 |
17.12.14
Присягнувший песне
Из дневников и блокнотов военного корреспондента
Григорий Улаев
(Продолжение. Начало в N50)
Едва стервятник удалился, многие кинулись к Владимиру Петровичу Ставскому, тревожась за него. А тот, сев на бруствер, торопливо расстегивал ворот гимнастерки. Чтобы успокоить сбегавшихся товарищей, не без иронии сказал: - Положение получилось хуже губернаторского. А все проклятый всеядный барабан. Никогда он меня так не злил, как в эти минуты.
- Придется отрыть для вас специальную щель, пошире, - промолвил кто-то озабоченно.
- Противотанковый ров в пору будет, - отшутился Ставский.
Расходились по палаткам не торопясь, группами. Пострадавших не было. Тем не менее пережитое напряжение отложило отпечаток на людей. Одни присмирели, замкнулись, другие, наоборот, обрели словоохотливость.
Мы шли за группой писателей и слышали, как Алексей Сурков поинтересовался: накормили ли гостей завтраком?
- Еще каким! – откликнулся Ставский. - За гостеприимство и добрый харч придется заплатить. Отдиктую машинистке очерк об одном герои из семьи крылатых. Встретил такого. Командир эскадрильи истребителей старший лейтенант Николай Терехин. На днях он лихо, молодецки таранил немецкий бомбардировщик.
«Значит, есть на фронте наши соколы-соколики и сражаются с врагами самоотверженно», - отмечаю про себя с радостью. И еще отметил заботливость и человечность Алексея Суркова. Даже более. То, что при бомбежке он не оставил Владимира Ставского одного, исходило из его характера, свидетельствовало о его товарищеской надежности.
Алексей Сурков. Западный фронт, 1941 год.
Вскоре нам стало известно и кредо Алексея Суркова в отношении писателей, работающих в печати. Он считал: литератор, прибывающий в редакции газеты, обязан делать все, что потребуется для газеты. Писать передовые и публицистические статьи, очерки, корреспонденции и информации, организовывать и править заметки авторов, придумывать шапки и заголовки, подписи под фотографии и карикатуры. Словом, в меру своего таланта, быть активнейшим литературным "штыком" редакционного коллектива.
Сам Сурков твердо следовал этому принципу. Уже за первый месяц пребывания на фронте опубликовал в газете множество разнообразнейших материалов. Помнится, написал эмоционально-суровую, призывную передовую статью "Все силы на разгром врага", корреспонденцию "Малым снарядом по крупной цели" об артиллеристах-противотанкистах, информацию о поимке фашистского шпиона. Выступил с решительной отповедью на немецкую листовку, призывающую советских бойцов сдаваться в плен, озаглавив ее "Волк прикидывается овцой". Оформил содержательную подборку из семи путевых миниатюр, назвав их "Маленькими рассказами о больших делах". Учредил в газете уголок стихотворного фельетона - о Грише Танкине и дал в него две публикации: "Гриша Танкин в засаде" и "Как Гриша Танкин фашистов перехитрил".
С 26 июля и до конца месяца материалы Суркова печатались почти в каждом номере. И тоже были разножанровыми. Очередной фельетон о Грише Танкине, гневная публицистика "Здесь хозяйничали фашисты", запись клятвы бойца Петра Иванова "Ненависть" и, наконец, стихотворение "Песня атаки" с характерным рефреном: Вперед! В наступление! Назад ни шагу! За нашей спиной Москва.
Все эти газетные публикации исходили из тогдашнего положения на фронте, отражали конкретные боевые эпизоды или давались, как говорится, "на злобу дня". Несомненно, имеет смысл остановиться на некоторых подробнее, сколь они не включались автором в свои сборники, между тем представляют интерес и по характеру их создания, и по их содержанию. Начнем с гневной отповеди на немецкую листовку.
Листовку привез старший политрук Алексей Петров из 5-го механизированного корпуса, который, как и 7-й мехкорпус, предпринимал контрнаступление с рубежа севернее Орши на Лепель, но был окружен сам и вырывался из огненного кольца. По внешнему виду товарища мы поняли: сообщит тяжкие вести.
Мучительно выдавливая каждое слово, он говорил: - Из окружения вышло чуть более половины личного состава частей корпуса. Техника - танки, автомашины, орудия - осталась на поле боя. Вот какие листовки сбрасывали немецкие летчики окруженным. Они сбрасывали их также над Оршей, по железнодорожным станциям и деревням, которые бомбили. Вначале летели бомбы, потом листовки… Белая четвертушка бумаги пошла по рукам. Листовка была набрана типографским способом. С одной стороны шел текст обращения к бойцам на русском языке, чтобы они не сопротивлялись и безбоязненно сдавались в плен, что им будет оказан хороший прием и сохранена жизнь. С другой стороны печатался пропуск на русском и немецком языках для предъявления при сдаче в плен.
