Воронежские новости - Время и люди. Районные скрижали

Анатолий Санжаровский ( в центре) с секретарями
Щученского райкома ВЛКСМ Виктором Никулиным
и Николаем Павловым, май 1960 года

Анатолий Санжаровский,
член Союза писателей Москвы

Начало

В тридцатые годы мои родители отказались вступать в колхоз под Калачом, и их репрессировали. Сослали на поселение за Полярным кругом. На лесопильный завод N7 в селе Ковда. Это на берегу Белого моря.

Отмотали наши северный пятилетний срок, ан подают на блюдечке с каемочкой южный.

И семья выкатилась в Западную Грузию.

Это сейчас уже заграница.

Под гнилыми, малярийными дождями родители корчевали на косогорах леса. Разводили в совхозе «Насакиральский» чайные плантации. Потом работали на них.

В школе я любил математику. В восьмом классе решил какую-то математическую головоломку в тбилисской газете "Молодой сталинец" и отправил ответ в редакцию.

Недели через три подхожу у себя в поселушке к кучке парней.

И шофер Иван Шаблицкий, с кем любил я кататься на его грузовой машине, в плату за что я помогал ему грузить ящики с чаем и разгружать машину глухой ночью, на первом свету, уже на чайной фабрике, - этот Иван, помахав газетой и не заметив меня, читает всем, державно потряхивая указательный палец над головой:

- "Первыми правильные ответы прислали..." - И выкрикивает мою фамилию. – Братва! Да этот чингисханенок еще поломится в писарьки! Вот увидите, гром меня побей и молния посеки! То есть дорогой товарищ писатель Толстой. А это будет Тонкой. Младшенький писателечек насакиральского разлива!

Вся кучка слушавших грохнула.

Тем не менее я благодарен Ивану.

Этот человек подсказал мне мою судьбу.

Дома я внимательно стал изучать газету и вижу, что в газете очень много мелких заметок.

И говорю я себе просто и ясно: "Неужели я такой дурак, что не смогу написать в газету пять строк?" Я оказался "дураком" вдвойне.

В первой моей заметке, опубликованной в газете "Молодой сталинец", было тринадцать строк!

Кто бы мог подумать, что, начав с этих тринадцати газетных строк, я добегу до тринадцати томов Собрания своих сочинений? В Москве уже вышли двенадцать томов.

Воронежский меридиан

Я окончил среднюю школу в грузинском городке Махарадзе (сейчас Озургети), а старший брат Дмитрий - Усть-Лабинский техникум молочной промышленности. Окончил с красным дипломом. И выбрал он на распределении крупный уральский город Серов. А на второй день все переиграл и сменил хваленый Серов на родную воронежскую сторонку.

И поехали мы с ним в Воронеж.

Я поступал на филфак университета. Набрал 19 баллов из 20. Но по конкурсу не прошел.

Я - в обком партии. Стал проситься в редакцию любой сельской районки.

Завсектором печати Воронежского обкома КПСС Вячеслав Павлович Усачев посмотрел мои вырезки и сказал:

- Ну как вас сразу после школы брать в штат? Районка - это каторга. ... Да посади мы вас в штат районной газеты, вам придется в номер кидать по це-лой по-ло-се! В но-о-о-мер! В каждый!.. Нет. Рановато внедрять вас в штат. Я бы со всей дорогой душой и рад вас направить, а, - он кающе поднес руку к груди, - а не могу... Не спешите... Спешащая нога, увы, спотыкается. Давайте уговоримся так. Будете где там работать, учиться - пишите в газеты - через год встретимся. Посмотрим. Год скажет все. Покажете товар лицом - с лапушками возьмем! А пока…

Дмитрий получил направление на Евдаковский маслозавод. К брату я и приехал.

Кочегар

Дмитрий был персона на Евдаковском маслозаводе.

Механик! И по-родственному Митик отломил мне сразу два королевских трона.

Помощник кочегара и наливщик льда.

Пока нет морозов - я помощник кочегара.

Как-то после смены присел я на лавочку у своей кочегарки. Август. Солнышко. Тепло.

Подлетел на грузовике знакомый шофер и кричит:

- Чего зря штаны протираешь, бездельник. Не хочешь ли прокатиться с ветерком до Острогожска и заодно умиллиониться?

- Миллионы меня не колышат. А вот прокатиться я готов на край света!

- Тогда грузи! - кивает он на кучу шлака рядом.

Перекидал я шлак в кузов, и мы поехали.

На мосту через Тихую Сосну я привстал и поклонился реке.

- Ты чего клоунничаешь? - поморщился шофер.

