"Вурдалаки той стороны" [Содержание "РП"] | [Манифест] | [Начало]

If you have problem with brosing this site, contact WebMaster

А. ХАВРЮЧЕНКО

alexk@compchem.kiev.ua
 
Подвиги на неизвестном фронте

проект “Бляхамуха”
 

Василий Константинович очнулся от жуткого крика. Как ни странно, принадлежал этот вопль рассерженной гориллы не ему, а толпе людей в лохматых шкурах, бегущих ему навстречу, размахивая мечами, топорами, дубинами и прочим инвентарем ролевиков. Экссыщик пару раз хлопнул ресницами, пытаясь сообразить, где он и что с ним происходит. В результате этих телодвижений мозг с железным лязгом распахнул пахнущий канцелярщиной сейф его немного склеротичной памяти и выдал сухую справку: ты мол, Василий Константинович, тапереча крестьянин-хуторянин, практически подкулачник, живешь на границе Касии с полудиким государством Бугу, с населяющими его бугуцами, в селе Крутые Горки и борешься по мере возможностей с внеклассовым королем-чудовищем Бляхамухой Тринадцатым, дальнейших инструкций ждать особо. Что-то щелкнуло в мозгах у Василия Константиновича, и трезвый крестьянский ум тут же задался вопросом: а слышал ли я чего-то только что, или это обыкновенный бред, вполне возможно -- горячечный?

Вопреки всем ожиданиям вопрос этот так просто не решился, и тогда Василий Константинович решил оценить оперативную обстановку. И поступили в его информационные закрома известия следующего содержания: стоит он в домотканой рубахе, синих шароварах и стоптанных сапогах из скверно выделанной кожи то ли вола, то ли тушканчика посреди строя своих соплеменников, сжимает в руках топор с узким клювоподобным топорищем, а неподалеку рыщет, как разведывательный аэроплан, рослый тип в обшитой металлическими пластинками куртке и тяжелых сапогах, обладающий профессионально выпяченной челюстью, при виде которого хотелось одновременно выкатить грудь колесом и спрятаться за спины товарищей по боевому несчастью. Также что-то подсказало ему, что орущие на бегу люди при всем своем антипролетарском поведении на Бляхамухиных подручных не похожи. Орали они, очевидно, для того, чтобы не дать бегущим впереди повернуть назад. А бегущие впереди, в свою очередь, кричали просто за компанию. А почему бы и нет? Собрались всем селением, взяли в руки орудия своего нелегкого производства и пошли отрываться на соседней деревне. И неплохо, как видно, оторвались. “Соседские это. Из Бугу. Бугуцы, значит”, -- подсказал трезвый крестьянский разум.

Тем временем стало определенно заметно, что орущая толпа бежит не на Василия Константиновича, а чуть правее, на грозно оскаливших зубы парней в металлических шлемах и с короткими мечами наперевес. Сержант безразлично взирал на две жаждущие крови толпы, не предпринимая никаких внешнеполитических акций. Раздалось громкое: “Чавк!” -- будто что-то полужидкое с размаху влепилось в стену -- это противники дорвались до чужих глоток и принялись прилежно друг друга крошить. Василий Константинович внезапно почувствовал непреодолимое желание выхватить маузер (Черт, что такое “маузер”? Блин, и кто такой “черт”?) и поднять кавалерийскую дивизию в атаку. За неимением маузера он театрально потряс топором и, удивив окружающих криком “Ура!”, бросился вперед. Остальные с секунду поколебались, раздумывая, совсем рехнулся Василий Константинович или ему очень приспичило бегать с непонятными криками, а потом, погоняемые сержантом, бросились вслед за ним, по мере возможности повторяя вопль своего сородича.

Неизвестно, что напугало бугуцев больше, бегущая на них толпа или непонятный крик “Уерра!”, похожий на бугуцкое название летучего крокодила. Но факт остается фактом, они повернули и изо всех сил помчались назад в лес. Но от озверевшего до потери бдительности Василия Константиновича спастись было не так просто. Поминутно сдерживаясь чтобы не дать коню шпоры, он покрывал в секунды такие расстояния, что и не снились олимпийским чемпионам, при этом бешено вращая глазами и топором. Наконец, он нацелился на одного драпавшего бугуца в революционно алых штанах, взмахнул правой рукой, доблестно споткнулся и упал лицом во что-то мягкое. Трезвый крестьянский разум немедленно подсказал, что битва происходила на коровьем выпасе.

-- Беджино, -- раздался голос сержанта.

-- Я, -- неожиданно для себя отозвался Василий Константинович.

Рев схватки раздавался где-то впереди, а голос сержанта, несомненно знающего свое место в бою, звучал за спиной Беджино… или Василия Константиновича.

-- Ты герой, Беджино! Встать! Твой доблестный вид… мда… говорит сам за себя! Даю тебе увольнительную на три часа. Кру-гом! В село шагом-арш!