- Фашистскую уловку надо решительным образом развенчивать, строго заметил Григорий Федорович Гладких. - И заняться этим должны пропагандисты.
- Ты прав, наше дело, - живо отозвался Петр Алексеевич Молчанов. - Но тут нужна гневная, разящая публицистика. Пойду-ка я к братьям-писателям, авось, кто воодушевится.
Петров и Молчанов ушли. Первый направился к походной кухне, чтобы перекусить, второй - к писателям. Он вскоре вернулся и с удовлетворением сообщил: - Алеша взялся за отповедь. Воспринял просьбу как важный заказ "на злобу дня".
Сурков выполнил обещание быстро. Написал настоящую отповедь, яростную, непримиримую. Пером автора водила священная ненависть к фашистским захватчикам. Он озаглавил ее "Волк прикидывается овечкой" и с разящим сарказмом разоблачал уловку врага.
Мы познакомились с текстом отповеди еще до обеда и поразились оперативности писателя. А чтобы вы могли судить о содержании и литературных качествах, приведу ее целиком.
═ ═ ═ ═ ═ ═ ═ ═ "Волк прикидывается овечкой
Воющий гул фашистских самолетов внезапно возник над леском, над тихой промежуточной железнодорожной станцией.
И раньше, чем женщины и дети успели выскочить из вагонов двигающегося поезда, одна за другой обрушились бомбы. В столбах огня и дыма, в вихре стальных осколков и обломков дерева вдоль эшелона пошла гулять смерть, не щадя ни древних стариков, ни грудных младенцев.
Матери, прижимая к груди детей, бросились в стороны от состава, ища укрытия от огня. А палачи в форме гитлеровских летчиков со второго захода, сваливая самолеты на крыло, уже сеяли свинцом своих пулеметов по беззащитным и безоружным.
Третий заход. И, израсходовав патроны, гитлеровские стервятники распушили по ветру белые стаи бумажных листовок.
Вихрясь в воздухе, листовки медленно падают в лужи детской крови. Фашистские убийцы, сделав еще одно кровавое подлое дело, занялись пропагандой.
Вот перед вами образцы тщетных потуг агитаторской "работы" тупоголовых гитлеровских фельдфебелей.
Не надеясь, очевидно, на победу силой своих танков и самолетов, не веря в крепость фашистского штыка, гитлеровские генералы решили использовать слово в помощь своему грязному палаческому делу. На типографских и ротаторских станках подручные фашистского агитпропа Геббельса на отвратительном, безграмотном языке громил тиснули свои обращения.
Конечно, к красноармейцам.
Конечно, с призывами не воевать, не защищать Родину от наглых налетчиков, а сдаваться... Читаешь беспомощные, безграмотные фразы этой позорной фельдфебельской стряпни и с омерзением различаешь между строками кровавый оскал жадного фашистского волка, с натугой пытающегося прикинуться доброй овечкой.
Полные мужества и героической решимости слова товарища Сталина о Великой Отечественной войне против фашистских извергов страшат гитлеровских вояк. Фашисты уже успели на своей шкуре испытать след советского народа и Красной Армии.
Заплетающимся языком они лепечут разные небылицы.
Но на воре шапка горит. Разболтавшийся фельдфебель спохватился.
А ведь не поверят! Уж очень всем известна прожорливость фашистской саранчи, падкой на чужое добро.
И, натянув на себя маску сытости и довольства, голодный фельдфебель бубнит: "Не зажигайте ваше имущество". Изголодавшиеся фашисты мечтают поживиться советским добром.
Мели, Емеля, - твоя неделя! Бойцы Красной Армии достаточно видели примеров фашистской подлости и палаческих издевательств, чтобы распознать волка в овечьей шкуре и ответить на его словесную стряпню сокрушительными словами пушечных, пулеметных и винтовочных залпов.
Трудящиеся захваченных фашистскими громилами деревень, городов и местечек воочию видели бандитское "бескорыстие" Гитлера и его своры. И на льстивые, неуклюжие слова убийц они отвечают и будут отвечать с каждым днем грознее, подъемом могучей волны народного партизанского движения.
Не выходит у вас с агитацией, господа громилы! По-русски вы не выучились грамотно разговаривать, и воинов нашей Красной Армии меряете на свой убогий фашистский салтык.
Усердие ваше не по разуму. Слова ваши жалкие, лживые, мертвые.
Есть у русского народа такая поговорка: "Целовал ястреб курочку до последнего перышка". Может быть, где-нибудь и попадались фашистским ястребам доверчивые простодушные курочки. А у нас все соколы водятся. У них другой характер, другие повадки. Их на мякине фельдфебельской болтовни не проведешь.