- Этой реченьке не грех поклониться... Она на мир весь прославилась...

- Чем же?

- А тем, что в 1924 году в Тихой Сосне выловили в селе Рыбном осетра на 1227 килограммов! Одной первоклассной икры в нем было 245 кило! На 289 тысяч долларов! Случай занесли в Книгу рекордов Гиннесса...

- Ешкин козырек! - присвистнул с горькой досады мой водила. - А я сколько мотаюсь на Тихую с удочками... Ничего мне не перепадало кроме тоскливой мелочовки...

- Опоздали... Надо было пораньше родиться. Поймай того осетра - до конца дней купались бы в золоте. А то разбежались обмиллиониться на кучке шлака...

В Острогожске я разгрузил машину.

Нам дали простыню - сто рублей одной бумажкой.

- Как будем делиться? - спрашивает шофер.

- По-братски... Поровну...

- По-братски - да. А вот поровну - вопрос. Тут такая лукавая бухгалтерия... Я вдвое старше тебя. У меня три грызуна, жена брюхата четвертым. Сосчитал? У меня на шее пятеро, а у тебя на шее никого. Одна родинка. Родинка есть не просит. Ну как я буду с тобой делиться поровну? Согласишься на королевскую десяточку?

- Идет... Как подбежали адовы холода - я наливщик льда.

В ту пору масло на заводе охлаждали живым льдом, и надо было за зиму запастись таким льдом на целый год.

И вот я в фуфайке, в кирзовых сапожищах на гибельном холоде наливаю лед. Льешь вразбрызг воду из шланга и она тут же замерзает. А вместе с нею в сосульку застываю и я.

Вода-то со всей дури временем скачет и на меня. Бандюга ветер не спрашивает, в какую сторону ему плевать.

И сосулькой всю смену торчишь в дрожи на промозглом ветру.

А помощник кочегара...

Таскать носилки с углем вдвое тяжелей тебя... Стороной я услышал, что наш начальничек командирует в Воронеж на курсы компрессорщиков одного мужика с тремя классами.

Я и говорю доблестному Митюку:

- А тебе не нужны приличные компрессорщики со средним образованием?

- Ты, что ли? Нет! Ты завтра запростяк уерзнешь в газету. А мужику с тремя классами да с тремя пукенышами (детьми) бежать некуда. Он вечно будет компрессорщиком. А ты, тыря-пыря, слишком умнявый...

Я обиделся, и мы с братом Гришей отрулили от своего начальника.

Сбрызнули, переметнулись в райпромкомбинат.

Делали шлакоблоки.

А все свободное время я очумело носился то на велосипеде, то на своих двоих по окрестным деревням, выискивал материалы для заметок и строчил, строчил, строчил в евдаковскую райгазету "Путь к победе", в "Коммуну", в "Молодой коммунар"...

Юнкор я был напористый и уже весной 59-го на областном слете рабселькоров меня наградили почетной грамотой обкома партии и дали направление на работу в районной газете "За коммунизм", выходила в селе Щучьем (теперь это Эртильский район. - А.С.).

Это на севере воронежского края.

Убежавший мотоцикл

У нас в редакции не было машины.

Зато был мотоцикл. ИЖ.

- Толя, - сказала мне Анна Арсентьевна Дейнекина, редактор, - вы самый молодой в нашем коллективе. Должны быть и самый мотористый. Мобильный такой... Как какое срочное задание - скок на мотоцикл и в путь! В минуты вы на месте... На автобусы надежда кислая. Всего в несколько самых крупных сел ходят. А пешком когда доберетесь? Так что учитесь ездить на мотоцикле.

Июль. Макушка лета через прясла глядит.

В воскресенье наш метранпаж Коля повез меня на долинку у речки Битюг на боевые учения.

Конечно, вез он меня на ИЖе.

Вез и попутно рассказывал-показывал, как же править этой страстью.

На долинке я трусливо сделал сам на ИЖе круга три, и Коля аврально завопил:

- Все! Все!! Все!!! Отличично! Блеск!! Ас!!! Приказом министра обороны Союза Советских Социалистических Республик войсковые ученья успешно закончены.

А я уже весь устал. Аж извилины задымились!

Объявляется срочный отлет в уют. По хатам!

Я сел на ИЖ. Кивнул на место за собой:

- Прошу, пан учитель! Прокачу с ураганчиком!

Коля заколебался:

- Не-е... Нужно мне это как зайцу спидометр. Дай я лучше сам довезу тебя в полной сохранности назад...

- Мы так не договаривались. Говоришь, что я ас. А сам этому асу не доверяешь? Значит, не ас я вовсе, а недоучка?

