...Мы попрощались с Ольгой Антоновной. Она осталась сидеть на диване в симпатичной розовой кофточке, с накинутым на плечи пуховым платком. Скрестив сухонькие, изможденные рельефными венами руки, думала о чем-то своем.
Я целую эти руки, стоя на коленях.
Источник: газета "Коммуна", N24 (26413) | Четверг, 5 марта 2015 года
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2015