 |
28.06.16
Ох, уж эта Тонька!
Валерий Тихонов
(Окончание. Начало в Б„–Б„– 49, 50)
Да извинит меня читатель за это небольшое отвлечение, ноБЂ¦ Пишу эти строки, перечитываю уже написанные страницы и удивляюсь сам себе - диалог получается! Все Тонька да Егор, Егор да Тонька! Остальные-то где? Ведь за столом больше десятка живых людей сидело. Молчали, что ли? Вспоминаю снова ту встречу, с первой до последней минуты, и снова удивляюсь.
И вправду ведь молчали. Нет, реплики какие-то, восклицания там были, конечно, а вот разговорБЂ¦ Говорили меж собой две души - тогдашние, молодые да разухабистые памятью своей, и нынешние, поседевшие от старости, но не сдавшиеся ей. И как тут было помешать этому счастливому диалогу стосковавшихся друг по другу и молодости своей людей! Пусть наговорятся-натешатся старикиБЂ¦
И все же, спустя часа два, пауза наступила. Тонька глубоко вздохнула, в очередной раз подтвердив свое согласие с размышлениями Егора расплывчатым и мягким: "Да-а-а!". А тот, наконец-то вняв просьбам хозяйки, стал энергично закусывать.
Тут-то и взяла слово Лидия Максимовна, которая с откровенным волнением ждала этой минуты:
- Поверьте, я очень волнуюсь, может быть так, как долго уже не волновалась. Потому что в доме такие необыкновенные люди, такая теплая встреча. Мы с папой вашим, Егор Александрович, были очень дружныБЂ¦ А вы помните наш танец в сельском клубе, когда мы с вами вальс танцевали?
- Помню! - отозвался Исаев.
- А с нами-т ты хрен танцевал, - успела вставить Тонька, и сразу же сменила возникшее вдруг напряжение на дружный громкий смех.
- Я до сих пор вспоминаю ваши строки, - продолжала тостующая: "И мужики, шалея от восторга, задрав штаны, бежали вслед за мной!"
- Ты смотри, помнит! - с откровенным удивлением и одобрением воскликнул поэт.
- Вы русский, вы воронежский, вы стоите в одном ряду с Кольцовым, НикитинымБЂ¦ Спасибо за то, что вы есть, за то, что вы с нами!
- Спасибо, душа моя, за добрые слова, спасибо!
Но тут опять верх взяла Тонька. Да, да, не Антонина Семеновна, а Тонька, несмотря на свои почти восемь десятков лет. Ну никак она не вписывалась в понятие старушки - розовощекая, озорная, в шале своей цветной, ну девка на выданье да и только!
- Она-а моя-я, хорошая-я, забыла про меня-я, - мягким грудным голосом затянула она тоже уже почти забытую песню.
И сразу же, будто прыгая на ступеньки уходящего поезда и стараясь не отстать, вплелись в эти чарующие звуки голоса остальных.
- Забы-ы-ла и забросила-а,
в хоромы жить пошла-а-а!
Живет у черта стар-ы-ва,
во в клетке за-а-ла-той,
Как клюковка, как куколка,
с распущенной косой! - Ну и как старинные песни? - вздохнув в полную грудь, спросила Тонька.
А Егор тут же, не ожидая ответа, потому что наши лица излучали истинное удовольствие, неожиданно молодым и звонким голосом запел, прихлопывая ладонями по столу:
- На печи сижу, заплатки плачуБЂ¦
- Заплатки плачу, приплачиваю, - подтянулась к его голосу Тонька.
Сама мужа журю,
разжуриваю,
Продай, муж, корову
с кобылушкойБЂ¦ И стало тесно песне, даже за этим широким столом. Выплеснулась она вместе со своим седовласым дуэтом на средину комнаты и пошла по кругу гулять. Уточкой луговой плыла Антонина - краса, смоляная коса, да притоптывал-прихлопывал за ней удалой Егор-молодец.
- Продай, муж, корову
с кобылушкою,
купи душегрейку
шалковенькуюБЂ¦.
Душегрейку одену
и в церковь пойду,
И в церковь пойду,
у всех на видуБЂ¦ Егор:
- Впрягайся, жена,
ты в хомут сама,
ты в хомут сама,
и - в лес по дроваБЂ¦ Тонька:
- Не то мене тошно,
что воз я везу,
А то мене тошно,
что муж на возуБЂ¦ - Да ты глянькя, глянькя, чи все помнишь? - повисла уставшая Тонька на локте у Егора.
- Всю не всю, а помню много. Вся-т она - ого-го какая, в час не вместишь!
- Потрясающе! - подвел свой короткий, но точный итог Валентин Семенович, кстати, знавший эту песню, но как он потом признался, побоявшийся нарушить эту великолепную идиллию.
А вошедшие во вкус и, конечно же, заскучавшие по забытым песням "солисты" уже трепетно выводили строчки о гулявшей до утра возлюбленной паре, о разбитом девичьем сердце, о молоденькой обманутой ГалеБЂ¦ И было что-то в этих песнях, голосах этих необычное, полузабытое и теплое, возвращающее каждого из нас в свое прошлое, ушедшее безвозвратно, но до сих пор бесценно дорогое.
