16.01.17
"Действие его гуманности и доброты"
История Отечества
Анатолий Кряженков,
член Союза писателей России
(Продолжение.Начало в Б„–Б„– 2, 3 ).
Говорят, случайность - это непознанная закономерность. Будем считать, что так и должно было случиться. Ведь именно склонный к ежедневным записям Никитенко занёс на бумагу свои впечатления и нарисовал один из лучших словесных портретов Рылеева:
"Я не знал другого человека, который обладал бы такой притягательной силой, как Рылеев. Среднего роста, хорошо сложенный, с умным, серьёзным лицом, он с первого взгляда вселял предчувствие того обаяния, которому вы неизбежно должны были подчиниться при более близком знакомстве. Стоило улыбке озарить его лицо, а вам самим поглубже заглянуть в его удивительные глаза, чтобы всем сердцем, безвозвратно отдаться ему. В минуты сильного волнения или поэтического возбуждения глаза эти горели и точно искрились. Становилось жутко: столько было в них сосредоточенной силы и огня".
Но грянуло 14 декабря 1825 года, и выяснилось, что только встающий на ноги юноша оказался в центре заговора. На квартире Оболенского в Аптекарском переулке разрабатывалась программа Северного общества, обсуждалась предложенная Н.И. Муравьёвым конституция. Хозяин квартиры был избран начальником штаба накануне восстания, в самый трагический день стал командующим восставшими войсками.
Трудно сказать, в какой мере знал об этом Никитенко. О чём-то он мог догадываться.
"Покровители и друзья, правда, щадили его юность и неопытность, - предполагал М.К. Лемке, - а может быть, и не доверяли его зрелости и потому не посвящали в тайну замышленного ими государственного переворота".
Свободолюбивые идеи беспрепятственно витали в воздухе. О них не мог не знать Никитенко. В "Моих записках "общественный деятель и публицист А.И. Кошелев так описал то время: либеральные толки в 1818-1825 годах, жалобы на слабость императора, все беспрестанно осуждали действия правительства, ждали революции, неудовольствие было сильное и всеобщее.
Портрет А.В.Никитенко. Работа члена Союза художников России Виктора Ковалёва (г.Алексеевка)
Мемуарист вспомнил один из вечеров 1825 года, на котором были Рылеев, кн. Оболенский, Пущин и некоторые другие, впоследствии сосланные в Сибирь: "Рылеев читал свои патриотические думы; а все свободно говорили о необходимости покончить с этим правительством. Этот вечер произвёл на меня самое сильное впечатление".
Да и на встречах в квартире Рылеева без обиняков звучали тираноборческие мотивы: не "позорить гражданина сан в роковое время", готовиться "для будущей борьбы за угнетённую свободу человека", не "изнывать кипящею душой под тяжким игом самовластья".
Последовавшие после восстания аресты доставили студенту немало тревожных дней и ночей. Юношу окутывала пелена неопределённости. Следствие по делу декабристов шло полным ходом. Против Никитенко был факт жительства с одним из "злостных" участников заговора.
После новогодней ночи 1 января 1826 года студент проснулся в скверном настроении, поскольку более двух недель не смел переменить квартиру как подозреваемый в заговоре. Но во второй половине этого же дня плохое расположение духа сменилось на радостное: он "ни словом, ни делом не причастен к заговору", потому может переменить квартиру. Так следовало из разрешения генерала В.В.Левашова, который вёл следствие по делу декабристов.
Как-то дворецкий Оболенского пригласил Никитенко на прежнюю квартиру с просьбой помочь разобрать книги господина и отправить их старому князю в Москву.
"С горьким, щемящим чувством вошёл я в комнаты, - вспоминал Никитенко в дневнике, - где прошло столько замечательных месяцев моей жизни и где разразился удар, чуть не уничтоживший меня в прах. Там всё было в беспорядке и запустении. Я встал у окна и глубоко задумался. Солнце садилось, и последние лучи его с трудом пробивались сквозь облака, быстро застилавшие небо. В печальных комнатах царила могильная тишина: в них пахло гнилью и унынием. Что стало с ещё недавно кипевшею здесь жизнью? Где отважные умы, задумавшие идти наперекор судьбе и одним махом решить вековые злобы? В какую бездну несчастия повергнуты они! Уж лучше было бы им разом пасть в тот кровавый день, когда им стало ясно их бессилие обратить против течения поток событий, неблагоприятных для их замысла".
Никитенко было тягостно сознавать, что "отважные умы", которые доставили ему "столько замечательных месяцев жизни", роковым поворотом событий "в бездну несчастия повергнуты". Друзья его испытали всю тяжесть монаршего гнева. Рылеева казнили, Оболенского сослали на каторгу, многих разослали по дальним окраинам России, оставив студента одиноким с томительными думами и неразрешимыми вопросами.
Сколько бы ни возвращался в мыслях к "отважным умам", Никитенко тепло вспоминал "бурную эпоху, в которую так много видели и испытали". Даже испытывал симпатии к полковнику Лепарскому, которому было поручено "стеречь в Сибири сосланных туда декабристов". Он заслужил доброго слова в "Записках", ибо "сумел внести в отправление тяжёлой и щекотливой обязанности массу добра и гуманности". (Окончание следует).
Источник: газета "Коммуна", Б„–4 (26648) | Вторник, 17 января 2017 года
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2017