Василий Константинович по рассеянности развернулся через правое плечо и шатающейся походкой направился к ближайшему камню. О битве он сразу же забыл, поскольку чувствовал себя более чем неважно. В его мозгу копошилось сразу несколько человек, причем все -- разные. Во-первых, трезвый крестьянский разум хуторянина Беджино, со своими неуместными шутками над самим собой. Во-вторых, преследовавшее его постоянное ощущение, будто он, Василий Константинович сейчас ходит по брусчатке непонятного города в роли сыщика. В-третьих, ему казалось, что он стоит перед строем… Нет, это ему казалось, будто ему кажется (во бред!), что он, Василий Константинович стоит перед строем однополчан, а командарм вручает ему именные часы. (Беджино вспомнил единственные виденные им часы, что на ратуше в Краселе, и ужаснулся.) В-четвертых, часть его сейчас, в данный момент осматривала какую-то лужайку и безуспешно пыталась побиться головой о дуб, как будто это представляло трудность. Разместились эти четверо довольно привольно: процентов шестьдесят жилплощади с сельской методичностью отхватил Беджино, двадцать -- сыщик, пятнадцать -- командарм и еще пятнадцать -- дуболом. Итого 110 процентов… Стоп! Бред какой-то! Наверно так: уберем семь процентов у Беджино, два -- у сыщика и четыре -- у командарма… Итого… 95 процентов… Нет 98…

Василий Константинович окончательно запутался в своих процентах, и тогда Беджино вынес на рассмотрение предложение пойти в корчму. Остальные всенародным голосованием его единогласно поддержали.

Корчмарь Итура практически всю свою жизнь занимался двумя вещами: он разводил и настаивал. Причем разводил он и напитки, и посетителей, а настаивал как наливки, так и на уплате долгов. В данный момент он охотился на тараканов для очередной порции особенного напитка -- оковитой “Остановись мгновенье”. Тараканы были жирными и наглыми -- явное порождение Бляхамухиного злого колдовства. Итура вылавливал их среди груд объедков недельной давности и складывал в бутыль. Услыхав стук двери, он заткнул бутыль пробкой и направился к стойке.

-- Привет, Беджино. Чего ты рано так? Битва еще вроде идет. Какой у тебя… фу… геройский вид, -- Итур на всякий случай отошел.

-- Увольнительную мне сержант выписал. По причине геройства.

-- Понятно. А как там наши?

-- Бои идут с переменным успехом. Фланговый удар по направлению Серые Камни -- Лес завершился полным разгромом противника, -- на автомате выдал Василий Константинович.

-- Да. Славно тебя приложило, -- посочувствовал Итура. -- Слушай, тебе ничего не надо?

-- Водки! -- гаркнул по привычке командарм.

-- Умываться лучше водой, -- подсказал Итура. -- Иди на задний двор, там в корыте вода еще не затухлась.

Осмотрев данное корыто, Василий Константинович пришел к выводу, что вода в нем не завонялась исключительно из-за загадочных антисептических свойств слюней местных свиней. Он профессиональным ударом под копчик отвратил от своей персоны не в меру любопытную свиноматку и наклонился над мутновато-желтой гладью воды. Одновременно с первыми каплями воды его головы достигли звуки распахиваемой двери в корчму.

-- Итур! Где Беджино?

“Все! За мной пришли!” -- панически вскрикнул кто-то внутри Василия Константиновича, а другой кто-то разбудил в его глубинах покрытый плесенью рефлекс, который вжал Беджино в ближайшую стену и заставил его руку дернуться в поисках “Беретты”.

-- Где наш герой? Его ищет сэр Калаборо.

Василий Константинович облегченно вздохнул и сделал шаг назад. Оттуда раздалось возмущенное рохканье. Нервы этого не выдержали, и он с криком вломился в корчму, испуганно озираясь в поисках врага.

-- Вот ты где, -- обрадовался сержант. -- Успокойся, битва закончилась, враг разбит благодаря твоей храбрости. Идем на двор. Там нас ждет сэр командир.

-- Но… умыться…

Говорил он это уже будучи выдворяемым за двери железной рукой сержанта.

-- Сэр Калаборо, вот герой, который под моим руководством помог вам выиграть битву.

Рыцарь из щелки между блестящим шлемом и пышными усами обозрел дрожащего от растерянности героя и провозгласил:

-- Славно. На твоем лице написана верность королевской власти. Твой подвиг запомнится на века. Я еду в Дурьево, к основным войскам. Ты поедешь со мной.

-- Но…

Его уже толкали к выстроенной колонне солдат.

-- По коням! -- сэр Калаборо взмахнул рукой.

-- Мне бы умыться, -- безнадежно прошептал Василий Константинович, сидя на заморенной армейской кляче.

-- Марш!

Сородичи Беджино, все в синяках и ушибах от преследования противника по пересеченной лесистой местности, хмуро молчали вслед. Чуть не плакал, глядя на своего беспомощного перспективного новобранца сержант. Колонна дружно грохотала сапогами, а Беджино ехал навстречу своему пролетарскому долгу, мечтая лишь об одном -- о кружке воды. Через несколько часов эту кружку ему дали. В королевских войсках ценили героев.

 Продолжение следует…

 В. Хомяков

(С) "Rara avis", 1999