"ВЗГЛЯД ВАСИЛИЙСКА"
 |
| If you have problem with brosing this site, contact WebMaster |
"ВЗГЛЯД ВАСИЛИЙСКА" |
|
|
|
Что значит имя?
Недавно московский литератор Вадим Кирпичев принес в некий журнал рукопись повести, написанной в духе проекта “Время учеников”. Называлась она “Трудно быть Рэбой”
-- Вы что, на евреев намекаете? -- спросил редактор.
Случай анекдотический. Но всякий анекдот -- квинтэссенция сермяжной правды.
Выбор имени для героя равнозначен выбору имени корабля, а последнее -- дело чрезвычайно судьбоносное, как блестяще показал Некрасов на примере яхты “Беда”.
Акакий Акакиевич… Сложно с этаким имечком захватывать планеты, строить империю или освобождать братьев по разуму, стенающих под пятой Железного Диктатора. Равно сложно и Джону Бакстеру строить новую шинель, выкраивая крохи из жалования чиновника двенадцатого класса. Он, Джон Бакстер, за такое жалование просто не станет работать -- уедет мыть золото, пасти тысячеголовые стада или грабить дилижансы вкупе с поездами.
Разные они люди -- Акакий Башмачкин и Джон Бакстер, оттого и живут по-разному. Но представим себе -- попику иная шлея под хвост попала, и нарек он Акакия -- Джоном. Как бы переменилась его судьба?
Взять на себя роль -- нет, не попа, -- провидения, и пытается отечественная фантастика. Джоны Бакстеры кочуют из книги в книгу, возвращая Аляску исконным владельцам. В конце концов, не продай ее царь Александр, быть бы и нам при кольте, разве нет? Да что Аляска, интересы российские простирались практически аж до самой до Калифорнии, до знаменитой Силиконовой Долины (хотя, боюсь, тогда бы долина та разделила судьбу Долины Гейзеров).
Действительно, чем вдохновляется российский литератор, выбирая имя герою? Прежде, во времена инженеров человеческих душ, существовал определенный заказ и негласная разнарядка. Во многих произведениях фантастического жанра, помимо лиц русской национальности зачастую присутствовал чудесный грузин. Фамилия его не играла роли, Лордкипанидзе или Жордания, неважно, главное, что был он действительно, человеком замечательным. Впрочем, не возбранялось присутствовать и армянину, и казаху, да кому угодно -- и все, как правило, были очень хорошими людьми. Интернационализм литературный был одним из величайших достижений отечественной культуры. Я пишу об этом безо всякой иронии: спустя годы, когда я въяве встретился (и продолжаю встречаться) с “лицами кавказской национальности” именно заложенное теми книгами впечатление о них, как о людях хороших, искренних и верных, не позволяет встать на четвереньки и залаять.
Или возьмем книги времен “холодной войны”, например, Казанцева. Американцы и англичане у него в большинстве своем -- отличные люди, с ними и на Луну лететь можно, и в разведку пойти. Японец разве что подкачал, больно коварный. Газеты тех дней, если кто помнит, изображала американцев либо толстыми зажравшимися капиталистами, либо худыми изможденными заэксплуатированными рабочими (о неграх и вовсе умолчу). А в “Лунной дороге” или “Планете Бурь” -- люди, как люди. Вернее, очень хорошие люди.
Правда, я не могу вспомнить ни одного произведения фантастики 40 -- 80 годов, где бы героем был еврей. То есть, евреи явно были -- Аркадий Штерн или Семен Бронштейн, но -- без упоминания национальности. Феномен этот заслуживает отдельного рассмотрения, в другой раз…
Но сейчас, когда постулаты социалистического реализма стремительно перешли в разряд герметических знаний, выбор героя стал задачей более простой -- и более мучительной.
Читаю роман, присланный “птичке”. Жанр -- фэнтези. Достаточно проработанный сюжет, 2,5-D персонажи, в общем, все, что положено быть в добротном современном произведении. Герой, как водится, законспирированный маг, в нашем мире подвизается в качестве американского патрульного полицейского.
Зачем? На дальнейшее развитие действия те двадцать страниц “американской действительности” влияния не оказывают, герой мог бы быть и милиционером, и десантником, и просто сторублевым инженером с экскаваторного завода “Коминтерновский”
-- А зачем певцы, что шведские, что японские, поют по-английски? -- парирует воображаемый оппонент. -- Закон жанра!
Является ли фантастика жанром, сложившимся настолько, что он -- окаменел? Непременно ли должен читатель-воронежец получить роман писателя-петербуржца о Джоне Бакстере?
Певцы, им что слова, что просто ля-ля-ля -- без разницы. Главное, чтобы ритм в ногу попадал (хотя “ксюшу-псюшу” на какой язык не переводи, все равно дальше деревни Гадюкино слушать не станут). Покойный г-н Хомяков как-то писал про переводы с эсперанто, но суть много печальнее. Как не стремимся мы предстать перед миром и самой читающей, и самой пишущей страной, а потуги впустую. Россия на франкфуртской книжной ярмарке вид имела -- душераздирающий. Джонов Бакстеров американцы предпочитают натуральных, а не эсэнгешной выделки. Так что хоть с коммерческой, хоть с конъюнктурной, хоть с какой стороны смотри, а имена героям нужно давать свои. По крайней мере, дома похоронят.
(С) "Rara avis", 1998