Колюня хорохористо прокричал:

- Ойко да успокойся! Ас! Ас, в дышло тебя!!!

Обреченно махнув рукой, - была не была! - Коля плюхнулся на черную кружалку за моей спиной и благословил меня многопартийным матом.

Дня через два я поскакал в командировку.

День цвел солнечный. Полевая дорога сухая, и я летел на ИЖе как сто чертей на сабантуй.

На ферме переговорил с заведующим и собрался уезжать.

Завожу своего коника - не желает заводиться. Совсем не фурычит!

- Давай-ка мы тебя подтолкнем! - предложили свои скромные услуги два дюжих молодца.

- Не возражаю.

Я держу своего ИЖика за рога.

Коржики позади упираются битюжками.

С божьей помощью потихоньку разбегаемся.

Я наддал газку, и ИЖ, зверовато рыкнув, вырвался из моих худых бледных рук и грозно понесся.

Я и оба толкача сделали все, что могли. Настежь распахнули рты и тупо смотрим, как мотоцикл без ездока с ревом нарезает от нас по лугу.

Успокаивало лишь то, что на пути мотоцикла никого из людей не носило.

А зиял всего-то затрапезный овраг.

Чумной ИЖ чуть не перемахнул его.

Но, слава Богу, тукнувшись передним колесом в противоположный берег, ухнул на дно оврага и покорно затих.

После этого случая я никогда не просил подтолкнуть и ездил на ИЖе года два, пока работал в Щучьем.

На хуторке Слеза

Начало ноября.

Шквальный ветер.

Бандитский дождь со снегом.

А в районе половину свеклы не успели убрать.

Власти закрыли все районные конторушки и выперли всех на свеклу.

Нам, редакции, тоже отстегнули участочек у хуторка Слеза.

Работалось мне легко.

Наклонился, подхватил увесистый корешок-бомбочку, быструшко очистил от грязи и ботвы - шваркнул в общую кучу.

Наклонился. Очистил. Швырнул... Наклонился. Очистил. Швырнул...

Музыка!

Не работа, а сплошная гимнастика!

Но я боялся посматривать в сторону Анны Арсентьевны.

Анна Арсентьевна, наш редактор, уже в приличных годах и даже в такую погоду на свеклу подкрасила бровки, щечки, губки.

Она не привыкла к каторжно-тяжелой работе.

В загвазданной фуфайке, в грязных шерстяных рукавицах, она трудно выдергивала из земли свеклу за чуб, трудно счищала грязь и не бросала, а несла, пошатываясь, корень к куче.

А по лицу ее лились то ли дождь, то ли слезы со снегом.

Анна Арсентьевна замечает, что у меня голая шея.

Она снимает рукавицы, молча завязывает на мне шарф на узел.

- Ну и человеченко... Ну совсем ребенок, - ласково выговаривает. - Нету матери рядом, некому присмотреть...

А у меня щиплет в глазах и я пониже опускаю голову.

Но вот уже ночь. Темно.

Не видно проклятуху свеклу.

И мы, мокрые, голодные, полуобледенелые, с устали еле бредем по хуторку в колхозную конторку.

Там мы будем ждать тракторную тележку. По такой грязи только на тракторной вездебежке и можно отвезти нас в Щучье. В эту несусветную сырь ни одна машина не высунется из гаража.

- Толя, - виновато улыбается мне Анна Арсентьевна, - вы знаете, как говорят? Какая лошадка везет, на ту и наваливают.

- И что вы хотите навалить на этого дохлю? - потыкал я себя в грудь.

- Не в службу... Вы у нас быстрец...Самый молодой коник, силы еще есть... Что значит двадцать лет... В хуторке дворов десять. Пройдите и подпишите желающих на нашу газету. Заодно и погреетесь... Чтоб потом специально не приезжать сюда.

Из ридикюля она достает пук подписных квитанций.

Я молча беру и, угнув голову, подбегаю к первой хате под прелой соломой.

Я знаю, Анне Арсентьевне не столько нужна подписка, сколько то, чтоб я в чужих домах хоть согрелся. Ведь колхозная контора не отапливается и там не жарче чем на улице.

Я прожег хаток пять. Никто у меня не подписался.

Ответ один:

- Мы, касатик, уже подписавши... На "Звездочку".

(Окончание в следующем номере)

Источник: газета "Воронежская неделя" N 45 (2134), 06.11.2013г.

Чтобы оставить комментарий, необходимо войти или зарегистрироваться.

Источник: Газета "Коммуна"

[Последние] [Архив]