 |
19.08.16
Политический дневник. ГКЧП - 25 лет спустя
Август 2016 года отмечен одной выразительной датой. Двадцать пять лет тому назад в Москве, в отсутствие Президента СССР Михаила Горбачева, часть высшего политического руководства страны предприняла попытку введения чрезвычайного положения в целях, как это официально формулировалось, наведения в стране порядка и предотвращения ее распада. Событие, прямо скажем, неординарное и до сих пор трактуемое весьма произвольно, в зависимости от идеологической и политической позиции, занимаемой ее носителем.
Александра Глухова,
доктор политических наук, профессор
Воронежского государственного университета
Трагедией, между тем, стал не ГКЧП сам по себе, хотя без жертв, хоть и малочисленных, не обошлось, а последовавший за этими событиями распад огромной страны. О том, насколько распад был неизбежным, кто были главные виновники произошедшего - члены ГКЧП, Горбачев или Борис Ельцин с депутатами российского Верховного Совета, - долгое время велись нескончаемые споры. В последние годы эти споры, правда, заметно пошли на спад и активизируются только в канун юбилейных дат, что само по себе также весьма примечательно.
Стоит обратить внимание на то интересное обстоятельство, что события августа 1991 года как раньше, так и теперь описывают при помощи достаточно оригинальных терминов и понятий, характерных для политического языка того времени. В ряду этих понятий - "перестройка", "Союзный договор", "путчисты" и т.д. Язык позволял создать своеобразную политическую реальность, якобы уникальную по своей природе. Однако с позиций политической (и не только) науки процессы, протекавшие в СССР незадолго до его кончины, не представляли собой ничего особенно оригинального, если отвлечься от масштабов страны и ее статуса ядерной державы.
Повышенное внимание к этим процессам глав ведущих мировых держав объяснялось прежде всего тревогой за безопасность ядерных объектов, если процесс по тем или иным причинам вышел бы из-под контроля. Назревавший в руководстве КПСС внутриэлитный конфликт был очевиден всем, кроме его непосредственных участников, старательно клявшихся друг другу в верности социализму.
Конец 1980-х годов отмечен откровенным стремлением народов Восточной Европы к освобождению от жесткого обруча авторитарных коммунистических режимов, имевших финансовую, военную и политическую поддержку Советского Союза. Размах протеста становился тем мощнее, чем меньше возможностей оставалось у союзного руководства осуществлять эту поддержку в прежнем объеме. Экономические трудности самого СССР требовали от политического руководства корректировки внутри- и внешнеполитического курса и поисков новых источников развития страны.
Стремительно пустевшие прилавки магазинов, вынужденное введение продуктовых карточек - впервые после Великой Отечественной войны! - не прибавляли популярности правящей партии и ее руководителю - Президенту СССР Михаилу Горбачеву. Еще большее напряжение возникло после провозглашения независимости Верховным Советом РСФСР во главе с Борисом Ельциным, отягощаемое личной неприязнью двух лидеров. Как это обычно бывает в многонациональной стране, разборками в Центре тут же воспользовались национальные элиты, мобилизуя широкие политические движения в поддержку "независимости".
На почве межэтнических противоречий пролилась первая кровь, за которой последовали и другие трагические события - в Нагорном Карабахе, Узбекистане, Грузии, Литве и т.д. Руководство страны реально оказалось на развилке: предпринимать какие-то реальные шаги по реформированию ее территориально-государственного устройства либо вновь соединить железным обручем распадающееся политическое пространство.
Первый вариант, разумеется, был предпочтительнее, но и сложнее, поскольку предстояло согласовать разнонаправленные интересы, найти какую-то формулу компромисса. Собственно, компромисс и был найден в форме Союзного договора, предоставлявшего союзным республикам (за исключением уже отделившихся к тому времени прибалтийских государств) больший объем полномочий в экономической, культурной и иных сферах.
Второй же вариант был реально сопряжен с применением насилия, причем в больших масштабах, и решиться на это мог далеко не каждый представитель союзного руководства, даже с учетом его искренней озабоченности судьбою страны.
В такой ситуации спокойное отбытие на отдых в Крым главы государства выглядит, по меньшей мере, странно, в силу чего спекуляции относительно истинных намерений Михаила Горбачева не прекращаются до сих пор. Одна из них состоит в том, что в конфликте с Борисом Ельциным он придерживался тактики политического поражения последнего, но осуществленного чужими руками, то есть руками членов ГКЧП. К слову сказать, Комиссия по чрезвычайным ситуациям была создана самим Горбачевым еще по весне 1991 года, что свидетельствует о реалистичности оценки им сложившейся ситуации как сложной и потенциально опасной. Однако это не помешало ему отправиться к теплому морю, предоставив поле битвы своим противникам как справа, так и слева.
Противники слева, объявив о введении в стране чрезвычайного положения и введя в Москву танки, столкнулись с неожиданным и массовым протестом со стороны москвичей - верным признаком провала. Противники справа, напротив, сполна воспользовались этим протестом, перехватив самый главный политический ресурс - возмущение народа - не только у своих непосредственных оппонентов, но и у Горбачева.
Возвращение его из Фороса уже представляло собой достаточно жалкое зрелище, которое к декабрю, то есть к появлению печально известных Беловежских соглашений об упразднении СССР, обернулось полным политическим крахом.
На днях Левада-центр провел масштабный социологический опрос, посвященный так называемому путчу 1991 года. Как следует из опроса, знают или помнят о нем только 50 процентов респондентов. Остальные 48 процентов признали, что не помнят или не знают, что произошло в те дни. А 2 процента опрошенных неправильно ответили на вопрос. Из тех, кто помнят, большинство - 35 процентов - расценивают путч как эпизод борьбы за власть в высшем руководстве страны; 30 процентов считают его трагическим событием, имевшим гибельные последствия для народа, 8 процентов БЂ” победой демократической революции, покончившей с властью КПСС. А 27 процентов затруднились ответить на вопрос, как именно они оценивают события 1991 года.
Эти данные весьма красноречивы и свидетельствуют о той сумятице в головах у наших сограждан, которая отмечается по многим вопросам, касающимся нашей недавней истории. Если считать те события колыбелью рождения нынешней российской государственности, то победу над ГКЧП нужно отмечать как полноценный государственный праздник. Как мы видим, этого нет.
Если же считать истинно государственной позицию, занятую вице-президентом Г.Янаевым, главой правительства В.Павловым и руководителями двух ведущих силовых ведомств - обороны (Д.Язов) и госбезопасности СССР (В.Крючков), то как оценить роль в этих событиях Б.Ельцина и как поступить с созданным в его честь помпезным музеем в Екатеринбурге? Ответ, на мой взгляд, достаточно прост: сумятица присутствует не только в головах простых людей, но и в головах представителей нынешней российской элиты. Они в большинстве своем являются порождением ельцинской победы, обеспечившей их материальными и моральными благами на все времена. Но, ностальгируя по СССР, его величию, влиянию, они невольно сознаются в том, что в числе их политических родителей есть место и для членов ГКЧП.
Источник: газета "Коммуна", Б„–66 (26606) | Пятница, 19 августа 2016 года
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2016
|