Ох, как пели наши старики, как пели! До сих пор в ушах стоят ни с чем несравнимые их голосаБЂ¦
Осенний вечер уже закрашивал огромные окна дома своей спелой серостью, накладывая первый слой приходящей черной ночи. Вскудривал ветерком яблоневые ветви чичасовского сада, изредка постукивая ими по стеклу, как бы напоминая засидевшейся компании о позднем часе. Но радушные хозяева все выставляли и выставляли на стол приготовленные закуски, упрашивая их откушать под стопку-другую. И до окна ли тут было, до того ли стука яблоневого? А тут еще и тема разговора, подогретого спиртным градусом да сердцами растаявшими, подкралась к самому что ни наесть пикантному закоулочку.
- Тоньк! А помнишь, - хитро улыбаясь и положив руку на ее плечо, спросил вдруг Исаев, - как я тебя целовал-миловал? А взять не взялБЂ¦
- Ха-ха-ха! - раскатилась та громким смехом. - А ведь почяму не взял? Пошел в высокую гору, а я была нихто!
- Дык эт я уж потом, а тогдаБЂ¦ - засопротивлялся Егор Александрович.
- Ну, а вот, скажите, - вмешалась Лидия Максимовна, - не жалеете, что разошлись пути-дороги ваши?
- Да-а - протянула Тонька.
И тут же, вполне серьезно добавила:
- Я, наверное, пошла ба!
- Вы знаете, вот ох как бы могБЂ¦ - начал было Егор.
Да только Тонька, прервав соседа, опять резанула:
- А я пошла ба!
- Да, конечно, я ж тебе, елочки зеленыеБЂ¦ - захохотал Исаев.- Я ж был просто ЕгоркаБЂ¦
- Девок сроду никогда не обижал, эт правда, - опять вмешалась Тонька. - Енти ребята-т то драться, то безобразничать, а этот никогда! Собирал нас всех на канавеБЂ¦
- Вот, видишь, она все помнит, на канаве, агаБЂ¦ - теперь не выдержал Егор.
- Я все помню! Ага, простой был! Нынче-т годов табе сколькя? Под восемьдесят?
- Дык эт, милая моя, тебе т сколько?
- Семьдесят пойде девятый!
- Эх, как раз в невестыБЂ¦ Мне-то через два года будет восемьдесят, душа моя! Так что ровесники мы с тобой, Тонюшка! Ну, а БЂ¦ что не взял тебяБЂ¦ Оно ведь какБЂ¦ Так уж вот вышло, сложилось так, и у тебя, и у меняБЂ¦ Чего теперь жалеть? Жизнь прожили. Половинку я свою, с которой делили радости да печали, детей ростили, похоронилБЂ¦
- Дык и я тожа одна, проводила свово лет двадцать, уж почитай, назад, царство им небесноеБЂ¦
- ДаБЂ¦ Любили мы их с тобой? Конечно любили, и помнить будем, пока живемБЂ¦ И веритьБЂ¦
Исаев на минуту задумался, слился с затаившейся в комнате тишиной и начал читать:
Тебя уж нет давно,
а я все верю в чудо,
Что ты хоть раз один
отпросишься оттуда,
Придешь, как свет из тьмы,
с лица откинешь полночь
И вся себя сама
живой волной наполнишь.
Предстанешь предо мной,
и на краю разлуки
Я в радостных своих
твои согрею рукиБЂ¦
И лишь потом, когда ты
снова станешь тенью,
Земле тебя отдам,
но не отдам забвенью. Все молчали. И лишь спустя две-три минуты, отойдя от нахлынувших чувств, начали что-то говорить. И уже без прежней веселости, без того взрослого озорства, которое только что наполняло чичасовский дом. Что ж, грусть, она ведь, как и радость, неотделима от человека. Куда ж без нее?
Выпили, вспомянув добрым словом тех, кого забрала земля. И, поговорив о том о сем, начали собираться. Антонине Семеновне предстояло еще ехать в Нововоронеж, Егору Александровичу - в санаторий, где он отдыхал. Да и нам пора честь знать.
Уже на улице, поблагодарив хозяев за теплую встречу, фотографируемся на память.
- Чи увидимся еще, чи - нет? - спрашивает незнамо у кого Тонька.
- Бог даст, сойдемся! - отвечает за всех ИсаевБЂ¦
И поехали. В разные стороны, кто куда, увозя с собой картинки прошедшего дня, впечатления, мысли, образы...
...Так уж получилось, что не свиделись, не сошлись больше Егор со своей подругой молодости. Через какое-то время Антонины Семеновны не стало - одолели старость да болячки. О ее смерти я так и не сказал тогда Егору Александровичу - зачем было гасить светлые мечты человека о возможном свидании со своей молодостью? Теперь, когда и сам он ушел в мир иной, может, ТАМ встретились и наговорились они всласть, теперь никуда уже не спеша?
Егор Исаев на крыльце родного дома в селе Коршево Бобровского района. 18 июля 1987 года.
Фото Александра Попова (архив редакции газеты "Коммуна"
Источник: газета "Коммуна", Б„–51 (26591) | Вторник, 28 июня 2016 года
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2016
|