- Идите к нам! - взывают фашистские "благодетели".
Придем, будьте спокойны! С оружием в руках, сильные, грозные мстители за кровь наших отцов, братьев, матерей, жен и детей.
Придем для того, чтобы раз и навсегда стереть с лица земли шайку коричневых палачей, с их бездарным агитпропом, с их жалким карликом Гитлером, возомнившим себя завоевателем мира.
В ужасе и смятении почувствует враг на своих плечах тяжесть карающей десницы разгневанного великого народа.
═ ═ ═ ═ ═ ═ ═ ═Ал. Сурков". - Вот это отповедь! - восхищался с пафосом Гладких.
- И гневная, и умная, - добавляю свое резюме.
- Завидую, мастерски написана, - присоединился старший политрук Михаил Новигатский. Ему только что указывали на литературную слабость его корреспонденции.
Молчанову оставалось лишь подтвердить сказанное. И он делал это, кивая головой. Слов не требовалось. Потом он с превеликим удовольствием завизировал материал как начальник отдела пропаганды.
Редакторы предоставили отповеди "зеленую улицу". Ее спешно набрали и дали в номер за 12 июля.
А обстановка на фронте становилась все более угрожающей.
Вслед за головными соединениями 3-й немецкой танковой группы в наступление перешли и войска 2-й немецкой танковой группы. Ожесточенные бои развернулись на всей почти тысячекилометровой ширине Западного направления от реки Великой на севере до города Любеча на юге. Особенно опасное положение складывалось в центре, вокруг Смоленска. Моторизированные полчища противника, обходившие город севернее, достигли Духовщины, а огибавшие южнее - вышли к реке Сож. Таранящие острия клещей сближались. Теперь их разделяли какие-нибудь 65-70 километров.
Окружение нашей Смоленской группировки войск казалось неотвратимым.
В оперативную обстановку нас вводили: утром - майор Баканов, после обеда - редактор, бригадный комиссар Миронов. События они излагали по-разному, но мы реагировали на них одинаково. Не ошибусь, если скажу, что после таких информаций все работали с каким-то злым остервенением. Будто количество подготовленных к печати строк изменит положение не только в портфеле секретаря редакции, но и на фронте. Сам я сдал в тот день шесть авторских материалов. В корреспонденциях и заметках старался подчеркнуть возросшую остроту, акцентировал на священный долг воинов-фронтовиков, взывая к их стойкости, мужеству, самоотверженности.
В то утро информации Баканова предшествовал короткий обмен фразами с Сурковым. Обмен, обращавший к размышлению:
- Что, плохи дела на фронте, Николай Александрович? - спросил Сурков, увидев у майора крайне озабоченное лицо.
- Да хуже некуда, Алеша, - ответил тот.
- Расскажешь теперь или после завтрака?
- Теперь, заходи в палатку.
Чувствовалось, что люди взаимодействовали между собой на равных.
Возраст и писательский авторитет одного уравновешивали армейские регалии и права другого. А войну они чувствовали одинаково остро, всеми фибрами души. В недавних боях с белофиннами Баканов командовал стрелковым полком, Сурков же являлся корреспондентом армейской газеты. Многое повидали, перечувствовали, испытали.
Последующие мои наблюдения привели к выводу, что равенством во взаимоотношениях со старшим по лагерю Алексей Александрович никогда не пользовался в личных целях. Не стремился как-то выделить себя в коллективе, получить в чем-то поблажки, привилегии. Наоборот, являлся примернейшим исполнителем и распорядка дня, и распоряжений начальства. Он обладал высокой внутренней дисциплинированностью, поддержание во всем порядка являлось для него органической потребностью.
13 июля с утренней информацией выступил редактор, прибывший на табор ранее обычного.
- Я прямо от члена Военного Совета, - заявил Миронов, давая понять, что разговор пойдет о событиях чрезвычайной важности. - На левом крыле фронта наши войска перешли в контрнаступление и успешно продвигаются вперед. Уже освобождены города Жлобин, Рогачев... Редактор рассказывал об операции, которую осуществила 21-я армия под командованием генерал-полковника Ф.И Кузнецова. Главный удар наносили 63-й Стрелковый корпус комкора Л.Г.Петровского и конная группа. Наступление преследовало цели: ближайшую - перерезать коммуникации могилевской группировки противника, последующую - отвлечь на себя хотя бы часть вражеских войск от Смоленска.
(Продолжение следует).
Источник: газета "Воронежская неделя", N 51 (2192), 17-23 декабря 2014 г.
Источник: Газета "Коммуна"
[Последние]
[Архив]
© Информсвязь, 2014
|
