|
10.05.17
Голоса из глубин времени
Судьба и книга | Редакция московского журнала "Новое литературное обозрение" собрала письма войны почти за сто лет
В переводе с древнегреческого слово "антология" означает "собрание цветов", "цветник". Понятно, что цветы могут вызывать самую разнообразную палитру эмоций. И антология военной корреспонденции под названием "XX век: письма войны", только что изданная редакцией московского журнала "Новое литературное обозрение", - именно такой "цветник". Почти 850 страниц книги включили в себя письма с нескольких войн - от англо-бурской войны 1899-1902 гг. до чеченских событий конца прошлого столетия. Составители книги Сергей Ушакин и Алекей Голубев не без основания считают, что в начале века устойчивая переписка стала возможной, а в годы Чеченской войны она была окончательно вытеснена телефонной связью Евгений Новичихин Какой бы объёмистой ни была подобная антология, она, конечно же, не в состоянии вместить и малой доли переписки между людьми, разделёнными войной. По оценкам советских историков, в годы Великой Отечественной войны только из тыла на фронт написано 70 миллионов писем! В своём вступительном слове составители высказывают интересное мнение: войны XX века превратили Россию и СССР в нацию писем. Добавим: не только войны, но и всеобщая грамотность, а также практически безукоризненная работа почты. "Удивительно, как быстро доходят письма", - пишет сестре с фронта Великой Отечественной Василий Шапорев. И поэтому совсем не удивляет, что о работе военных почтальонов слагались песни: "Один из первых тостов поднимаем мы за здоровье почты полевойБЂ¦" Правда, позднее, в годы Афганской и Чеченской войн, работа почты уже не была такой чёткой, о чём беспристрастно свидетельствует военная корреспонденция. Среди авторов писем, включённых в книгу, есть известные имена. Опубликованы, к примеру, письма известного русского художника Василия Верещагина, участвовавшего в Русско-японской войне. Они адресованы Николаю II. С той же войны писал отцу, брату и сестре Карл Маннергейм - будущий главнокомандующий финской армией и президент Финляндии. Но абсолютное большинство писем написано рядовыми солдатами и офицерами, их матерями и жёнами, о многих из которых не обнаружено даже никакой биографической информации. Переписка представлена в книге не в хронологическом порядке, а объединена в разделы "Военное дело", "Деньги войны", "Военный быт", "Военнопленные" и тому подобное. Каждому разделу предшествует аналитическая статья, что делает книгу, по существу, научным изданием. "Письмо с фронта является ярким личным документом, возможно, внутрисемейной ценностью", - пишут составители антологии и продолжают: "...при соответствующей исторической обработке письмо также может представлять собой социально-исторический документ". Возразить тут невозможно. И всё-таки лично мне (думаю, что и многим другим читателям тоже) антология интересна, прежде всего, как собрание документов, рассказывающих не о социально-исторических аспектах, не о денежных, бытовых и прочих отношениях, а об отношениях человеческих. Русский человек во все времена был отзывчив на чужую беду и боль. В период англо-бурской войны (вспомните: "Трансвааль, Трансвааль - страна моя, ты вся горишь в огнеБЂ¦") десятки добровольцев из России отправились в Южную Африку, чтобы помочь бурам в их борьбе за независимость. Как свидетельствуют опубликованные письма, среди них были не только кадровые военные, но и врачи, фельдшеры, сёстры милосердия. Подпоручик российской армии Леонид Покровский, принимавший участие в боевых действиях в составе одного из партизанских отрядов буров, рассказывает, что среди добровольцев было немало и немцев, французов, американцев, голландцев, итальянцев, греков, португальцев, испанцев и т.д. "Почти все эти добровольцы, - уточняет автор письма, - привлечены слухами о неистощимых запасах золота и жаждут наживы. И как белое пятно на этом фоне выделяются наши немногочисленные русские добровольцыБЂ¦ Желающих поживиться трансваальскими богатствами между ними нет никого". Красноречивое свидетельство о русском человеке, не правда ли? Обращает на себя внимание, что фронтовики, переживавшие неимоверно сложные условия войны, волновались, как правило, не за себя, а за родных, находившихся в тылу. О себе писали кратко: "Жизнь сейчас боеваяБЂ¦ мы вступили в бой и гоним немецкую тварь на ЗападБЂ¦"; "Наша часть освободила несколько населённых пунктов"; "Я, в армии, проживу гораздо легче, чем вы". Не хотели, чтобы родные беспокоились за них: "Я на фото вышел гораздо тощее, чем есть на самом деле"; "Я по-прежнему здоров, чувствую бодро и уверенно, почти не скучаю, да и некогда этой безделицей заниматься". А о матерях, жёнах, детях, вообще о жизни своего города, села, хотели знать всё до мелочей: "Сообщите мне, получаете ли Вы деньги по аттестату и за какие месяцы Вы получили"; "Радуюсь, что урожай там хорош"; "Пишите почаще письма и подробнее о своей жизни и работе, а также о жизни колхоза, села"; "Посылай интересные вырезки из местных газет"; "Интересно мне узнать, доится ли у нас корова, а если доится, то сколько литров даёт". Это письма времён Великой Отечественной. Но аналогичные письма приходили и с других войн. "Не пишите поклонов, а пишите, что делается в дому" (из письма с Первой мировой, 1915 г.). Как известно, каждая война - разлучница. Многие письма, опубликованные в книге, я бы назвал гимном верности русских женщин. В ответ на письмо мужа-фронтовика, спрашивающего, не забыла ли его жена, та отвечает: "Коля, тогда я тебя забуду, когда мои глазки закроются" (1939 г.). Два раздела, посвящённые переписке мужей с жёнами, женихов с невестами, читаются как самые настоящие романы - бесхитростные и чистые. Когда-то Георгий Константинович Жуков, отвечая на вопрос о том, в чём наша армия превзошла армию Германии в Великой Отечественной войне, поделился важной мыслью: наш солдат, в отличие от немецкого, был более подготовлен морально, нравственно, духовно. В техническом оснащении немецкая армия была, как известно, сильнейшей в Европе. Но в морально-нравственном смысле перевес был явно на стороне Советского Союза. Наши воины, говорил Жуков, читали книги, в том числе и поэтические сборники, интересовались газетными публикациями, и высокое Слово вдохновляло их. Подтверждение этому находим в письмах фронтовиков постоянно. Вот один из них в письме к сестре делится впечатлениями о прочитанных очерках Ильи Эренбурга. Другой восторженно пишет жене о прочитанном романе Николая Лескова "Обойдённые", третий - о толстовском романе "Война и мир", четвёртый - о стихах Валерия Брюсова. В письмах нередко цитируются стихи Константина Симонова, Василия Лебедева-Кумача, других советских поэтов. Традиции чтения жили в нашей армии и позднее. Воин"афганец" Юрий Бояринов пишет родителям о том, что прочитал три тома "Победы" Александра Чаковского, что хочет найти книги Валентина Пикуля, Ивана Ефремова, Юлиана Семёнова. Оттуда же, с Афганской войны, Виталий Бадма-Горяев сообщает другу, что прочитал "Что делать" Чернышевского, "Гиганты и игрушки" Такэси Кайко. К сожалению, после 90-х годов щупальца бездуховности дотянулись и до армии. Иначе чем объяснить, что в письмах с Чеченской войны нет ни одного упоминания о книгах? Зато много такого: "БЂ¦по вечерам видак смотрим, если есть свет". Война есть война. Она способна разрушить человека и физически, и морально. "Мне двадцать третий год, но я не стою 60-летнего старика", - пишет рядовой Е.Чудинов в июне 1917 года. Но война способна и преображать людей. Можно ли без содрогания в сердце, а то и без слёз, читать, скажем, о том, как женщина, свидетельница гибели девятнадцатилетнего парня - участника Чеченской войны - пишет его родителям: "Я вам хочу написать наш последний разговорБЂ¦ "Как вернусь домой, стану перед мамой на колени и буду целовать её руки, и попрошу прощения за свои грубости, которые ей когда-либо сказал, буду во всём слушать родителей, не закурю ни одной сигареты и стакан не поднесу к губам своим". Письма фронтовиков, как правило, полны ненависти к врагу. "Я бы у Гитлера выдрал каждый волосок один за одним и каждую жилу", - пишет родным Андрей Ипатов. Ему вторит артиллерист Андрей Агапитов: "Истреблять этих зверей и завоевать себе право на жизнь самостоятельную, свободную и культурную". Особая тема писем - военная цензура. Открыто о ней никто не говорит, только намёками: обо всём, мол, рассказать не могу, сами понимаете. Но даже в годы, когда цензура в стране отменена, встречаются такие строчки, как у Сергея Матвеева, пишущего родителям из Чечни: "БЂ¦ не верьте новостям по телевизору, т.к. тут всё гораздо хуже, чем показывают". Привлекают внимание письма родителей Сергея Кашина - воина-"афганца", подорвавшегося на мине в марте 1986 года и скончавшегося от ран в госпитале. Строки, полные горя, адресованы сослуживцу сына - ныне воронежскому журналисту Виктору Руденко. Страшна потеря родного человека. Но не менее страшно и неведение: как, при каких обстоятельствах, почему и зачем это случилось? "Будь проклята эта война!" - звучит в каждой строке. Откровенно говоря, прочитав, что книга подготовлена при поддержке Комитета по исследованиям в области общественных и гуманитарных наук Принстонского университета США, ожидал, что в аналитических статьях встречусь с предвзятостью по отношению к СССР или России. Но, к моей радости, не обнаружил её. Лишь однажды промелькнуло, что в Советско-финской войне 1939-1940 гг. СССР, дескать, был агрессором. Конечно же, реальная ситуация в те годы была куда более сложной. Финляндия стала союзницей Германии, и это не давало руководству СССР никакого иного выбора в вопросах обеспечения безопасности Ленинграда. Но куда важнее то, что публикуемая переписка убедительно опровергает, к примеру, утверждения некоторых доморощенных историков о том, что, мол, не было 28 героев-панфиловцев - это один из мифов, насаждавшихся государством. Был этот подвиг! Не могу не сказать и вот о чём. Лично у меня вызывает сомнения правомерность публикации писем русских военнопленных из Германии, относящихся к 1915-1916 годам. Составители книги сообщают, что биографической информации об их авторах установить не удалось. Добавлю, что сами авторы также неизвестны: ни одной фамилии под письмами нет. А по форме они являются обращениями к солдатам русской армии: дескать, сдавайтесь, в Германии всё распрекрасно. Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что в данном случае составители книги должны были засомневаться: а не имеют ли они дело с обыкновенной германской военной пропагандой периода Первой мировой? Тем более что практически рядом публикуются совсем не анонимные письма того же периода и из той же Германии, в которых пленные просят "слать нам хлебушка".
В одном из писем читаем: "БЂ¦Счастлив тот человек, который не видел и не увидит этой проклятой войны". Со страниц антологии "XX век: письма войны", как будто из глубин времени, поступают к нам свидетельства-сигналы: эти люди сражались и погибали за своё Отечество, за справедливость, за высокие идеалы добра и чести. А сама книга - как реквием, посвящённый их памяти.
Сергей Кашин (в центре) на боевой операции. Январь 1986 года, Афганистан, провинция Газни. Фото Виктора Руденко.
Источник: газета "Коммуна", Б„–36 (26680) | Четверг, 11 мая 2017 года
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2017
|